Николай Зенькович - Вожди и сподвижники: Слежка. Оговоры. Травля
Люди строго выполняют тяжелый революционный долг, разстреливаемые узнают о своей судьбе буквально за две минуты до смерти.
Разговоры о том, что царя и его семью нужно было разстреливать инородцам-латышам, что будто бы русские рабочие и крестьяне не могли дойти до разстрела, это разумеется чепуха, которой поверить могут только глупо и безнадежно тупые монархисты.
Факт ускорения казни и его семьи был вызван не нами, а наступлением контрреволюционеров и в особенности чрезвычайные «заботы» о судьбе Николая со стороны ближайших высоких родственников и приближенных. Насколько это было своевременно, показывает то обстоятельство, что ни в Екатеринбурге, ни в других местностях в пределах Р.С. Ф.С.Р. в тогдашних ея границах, и в остальной територии России эта казнь не вызвала выступления или протеста низов.
Значит, уничтожение самодержавия и персонально Николая и его семьи в сознании народа настолько созрело, что пожалуй это было проделано слишком поздно, чем нужно было по ходу революции.
Здесь нужно упомянуть о полученном мною в 1919 году (после занятия нами Екатеринбурга) письма, от группы крестьян деревни Коптяки за подписью «доброжелатели», предупреждающее меня о грозящей мне опасности со стороны некоторых неисправимо слепых поклонников кровавого царя.
Насколько было правильно наше решение в этот момент, свидетельствует то, что приходилось сдерживать напор рабочих Урала, считавших необходимым возможно скорее покончить с никому ненужным хламом, который может сыграть злую роль в неблагоприятных условиях борьбы за укрепление власти трудящихся.
Суд Революции был судом народа.
События и обстановка борьбы выбросили за борт и организацию суда над Николаем и публичность его казни.
Слишком все было ясно для народа…
Яков Юровский
Апрель — май 1922 г. Москва
Приложение № 4: ИЗ ОТКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ
(Под таким заголовком в лондонской газете «Таймс» (сентябрь 2000 г.) опубликована корреспонденция из Москвы Джайлса Уиттелла.)
Российский царь Николай II, ставший жертвой русской революции, был канонизирован 20 августа в крупнейшем и великолепном соборе Москвы. В то же время еврейские организации предупредили, что его имя может стать знаменем для новой волны антисемитизма в России.
Тысячи верующих, десятки церковных иерархов и три ныне живущих члена семьи Романовых присутствовали на продолжавшейся четыре часа церемонии в Храме Христа Спасителя. Русская православная церковь задумала эту канонизацию как последнюю главу в истории восстановления веры, сохранившейся, несмотря на правление коммунистов.
Царь и его жена, императрица Александра, а также пятеро их детей были канонизированы как ревнители веры и благочестия, умершие приверженцами святой церкви, о чем заявил патриарх Алексий II перед многочисленными представителями высшего православного духовенства в ярких и блестящих одеждах. Еще ярче сверкали мрамор и позолота этого восстановленного храма, строительство которого обошлось в 340 млн. долларов.
Однако Николай II был также убежденным антисемитом, с благословения которого до и после революции 1905 года были убиты сотни евреев.
Православная церковь заявила, что он канонизирован за кротко принятую смерть от рук большевиков, а не за его жизнь. Однако представитель главного раввина России заявил, что он опасается использования этой церемонии националистами для того, чтобы спровоцировать «новую волну антисемитизма» в России.
Дмитрий Заграничный, помощник главного раввина Адольфа Шаевича, добавил: «Антисемитские организации используют личность Николая II как знамя, заявляя, что он был подлинным русским, боровшимся против еврейских заговоров, и что он сам стал жертвой еврейского заговора».
20 августа верующих призвали помянуть своего последнего царя как отца всех русских, продемонстрировавшего своей мученической кончиной «свет всепобеждающей христианской веры». Когда большой хор на галереях под куполом церкви запел божественную литургию, многие верующие держали в руках портреты Николая II, на которые они уже тайно молились в течение ряда лет. Одна женщина, когда ее спросили, что для нее значит Николай II, просто расплакалась. Пенсионер Юрий Капосов назвал его «ангелом».
Тем не менее многие твердолобые российские монархисты и неофашисты упорно верят в миф о том, что убийство царя и его семьи было осуществлено как страшный еврейский ритуал.
Во время подготовки к церемонии российская патриархия старалась дистанцироваться от этой псевдоисторической версии. В списке приглашенных были раввин Шаевич и мэр Москвы Юрий Лужков, которого православная церковь чтит за сбор средств на строительство этого огромного собора, восстановленного на берегу Москвы-реки — на том самом месте, где Сталин взорвал первый Храм Христа Спасителя.
Однако церковь остается тесно связанной с антисемитизмом, который поддерживало правительство. Все духовенство было завербовано КГБ и поддерживало сталинский режим во время погромов. В 1997 году Священный Синод распорядился о начале расследования сведений о том, что царь был убит в рамках еврейского ритуала, и экстремистские православные организации в России продолжают распространять антисемитские листовки на месте дома в Екатеринбурге, где летом 1918 года были расстреляны он и его семья.
Глава 3. ШЕЛ ПОД КРАСНЫМ ЗНАМЕНЕМ
Дважды похороненный. — Гроб на заводском дворе. — Что установила эксгумация. — Стреляли свои. — Миф о железнодорожной будке. — Куда потянулись нити. — Кому была выгодна его смерть.
С некоторых пор кладбищенский сторож стал замечать, что в его отсутствие кто-то шарит по закуткам покосившейся от ветхости избушки. Исчезала одна снедь, которой иногда делились родственники усопших, прося смотрителя смиренной обители подобрать для погребения отошедших в мир иной место посуше да поухаживать за дорогим холмиком. Время было смутное, шел девятнадцатый год, в самом разгаре братоубийственная война, вырывающая из родных гнезд сотни тысяч людей и разбрасывающая их по белу свету — кто знает, придется ли когда прийти снова на могилку, помянуть добрым словом родителя, брата, сестру, мужа.
Сторож никому не отказывал, по-христиански близко к сердцу принимая боль убитых горем родственников. Бывало, иной раз тайком от властей хоронили и лиц, к которым большевики не очень благоволили. Полуглухой смотритель не препятствовал и этому, считая, что после смерти все равны. Не закапывать же убиенных в грязном овраге или в другом непотребном месте только за то, что они придерживались иных идеологических взглядов. Лояльное отношение сторожа к нарушителям распоряжения городских властей о недопущении захоронения на городском кладбище лиц, принадлежавшим к эксплуататорским сословиям, щедро вознаграждалось. Конечно, по весьма скромным возможностям того голодного времени.
Свою сторожку кладбищенский смотритель всегда оставлял открытой. И вот, пользуясь его доверчивостью, кто-то стал одалживать то кусок хлеба, то связку воблы, то круг колбасы. Как-то раз, обнаружив очередную пропажу, старик не на шутку рассердился и решил устроить засаду. Почему-то он был уверен, что это дело рук дезертира, скрывавшегося поблизости. Весь город знал старика, и вряд ли кто-либо из жителей посмел бы унести из его жилища последнюю краюху хлеба.
Каково же было удивление старика и его добровольных помощников, когда вместо ожидаемого бродяги-дезертира перед ними предстал дрожащий от страха низкорослый, отощавший от недоедания мальчишка лет двенадцати-четырнадцати. Он оказался беспризорником, пережившим смерть родителей, бродяжничавшим по городам и селам, добывающим скудное пропитание то попрошайничеством, то воровством. Одинокий полуглухой старик сжалился над прибившимся к сторожке найденышем, приютил его у себя. Мальчишка сначала со страхом наблюдал за занятием своего спасителя. Потом пообвык и вскоре стал помогать старику.
Чего только не насмотрелся мальчишка-приблуда на кладбище! Хоронили по-разному. Бывали случаи, когда терявшие сознание матери падали в обмороке с края могилы прямо в свежевырытую черную яму, некоторых невозможно было оторвать от крышки гроба. Много леденящих душу картин безутешного человеческого горя промелькнуло перед глазами подростка, немало скорбных процессий увидел он, открывая ворота кладбищенской ограды. Хоронили здесь разных людей — старых и молодых, красноармейцев и детей, больших начальников и скромных обывателей. И все же одни похороны особо врезались ему в память.
Было это в сентябре 1919 года. Перед обедом на кладбище пришла группа красноармейцев с лопатами. Облюбовав место на песчаном грудке, принялись за работу. Крутившийся возле них парнишка слышал разговоры, которые вели между собой красноармейцы во время перекуров. Говорили о поезде, на котором везут убитого командира. Прибытие поезда ожидалось к вечеру. Бойцы, недовольные малопривлекательным занятием, вполголоса поругивали командиров: пассажирский поезд прибывает обычно утром, вечером приходит товарняк, не повезут же на нем убитого — больших военных начальников, даже мертвых, возят обычно в их собственных вагонах. По всему видно, красноармейцы обслуживали какой-то высокий штаб, отсюда их хорошая осведомленность в том, кому что положено даже после смерти.
