А. Аджубей - Лицом к лицу с Америкой
— Вы выступаете за самоопределение народов, готовы ли вы в этой связи предоставить жителям Восточной Германии право самим решить свою судьбу путем плебисцита? — спрашивает Р. Рассел.
— Я русский, — говорит Н. С. Хрущев, — и представляю здесь Советский Союз. Вы же интересуетесь делами немцев. Если у Вас есть вопросы на этот счет, обратитесь с ними к премьер-министру ГДР, и он даст интересующую Вас информацию. Адрес известен: Берлин, Гротеволю. Дойдет!
Среди сенаторов оживление. Рассел заметно смущен.
— Вы подтверждаете мое замечание о том, что Вы хороший полемист, — говорит он.
Сенаторы начинают задавать другие вопросы, большинство из них носит частный характер, хотя и имеет немаловажное значение.
Сенатор Л. Джонсон, сидящий напротив Н. С. Хрущева, спрашивает, согласится ли СССР на сотрудничество между советскими и американскими учеными в области освоения космоса.
….. Бесспорно, — отвечает Н. С. Хрущев.
— Почему же вы отказываетесь участвовать в работе комитета Организации Объединенных Наций по освоению космоса? — снова спрашивает Джонсон.
— Вы это знаете, — отвечает Никита Сергеевич.
И в самом деле, Джонсон отлично знает ответ на свой вопрос. Ведь его называют «сенатором из космоса», потому что он, будучи членом делегации США на прошлогодней сессии Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций, непосредственно занимался этой проблемой. Джонсон, сенатор из Техаса, является лидером демократов в сенате. О Джонсоне говорят, что он «запачкан нефтью», то есть что он тесно связан с нефтяными монополиями, для которых штат Техас — это самая настоящая вотчина. О нем поговаривают как об одном из возможных кандидатов на пост президента от демократической партии. Это очень ловкий тактик, мастер различных закулисных комбинаций в кулуарах конгресса, но еще не проявивший себя как политический деятель крупного масштаба.
Никита Сергеевич терпеливо отвечает сенатору Джонсону. Он поясняет, что США, пользуясь своим большинством в Организации Объединенных Наций, хотели поставить Советский Союз в положение бедного родственника в комитете по освоению космоса, хотя прекрасно известно, что пока освоением космоса практически могут заниматься только СССР и США.
— Не ущемляйте нашего самолюбия, — в заключение говорит советский гость, — и мы не будем ущемлять вас. Тогда сотрудничество будет обеспечено.
Беседа продолжается. Вступает в разговор сенатор Теодор Грин из штата Род Айленд, который до прошлого года был председателем комиссии сената по иностранным делам. Он родился всего навсего в… 1867 году. Сидя справа от главы Советского правительства, почтенный сенатор читает свой вопрос по бумажке. Затем слово берет К. Хейден, сенатор от западного штата Аризона. Это влиятельный член сенатской комиссии по ассигнованиям и по сравнению с Теодором Грином почти молодой человек, ему всего 82 года. Задают вопросы и другие сенаторы. Они спрашивают о перспективах развития советско-американской торговли, о расширении культурного и научного обмена между СССР и США, о так называемом контроле за передачей сообщений иностранных корреспондентов в Советском Союзе, о возможности предоставления иностранцам неограниченной свободы передвижения по Советской стране. Всем хочется узнать мнение Советского правительства «из первых рук». Н. С. Хрущев обстоятельно отвечает.
Бывший председатель комиссии по иностранным делам сенатор А. Уайли, обращаясь к Никите Сергеевичу, говорит:
— Конечно, когда Вы ехали сюда, Вы ставили перед собою определенную цель. Каких результатов Вы хотели добиться в итоге поездки в США?
Н. С. Хрущев, немного подумав, отвечает:
— Я имел бы право тот же вопрос поставить и Вам, господин сенатор. Что же касается нас, то мы готовы идти на любые шаги для обеспечения мира, в частности в вопросе о разоружении. Но, для того чтобы прийти к соглашению, требуется взаимное желание достигнуть полезных результатов. Возьмите вопрос о разоружении. Готовы ли вы сейчас ликвидировать военные базы на чужой территории и отвести войска в национальные границы? — в свою очередь спрашивает Н. С. Хрущев. И не получив ответа, восклицает:
— Мы к этому готовы!
Вы утверждаете, что социалистический строй в таких странах, как Польша и Венгрия, где пока еще находятся наши войска, держится только благодаря их присутствию там, — продолжает Никита Сергеевич. — Что же, хотите проверить себя? Имеете возможность посмотреть, как поляки будут устраивать свои дела при отсутствии чужих войск. Вы говорите, что правительство Германской Демократической Республики держится на наших штыках. Давайте договоримся об отводе ваших и наших войск в пределы национальных границ и посмотрим, что из этого выйдет. Вы согласны?
Сенатор Уайли молчит. Безмолвствуют и другие сенаторы. Им нечего ответить главе Советского правительства на это предложение.
— Давайте подпишем соглашение об отводе войск! Пусть солдаты вернутся домой! Как будут рады матери и невесты обнять их! Вы согласны? — вторично предлагает Н. С. Хрущев. И на этот раз гробовое молчание сенаторов красноречиво говорит о том, что их застало врасплох предложение Никиты Сергеевича. Они не могут его принять, так как это совершенно не входит в их расчеты, но не хотят и открыто отвергнуть, так как тогда слишком очевидны будут далеко не миролюбивые замыслы стратегов, формирующих внешнеполитический курс США.
— Вот видите, вы сами не решаетесь пойти на это, — говорит в заключение Никита Сергеевич Хрущев. — Как же я могу сказать, какие будут достигнуты результаты в итоге моей поездки. Я не знаю, на какие шаги готовы пойти вы, а от сената в Соединенных Штатах зависит многое.
Председатель сенатской комиссии по иностранным делам Уильям Фулбрайт спешит завершить беседу. Он видит, что она вырвалась из того русла, куда хотели ее направить сенаторы, и приобрела невыгодный для них оборот. Он и другие участники беседы тепло благодарят советского гостя. Сенатор Грин обращается к Н. С. Хрущеву с просьбой дать свой автограф. Его примеру следуют другие сенаторы. Никита Сергеевич начинает расписываться на визитных карточках, листах бумаги, которые протягивают ему хозяева. Но поступают все новые и новые просьбы. Наконец, Никита Сергеевич говорит, что остальным сенаторам он для экономии времени лучше напишет свой автограф позднее, в Блэйр-хаузе, и перешлет через посольство.
Один за другим подходят сенаторы к главе Советского правительства, прощаются. Вот лидер республиканцев в сенате Эверетт Дирксен из штата Иллинойс, вот Альберт Гор, демократ из штата Теннесси, выступивший в 1958 году против прекращения атомных испытаний, вот демократ М. Мэнсфильд, высказывания которого по берлинскому вопросу в прошлом году были положительно оценены Н. С. Хрущевым. Главе Советского правительства пожимают руку сенаторы Уайли, Джонсон, Спаркмэн, Морзе и другие.
Подходит к советскому гостю и высокий моложавый сенатор Джон Кеннеди из штата Массачусетс, победивший на выборах 1952 года тогдашнего сенатора Генри Кэбота Лоджа. Это сын богатейшего бостонского финансиста, биржевого дельца Джозефа Кеннеди, который в 1940 году был американским послом в Англии и затем активно выступал против вступления Америки в войну против гитлеровской Германии. На нынешнем этапе борьбы за выдвижение кандидатур на пост президента Джон Кеннеди, который, как утверждают, не разделяет внешнеполитических взглядов своего отца, считается одним из возможных кандидатов от демократической партии. В течение всей беседы между главой Советского правительства и сенаторами Кеннеди не проронил ни слова. Может быть, это говорит в его пользу: ведь многие сенаторы, которые своими вопросами Н. С. Хрущеву надеялись поставить его в неловкое положение, сами оказывались в проигрыше после его ответов.
— Какой молодой! — говорит Никита Сергеевич, пожимая руку Кеннеди.
— Это не всегда мне помогает, — отвечает тот, намекая, что многие возражают против выдвижения его кандидатуры на пост президента, мотивируя это тем, что Кеннеди слишком молод.
Наконец, попрощавшись со всеми, глава Советского правительства выходит в вестибюль. Здесь его уже, как всегда, ждут люди с микрофонами, киноаппаратами, телевизионными камерами, фотоаппаратами. Никита Сергеевич делает краткое заявление, выражая удовлетворение беседой с сенаторами, и направляется к выходу. У автомашины Джонсон и Фулбрайт прощаются с ним еще раз и благодарят его за откровенную беседу.
— Вступайте к нам в сенат, г-н Хрущев, — в шутку говорит Джонсон. — Вы были бы выдающимся сенатором.
— Нет, — отвечает Никита Сергеевич, — пусть лучше каждый из нас останется в своем парламенте и ведет там борьбу за мир.
На следующий день, листая пухлые американские газеты, широко освещавшие второй день пребывания главы Советского правительства в столице США, мы нашли и сообщения о беседе Н. С. Хрущева с американскими сенаторами. Газеты подчеркивали, что он произвел очень сильное впечатление на своих американских собеседников.
