Валерий Федотов - Исповедь единоросса. Как я проиграл выборы
В наших телефонных книжках можно откопать разные интересные номера, но вряд ли у вас найдется в списке полный набор сотрудников для избирательного штаба. Не было нужных «выходов» и у меня. Ситуация осложнялась пикантностью момента – люди не могли приходить по объявлению, должны были быть скромными во внешних коммуникациях (то есть не вести блог с места работы) и быть профессионалами (когда деньги имеют значение больше, чем работа на партию «Единая Россия»). И напомню, что в подобной ситуации находился не только я один – еще несколько неофитов из числа единороссов активно набирали персонал для работы на выборах. То есть рынок спроса был перегрет, а предложения не сыпались как из рога изобилия.
В итоге я пошел по ложному пути: стал просить «помощи зала», одновременно усиленно используя опцию «звонок другу». Понятно, что перспектива «срубить неплохого бабла» чаще всего пересиливала человеколюбие и здравый смысл опрашиваемых, поэтому мне пришлось отбиваться от предложений включить в состав штаба одноклассников детей, жен, теть и их далеких родственников из Петропавловска-на-Камчатке. После многочисленных «нет, спасибо» персонала в штабе не прибавилось, а вот любить меня стали ощутимо меньше.
Подбор людей занял больше месяца. И я едва успел заполнить нижние клеточки своего идеального штаба. Вакансия «руководитель кампании» оставалось пустой до старта избирательной кампании, ибо многочисленные синонимы этой должности – «политтехнолог», «технолог», «выборщик», «идеолог» – отражают реальную ситуацию – желание выдать имеющихся раков за рыб. Кандидата приучают не обращать внимания на подобные мелочи, ибо его дело дисциплинированно хавать то, что приготовлено специально для него. И вообще, он должен быть счастлив, что ему такого человека отдают в штаб!
В конечном счете я нанял двух руководителей: идеолога и выборщика. Роль самого главного человека в организации работы штаба досталась мне. Таким образом, с обочины работы штаба, откуда я намеревался наблюдать за всем процессом, я переместился в самую глубину организационной движухи. Нанятые руководители никак не хотели общаться друг с другом напрямую, каждый из них был задействован в параллельных проектах (издержки профессионализма и крайне скудный рынок подобного труда), и я стал главным телефонным проводом и каналом передачи информации.
СХЕМА ШТАБА РЕАЛЬНАЯ
После появления медиаблока (об этом ниже) бардака в штабе меньше не стало. Медиаблок выделил своего человека для постоянной работы в штабе и, по сути, занял позицию стороннего наблюдателя. Таким образом, я стал сетевым кабелем теперь уже между тремя сторонами: медиаблоком (через участие пиарщицы Светы), идеологом и начальником штаба (так мы решили называть выборщика, чтобы не путать его с руководителем поля). При этом изобилие переписки частенько выводило меня за скобки (я оказывался не в курсе того, что сделано или не сделано, потому что отследить, когда в потоке черновых вариантов появится окончательный, было просто нереально). Это был управленческий коллапс, с которым мне так и не удалось справиться.
Вот как это выглядело со стороны (привожу впечатления одного из участников медиагруппы):
– В федеральной кампании было слишком много центров влияния: федеральная элита, требовавшая к себе повышенного внимания, несколько групп в местной элите, которые тянули одеяло на себя. Всем хотелось избраться, лизнуть федералов и еще и выставить в худшем свете своих конкурентов.
В плане построения идеологии и работы регионального штаба была та же сумятица – несколько рабочих групп, которые занимались только «сливом» друг друга. Структура была не вертикальная, а горизонтальная. Человека, который бы мог все жестко структурировать, не оказалось. Руководство пыталось параллельно работать со всеми, в конечном итоге путалось в версиях и предложениях. В итоге кампания оказалось как лоскутное одеяло. Этакий Франкенштейн, слепленный из миллиона разных идей и предложений. Опять же, единого мобилизационного месседжа избирателю не было предложено. Пытались угодить всем персонально…
Не знаю, как так получилось, но вся руководящая команда, которая работала на кандидата, представляла собой все того же Франкенштейна: люди, появившиеся совершенно из разных миров, причем в самый последний момент. По отдельности – замечательные ребята, но вместе не могли работать по определению, ибо каждый был заложником собственных понтов, у каждого было свое видение задачи и методики ее достижения.
У каждой из частей штабного Франкенштейна были параллельные проекты (причем у некоторых их было даже не два и не три), следствием чего являлись отсутствие инициативы и низкая включенность в процесс. Внимание кандидату уделялось если и не по остаточному принципу, то уж точно не на 100 %.С выводами трудно не согласиться – но от этого радости не прибавляется.
Подобрать хорошего дизайнера оказалось не менее сложно, чем найти хорошего руководителя поля, а важность общения в приемной (через которую прошло более 3 тысяч избирателей), как оказалось, сравнима со значимостью всей полевой и медиаработы.
(Кстати, если вам нужен дизайнер, способный зажечь сердца людей наглядными политическими материалами, и при этом вас не беспокоит, что он даже не знает названий парламентских партий, обращайтесь, у меня есть такой :-) ).
Чуть не забыл. Штаб – это не только набор людей, чтобы побеждать, но и некая штука, чтобы отчитаться перед своей партийной организацией (иначе не дадут работать), чтобы взаимодействовать с районными властями (иначе тоже не дадут работать), чтобы успокоиться, что все идет по плану и правильно, и, наконец, чтобы начать работать как кандидату.
И эта многофункциональная штука очень дорого стоит.
Стоимость специалистов * Зарплаты приведены из расчета периода избирательной кампании 6 месяцев. При сокращении периода работы штаба ежемесячные оплаты увеличиваются. Ориентиром оплаты служит сумма за кампанию.* АПМ – агитационно-пропагандистские материалы.
В какой-то момент у меня даже закралась мысль, не отказаться ли мне от этой почетной миссии – от выборов. Но я сдержался. Не привык бросать дела на половине.
Глава 4 На кого работаем?
Если честно, весь мой выборный конфуз очень хочется спихнуть на избирателя. Ибо нет ничего более простого, чем заявить, что избиратель – это неблагодарная блондинка с принципами, по которой плачет монография по психологии, и поэтому все попытки скорректировать ее политические желания априори обречены на провал.
Но это теперь я такой умный и могу говорить про блондинку. На старте кампании я не слишком заморачивался по поводу избирателя, зачем он нужен и как вообще связаны кандидат, кампания и результаты выборов. Не в том смысле, что мне было наплевать на избирателя: просто он был «известной величиной», и его добыча сводилась к «набору некоторых элементарных технологий» – в течение всей кампании все вокруг убеждали в этом меня и друг друга.
В итоге мы тотально не угадали со стратегией и тактикой. Можно сказать, что я придумал себе образ избирателя – тот, с которым мне было бы интересно работать, – а штаб прогнулся под мои желания: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не задерживало зарплату.
Мне нарисовался типичный петербуржец средних лет, уставший, конечно, от консервативности и стандартных приемов партии власти, но не до тошноты и посему готовый с радостью поддержать достойного молодого человека от «ЕР»; благодарный получатель социальных благ, тонкий собеседник и проницательный читатель; человек, чуждый политических предрассудков и поверхностных суждений.
Я заранее уважал своего избирателя и не соглашался на ведение кампании по принципу «политического маркетинга», где мотивы (почему и за что избиратель голосует) переводят в «покупаемые» лозунги: мне казалось, что пичкать петербуржца смесью «чего изволите», изготовленной по результатам социологических исследований, – дурной тон, оскорбление избирателя, «дешевая победа».
Конечно, я был наивен. В оправдание скажу, что после первой дворовой встречи я сильно поумнел. Но не настолько, чтобы окончательно отказаться от понравившейся картинки.
Что я понял:
Миф первый
Люди любят, когда с ними общаешься и делаешь это креативно. Вывод: надо ходить на дворовые встречи и быть с избирателями не по-электоральному ярким, живым, интересным, запоминающимся, непохожим на картинку с типичного единороссовского предвыборного плаката.
В течение избирательной кампании я провел около 300 встреч (15—150 человек), 72 раза выступил на торжественных мероприятиях (от 100 до 3600 человек), выпустил четыре газеты общим тиражом около 150 тысяч экземпляров и целую кучу симпатичных АПМ, которые распространяли около 200 агитаторов в течение 3-х месяцев. С помощью этих инструментов я попытался обратиться к каждому жителю округа, чтобы выполнить «главный долг кандидата»: посмотреть в глаза максимальному количеству избирателей.
