Сергей Кара-Мурза - Оранжевая мина
Все «бархатные» и «оранжевые» революции происходят по команде и под контролем внешних сил, по отношению к которым сама власть обладает ограниченным суверенитетом. Например, партийно–государственное руководство восточноевропейских стран социалистического лагеря подчинялось командам из Москвы. Оттуда им и было сообщено решение о сдаче власти «бархатным» революционерам (попытка Чаушеску ослушаться этой команды стоила ему жизни). Окружение Милошевича в Сербии после интенсивных бомбардировок НАТО и, видимо, закулисных переговоров решило прекратить сопротивление и подчинилось диктату Запада. Шеварднадзе и Кучма увязли в коррупции и потеряли самостоятельность по отношению к администрации США. Получив уведомление о том, что начинается спектакль по их «свержению», они не имели ни сил, ни мотивов для того, чтобы бросить вызов США и попытаться оказать реальное сопротивление (на манер Сальвадора Альенде).
То, что правящая верхушка Украины способствовала победе «оранжевых», мало у кого вызывает сомнение. Украинский коллега, далекий от политики, но наблюдавший события «оранжевой революции» с самого начала до конца, написал: «Почему власть, обладавшая несоизмеримым силовым превосходством перед митингующими, не разогнала их даже тогда, когда они начали осуществлять акции прямого саботажа против государственных учреждений? Ответ очевиден: такое развитие событий входило в план самой власти и тех, кто за ней стоит».
Е. Холмогоров обращает внимание именно на необычность и сложность для общества ситуации, в которой стоит задача не позволить власти совершить политическое самоубийство. Он пишет: «Возможность такого политического самоубийства ни для кого сегодня не секрет. В течение прошедшей пятилетки нечто подобное произошло с режимом Милошевича в Сербии — отказавшимся от противостояния уличной революции, режимом Саддама Хусейна в Ираке, фактически самораспустившимся на третью неделю американской интервенции, с режимом Шеварднадзе в Грузии, опрокинутым «революцией роз». Наиболее масштабное политическое самоубийство мы наблюдали в конце прошедшего года на Украине — и тревожно примеряли происходившее на Майдане к ситуации в России.
Во всех случаях речь шла о самоликвидации политических режимов, по тем или иным причинам не угодивших США. Во всех случаях на смену «самоубийцам» приходили политические режимы настолько марионеточные по своему характеру, что говорить о самоопределяющейся суверенной государственности в этих странах не представлялось более возможным».
Само предположение о том, что власть ведет закулисные переговоры, чтобы капитулировать перед противником, парализует общество и не позволяет ему организоваться для поддержки такой власти. В западном обществе измена верховной власти является очень неблагоприятным фактором, ухудшающим положение государства в конфликте, но этот фактор не вызывает ступора структур гражданского общества. Ведь государство — всего лишь «ночной сторож»! Ну, изменил этот сторож, но общество должно организоваться для защиты своих осознанных интересов. В картине мира традиционного общества «самоубийство» верховной власти — катастрофа, которая вызывает моментальное обрушение государственности. Как защищать такую власть?
Холмогоров продолжает: «В то время как прежние технологии экспортирования переворотов и революций предполагали раскол в политической элите, ставку на переворот одной властной группировки против другой, современные технологии переворота предполагают именно соучастие «власти» и «оппозиции» в разрушении политической системы. Причем роль тех, кто играет за «власть», в каком–то смысле важнее и труднее. Им приходится изображать из себя не народных героев, а, напротив, опереточных злодеев, которых ненавидит весь народ и которые, в отличие от злодеев реальных, умеют только злить публику, но никак не навязать свою злодейскую волю хитростью и оружием. Подлинно новая черта новейших «революционных технологий» именно в том, что заказанная извне революция разыгрывается «в четыре руки», и представители «власти» способствуют своему свержению едва ли не с большим энтузиазмом, чем представители оппозиции.
Украинский случай был в этом смысле предельно показателен. Старая власть делала все для того, чтобы выставить себя в предельно невыгодном свете перед лицом украинского общества. Цинизм, продажность, беспринципность были настолько же демонстративными, насколько демонстративным было и бессилие политического режима в организации собственной самозащиты… А когда обнаружилось, что виртуальная украинская «революция» неожиданно спровоцировала вполне реальное сопротивление восточных регионов «оранжевому» перевороту, были приложены огромные усилия, чтобы нейтрализовать этот встречный поток и не дать ему разрушить целостный сценарий «народной революции против коррумпированного режима Кучмы». Хотя «постановочность» революционного действа и вовлеченность в него всех мнимых антагонистов была настолько очевидной, что даже кое–где в западной прессе прозвучали (правда, довольно робко) голоса протеста против попытки подать государственный переворот как «народную революцию».
Требования массовых собраний и конференций избирателей восточных областей Украины были принципиальными, и власть, если бы действительно желала реального волеизъявления, а тем более победы «своего» кандидата, вполне могла на них опереться и заставить «оранжевых» уйти с Майдана и включиться в диалог.
Вот некоторые из большого перечня требований (из резолюции конференции в Донецке):
3. Требуем не дать Ющенко совершить государственный переворот с помощью Америки.
4. Президент! Мы за применение силы, если Ющенко угрожает штурмом. Он не остановится, если его не остановите Вы.
9. Требуем прекратить вмешательство западных стран в политические процессы в Украине.
13. Требуем снять статус депутатской неприкосновенности с Ющенко и Тимошенко и призвать их к уголовной ответственности:
• за попытку самозахвата власти (самовольная попытка инаугурации Ющенко);
• за массовые беспорядки, блокирование работы правительства и, как следствие, развал экономики, инфляцию, расшатывание банковской системы, рост цен, панику среди населения;
• за блокирование работы Верховной Рады, угрозы физической расправы над депутатами–оппонентами, протаскивание своих решений в их отсутствие;
• за разжигание межнациональной розни;
• за публичные оскорбления русскоязычного населения юго–востока (не «титульной» нации);
• за погромы, избиения прихожан, захваты православных церквей на западе Украины.
Власть сделала вид, что просто не слышала этих требований. Все последующее было уже делом техники: и судебное решение о том, что многочисленные нарушения в ходе второго тура не позволяют определить истинное волеизъявление народа; и незаконный «третий тур», по итогам которого Ющенко, на фоне «подъема революционного движения» одержал «сокрушительную победу» над «обанкротившимся» Януковичем; и последующее игнорирование судом жалоб со стороны Януковича, полностью аналогичных тем жалобам, на основании которых были отменены итоги второго тура но, в отличие от жалоб Ющенко, подкрепленных многочисленными документальными доказательствами, в том числе, видеозаписями нарушений, которые Верховный суд просто отказался рассматривать… Так власть организовала опереточное «восстание» против самой себя.
А. Чадаев подчеркивает, что это — общее свойство ряда постсоветских государств (из этого ряда явно выпадают Белоруссия, Азербайджан и, вероятно, еще четыре азиатских республики). Он пишет: «Такая стратегия «революции понарошку» может быть успешной лишь при наличии у действующей власти ряда обязательных свойств (ими, впрочем, обладают практически все постсоветские режимы). Картонному герою в пару нужен картонный злодей — и такой злодей в лице власти всегда находится, и всегда оказывается именно картонным.
Такую власть можно демонизировать бесконечно — в своих ответных действиях она никогда не пойдет до конца. Ее можно обвинять во всех грехах, в любом человекоубийстве и людоедстве, заранее зная, что, дойди дело до необходимости взять ответственность за реальное людоедство и человекоубийство, она всегда дрогнет и отступит»[84]. Показательны в этом плане последние теледебаты Ющенко и Януковича перед «третьим туром». Ющенко в прямом эфире без конца обвинял оппонента в краже трех миллионов голосов, вбрасывании полумиллиона бюллетеней после окончания голосования в одной только Донецкой области — и Янукович ни разу не ответил прямо и четко, что это ложь, а только бормотал что–то невнятное.
И дело не только в том, что «злодей картонный» и никакого вреда «оранжевой» толпе причинить не может. Власть активно выставляет себя в дурном свете даже эстетически, сознательно окружает себя такими защитниками, которые не вызывают симпатий у обывателя. Д. Юрьев пишет: «Важно подчеркнуть, что на этом этапе участие «преступной власти» в разжигании революционного энтузиазма неоценимо: все более непопулярная элита становится все менее адекватной, все более одиозной, на первый план выходят самые малосимпатичные, самые отталкивающие персонажи (на самом деле на этом этапе те представители элиты, которые еще способны к нормальному взаимодействию с народом, к тому, чтобы слушать и слышать людей, попадают под ударное воздействие массовых настроений; на стороне власти остаются только самые одиозные отморозки, что вызывает еще большее раздражение и агрессивность общества)»[85].
