Сергей Кургинян - Суть Времени 2013 № 16 (20 февраля 2013)
Гносеология… Этика… Эстетика…
Классическая античность подарила миру эту бесценную дифференциацию, обеспечившую человечеству совсем иное качество, гораздо более высокое, нежели то, которое давал ему миф. И одновременно классическая античность начала накапливать взрывчатку в подвале здания под названием «человечество». Ибо такая дифференциация сулила в перспективе полное оскудение человечества. Не будем здесь подробно останавливаться на механизме этого оскудения. Укажем только на то, что спасением от стремительного нарастания оскудения была религия вообще и христианство в первую очередь. Ибо только оно дарило какую-то точку схода, создавало механизмы преодоления нарастающей дифференциации. Ведь Христос был и истиной, и красотой, и справедливостью. Фактом такого «и, и, и» он преодолевал непреодолимые во всем остальном границы между гносеологией, этикой и эстетикой.
Как только Модерн освободил мир от Христа как неоспоримой высшей инстанции, на границах между гносеологией, этикой и эстетикой выросли бетонные стены. И мир начал оскудевать стремительно. Нацисты пытались вернуть в мир миф как нечто, способное противостоять этому несомненному оскудению. И если бы в преодолении такого очевидного оскудения («Заката Европы» по Шпенглеру) не было явной необходимости — нацистский вирус не распространился бы так стремительно.
Маркс и коммунисты предложили миру другой способ преодоления оскудения, другую негносеологическую науку. Конечно, термин «гносеологическая наука» кому-то покажется избыточно парадоксальным. Что ж, тогда можно говорить о позитивистской в широчайшем смысле этого слова науке и том способе, с помощью которого Маркс и коммунисты предложили преодолеть этот губительный при любой его широте позитивистский подход.
Разговор о «гносеологической науке» порожден тем, что необходимо хотя бы в XXI веке добиться ясности в понимании того, какая другая, подлинная, наука является альтернативой науке гносеологической. Ну скажете вы о широчайшем позитивизме и тех опасностях, которые в нем содержатся. Вас сразу спросят: «А вы-то что предлагаете? И не предлагаете ли вы часом какой-нибудь новодел? Вот у нацистов есть традиция… Она же миф… Не зря Розенберг говорил о мифе ХХ столетия. И не он один говорил об этом, не правда ли? А вам и позитивизм, который вы именуете широчайшим, противен, и миф… Дайте правильное имя тому, что вам дорого, и укажите, в чем тут традиция. А то все говорите о правильных именах и базарах, на которых их надо постоянно произносить, а в главном для вас вопросе уходите от того, что сами называете правильным именем».
Сказав о гносеологической науке, для которой важно только истинное, а там хоть трава не расти, мы сразу получаем возможность противопоставить ей другую науку, назвав эту науку сотериологической (сотериология — наука о спасении).
Если не использовать иноземных слов, то можно говорить о науке лишь постигающей и науке постигающей и спасающей. Но это то же самое, что сказать о науке гносеологической и сотериологической.
Сотериологическая наука всегда была и всегда находилась в тени науки гносеологической. Из этой тени ей предстоит выйти в XXI веке. Причем только потому, что наука гносеологическая явным образом превращается в убийцу человечества. Но от чего хотела спасти человечество сотериологическая наука? На разных этапах истории от разного. Например, в ХХ веке велся очень страстный разговор о фатальности второго закона термодинамики. Мол, если этот закон носит неумолимый характер, то Вселенная должна постепенно остывать. Ее немногочисленные горячие участки должны, обмениваясь теплом с бесконечным вселенским холодом, терять тепло. А значит, жизнь должна погибнуть в тисках нарастающего вселенского холода. Потом прекратились разговоры о неумолимости второго закона термодинамики. Мир оказался намного сложнее. Но на определенном этапе они велись невероятно страстно. И вот тогда было сказано представителями сотериологической науки, что если Вселенная будет остывать, и потому будет гибнуть жизнь, то Вселенную надо согреть. И в этом космическая миссия человечества. Надо собрать гигантское количество взрывчатки, всю ее взорвать, создав новый огромный раскаленный очаг. И даже если человечество, содеяв это, погибнет — что ж, оно откроет пути для жизни. А значит, и нового человечества.
Мы здесь не будем обсуждать степень безупречности данного утверждения. Мы приводим его как пример, говорящий о существовании сотериологического подхода в рамках науки. И это ведь не единственный пример. Говорилось и о зажигании нового солнца взамен солнца, которое должно погаснуть. И о вещах гораздо более масштабных. Это под конец жизни Стругацкие исписались до полных пошлостей. А в начале они заигрывали с коммунизмом, причем открыто. И в рамках этого заигрывания затрагивалась научная сотериологическая тема, гораздо более масштабная, нежели тема второго закона термодинамики.
Речь шла о расширяющейся и схлопывающейся Вселенной. Мол, если большой взрыв породил Вселенную, то когда-нибудь, через несколько миллиардов лет, расширение Вселенной прекратится, и она начнет схлопываться. А значит, человечество погибнет. Кстати, если Вселенная все время будет расширяться, то человечество тоже погибнет. Так что же делать?
В своем раннем произведении «За миллиард лет до конца света» Стругацкие ответили по-коммунистически, по-марксистски. Мол, надо бороться. Надо постигать закономерности и, постигая их — спасать человечество. В этом миссия науки. Герой Стругацких борется за постижение закономерностей, сталкивается с сопротивлением такому постижению, проявляет стойкость в этой борьбе… Стругацкие вызывали восторг советских мальчишек подобными построениями. А потом сделали свое подлое дело, как это и подобает «тамошним».
Но дело не в «тамошних» и не в подлом деле, а в том, что именно вызывало у советских мальчишек такой восторг. И ясно по прошествии времени, что этот восторг вызывала апелляция к сотериологической науке как антитезе науке гносеологической. И в каком-то смысле сотериологическая наука и есть подлинный коммунизм. Потому что если у науки есть сотериологическая функция, то она может выполнить культурообразующую роль. Причем не фашистскую, а диаметрально противоположную. Она тогда преодолевает дифференциацию на гносеологию, этику и эстетику. И не возвращает мир к мифу, как предлагали фашисты, а ведет его вперед. К этой самой новой научности — сотериологической. А также интегральной. Потому что, преодолев главную дифференциацию между гносеологией, этикой и эстетикой, новая наука начнет преодолевать и все остальные дифференциации, угрожающие человечеству неминуемой гибелью.
Кто-то возмутится: «Что еще за чушь?» А давайте всмотримся в происходящее. Имморализация науки налицо. Ученые плюют на мораль все в большей и большей степени, заявляя: «Причем тут мораль? Нас как профессионалов это не интересует». Но разве имморализация не является неизбежной в условиях, когда наука теряет сотериологическое содержание? Конечно, она является неизбежной. Можно рассчитывать на то, что где-то вне науки возникнет источник морали, но нельзя ли полюбопытствовать, где же именно? Абсолютный и всеобъемлющий авторитет религии в прошлом. Позитивистская мораль (мол, я морален потому, что морален — и точка) тоже в прошлом. Она уходит в небытие вместе с Модерном.
Так где же искать мораль? В искусстве? Каком? Постмодернистском? Достоевский говорил, что красота спасет мир. Но он другую красоту имел в виду, между прочим. Не эстетическую, а «всеединую», так сказать.
Конечно, восстановив сотериологическую функцию, наука войдет в новые отношения с культурой и в этом смысле может создать и новую красоту. Но для этого она должна взять на себя культурообразующую функцию. Потому что больше некому. А если вы скажете, что культура должна взять наукообразующую функцию, то… То, во-первых, это, по сути, то же самое. А во-вторых, никаких очевидных проявлений чего-либо подобного в мире нет. О сотериологической науке говорить можно. А о культуре, достраивающей себя до преодоления дифференциации между гносеологией, этикой и эстетикой, говорить пока не приходится. Нет такого масштабного, всечеловечески значимого явления. Нет его даже в зародыше. Ибо для того, чтобы быть зародышем чего-то масштабного, всечеловечески значимого — нужно уже быть не точкой, а о-го-го каким сгустком.
Ну так вот, на сегодня самым крупным сгустком чего-то, крайне необходимого человечеству, является сотериологическая наука. И если человечество войдет в новую фазу, то лишь достроив этот имеющийся сгусток до ядра нового исторического проекта.
Поскольку сотериологическая наука — это и есть коммунизм, то и новый исторический проект будет коммунистическим. Но поскольку прежний коммунизм не поставил во главу угла сотериологическую науку, то речь идет о новом коммунизме. То есть о коммунизме 2.0. Такой новый коммунизм и есть Сверхмодерн. Никакой разницы между коммунизмом 2.0 и Сверхмодерном нет.
