Михаил Домогацких - Последний штурм
— Русская позиция твердая. Они ее не скрывают: поддерживали и будем поддерживать Вьетнам, Америка должна уйти из этой страны. Они помогают Вьетнаму оружием и продовольствием. Русские ракетные установки в Северном Вьетнаме причиняют нам большие неприятности. Мы несем большие потери в самолетах. Начиная с событий в Тонкинском заливе, русские безоговорочно на стороне Вьетнама. Это тебе хорошо известно. От наших дипломатов в Москве мы получаем подробный анализ настроений в Советском Союзе. Там вопрос о помощи Вьетнаму ставится однозначно: помогать всеми силами. Нравится нам это или не нравится, но считаться с этим надо. Военная и экономическая мощь Советов достаточно убедительная субстанция.
— Судя по твоему изложению советской позиции, можно предположить, что точка зрения Пекина несколько другая? Или я ошибаюсь?
— Нет, не ошибаешься. Но позиция Пекина мне напоминает двуликого бога Януса. Если говорить коротко, то Пекин заинтересован в том, чтобы и мы и вьетнамцы еще глубже увязли в войне. Они не против войны до последнего вьетнамца.
— Но такие мысли ведь не высказываются открыто. Может быть, это обычная хлесткая фраза? Китай все-таки помогает Вьетнаму.
— Да, помогает. Шлет продовольствие, стрелковое оружие, медикаменты. Но мы располагаем информацией от наших друзей за Великой китайской стеной, показывающей противоречивую позицию Пекина. Ну хотя бы вот такую. При встрече с египетским президентом Насером китайский премьер говорил, что чем больше США направляют своих войск во Вьетнам, тем отраднее для Китая: американцы залезают в ловушку, из которой трудно выбраться. Если вы стремитесь помочь Вьетнаму, говорил премьер Насеру, то следует способствовать привлечению туда американских войск, чем больше, тем лучше. Нам известно, что Пекин рекомендовал вьетнамским руководителям вести партизанские действия, избегать больших сражений и поэтому ограничил помощь только стрелковым оружием и снабжением тыла. Секретное соглашение, по которому во Вьетнам должны быть направлены китайские летчики, так и не было выполнено. Пекин дал Вьетнаму объяснение по этому поводу: подходящий момент еще не наступил и посылка летчиков не помешает врагу усиливать бомбардировки. Китай не имеет достаточно возможности для защиты Ханоя с воздуха. Еще в начале наращивания нашего присутствия во Вьетнаме Пекин отверг предложение русских проложить воздушный мост через Китай для организации защиты Северного Вьетнама. Китай был против вьетнамо-американских переговоров и убеждал, что решение вьетнамской проблемы — на поле сражения. Позже эта позиция станет известна всему миру, который узнает, что 9 октября 1968 года, когда пресса сообщила, что в Париже скоро начнутся вьетнамо-американские переговоры, один из руководителей китайского правительства встретился в Пекине с ответственным представителем Вьетнама и потребовал доложить правительству, что прекращение бомбардировок севернее 20-й параллели Китай считает «сговором Ханоя и Вашингтона», крупным поражением и большой потерей для вьетнамского народа.
— Мы считаем, — говорил китайский представитель, нисколько не смущаясь жестокостью своего предложения, — что Вьетнам должен позволить США возобновить бомбардировки всего Северного Вьетнама, заставив их распылить свои удары с воздуха, приняв на себя часть основной мощи США, предназначенной для Южного Вьетнама.
— Но мы стремимся обеспечить возможности для своего мирного строительства и восстановления разрушенной американским империализмом нашей экономики, — отвечал представитель Ханоя. — В отражении агрессии и в мирном строительстве мы рассчитываем получить помощь всех наших друзей в мире. Прекращение бомбардировок, от которых страдают наша страна и наш народ, переговоры отвечают жизненным интересам Вьетнама.
— Вы действуете по указке Советского Союза. Поэтому я прошу передать вашему правительству: «Либо для победы над США порвать отношения с Советским Союзом, либо, идя на сговор с Соединенными Штатами, чтобы добиться своего на переговорах с ними, используя при этом помощь Китая, — вы поставите Китай в такое положение, когда у нас не будет смысла оказывать помощь Вьетнаму».
Через несколько дней в Париже при посредничестве Франции было достигнуто соглашение, что переговоры будут четырехсторонними: США и сайгонской администрации, с одной стороны, ДРВ и Национального фронта освобождения Южного Вьетнама, с другой. Бывший тогда министр иностранных дел Китая Чэнь И передал представителю Вьетнама почти ультимативное заявление своего правительства: «Соглашаясь на четырехсторонние переговоры, вы… обрекаете население Южного Вьетнама на дальнейшее существование под игом американского империализма и его приспешников, делаете невозможным освобождение, создаете предпосылки для еще более крупных поражений… О чем же, таким образом, мы можем с вами говорить?»
Это была угроза разрыва отношений между двумя странами, сопровождавшаяся значительным сокращением помощи. Ровно через год правительство Китая задало еще более категоричный вопрос: «Скажите, на что ориентируется Вьетнам: на войну или на мир? В соответствии с этим нам надо решать проблему помощи».
Вьетнам решил: оказывая сопротивление агрессору, добиваться на переговорах всеобъемлющего решения вьетнамской проблемы. В ответ на это уже в следующем году Китай вдвое сократил свою помощь.
Никто в Америке точно не знал, как складываются отношения между двумя странами, но там понимали, что китайское правительство ведет двойную игру. Оно хотело за счет Вьетнама обеспечить укрепление своих позиций в важном для него стратегическом районе. Впрочем, это не особенно скрывалось. За месяц до выдвижения ультимативных требований к Вьетнаму премьер-министр Китая на совещании нескольких коммунистических партий Азии в Гуаньжоу (Кантоне) прямо сказал: «Наша страна огромна, но она не имеет выхода на Юг. Поэтому мы очень надеемся, что Партия трудящихся Вьетнама откроет нам новую дорогу в Юго-Восточную Азию».
Бывший президент США в своем последнем послании о положении страны, которое назвали «Прощание Джонсона», отмечал:
«К сожалению, уход правительства не означает, что вместе с ним уйдут и проблемы. Я призываю бога помочь найти их решение, достойное Америки».
Входя в Белый дом, Джонсон провозгласил символом своего правления идею «великого общества». «Великое общество» было убито войной во Вьетнаме, в которую президент бросил страну, не думая, что она принесет ей такие потрясения. Он снова обращался к богу, делая его соучастником своих непопулярных дел, и передавал ему заботу о будущем страны. Это было в его стиле.
— Уповая на бога, — сказал Раск своему преемнику на прощание, — вашей администрации, Уильям, придется действовать все-таки на земле, среди людей, которые будут оценивать вас по земным меркам.
— Это понятно, Дин. Наше ведомство, к сожалению, не имеет своего посла на небе. Спасибо тебе за дружескую и полезную беседу.
— Боюсь, что я не нарисовал полной картины, Уильям. Но ты дорисуешь ее сам, когда оденешь на себя амуницию и повезешь нелегкий воз нашей внешней политики, тяжесть которого я прочувствовал в полной мере. От тебя будут требовать такого, что и сам господь бог неспособен совершить. И будь готов всегда к тому, что именно в тебя будут бросать, бросать незаслуженно, увесистые камни.
— Если мне будет больно, Дин, не откажи в совете и утешении, — улыбнулся Роджерс, довольный беседой с уходящим со сцены коллегой. — Мы ведь с тобой старые чиновники нашего трудного ведомства.
— Сочту за честь, если смогу быть тебе полезен когда-нибудь, Уильям. А сейчас, прощаясь, хочу посоветовать тебе не забывать про вот этот маленький шкафчик, — с улыбкой показал Раск в сторону. — Он может здорово помочь тебе в трудную минуту.
— Что же в этом шкафчике, Дин? — удивленно спросил Роджерс.
— Таблетки от головной боли, дружище.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Генерал Крейтон Абрамс, командующий американским экспедиционным корпусом в Южном Вьетнаме, был мрачен. Он осунулся за последние месяцы, часто ловил себя на том, что стал легко раздражаться, терять невозмутимое в любой ситуации олимпийское спокойствие, которое считал сильной стороной своего характера. Он старался понять, объяснить хотя бы самому себе, что же в конце концов происходит в подчиненных ему войсках, почему неудачи преследуют почти все его начинания. Наступления срываются, настроение солдат падает. Последняя ночь прошла без сна, он вымотался, принимая снотворные таблетки, но так и не мог сомкнуть глаз. Наконец, не выдержав, он встал с постели, вышел в кабинет и устало опустился в глубокое удобное кресло, закрыл ладонью глаза. Перед ним вновь прошли картины минувшего дня.
Часов в пять он выехал из штаба, намереваясь встретиться с послом, больше для вежливой, протокольной беседы, чем для дела, а потом заехать к командующему военно-воздушными силами, поговорить о предстоящих воздушных операциях. Абрамс придерживался принципа чаще самому бывать у своих подчиненных, чем вызывать их к себе. Это придавало отношениям большую теплоту и доверительность и поднимало в глазах подчиненных престиж командующего.
