Сергей Кара-Мурза - Коммунизм и фашизм: братья или враги
В Испании говорят о «баскском фашизме» — потому что небольшая (около 100 человек) группа боевиков-сепаратистов из басков прибегает к терроризму. В главной испанской газете была напечатана большая статья «Баскский фашизм», где утверждается, будто движение сепаратистов-басков отражает все главные признаки фашизма. Статья написана профессором истории политической мысли и претендует на то, чтобы кратко дать критерии фашизма. Автор даже критикует журналистов и политиков, которые и раньше часто называли баскских радикалов фашистами, используя этот термин как ругательство, как общее обозначение антидемократического мышления.
Далее профессор (сам баск) дает свое определение и утверждает, что баскские «радикальные патриоты» соответствуют самому строгому понятию исторического фашизма. Вот в чем это соответствие: «одержимость идеей политического единства народа, которая несовместима с демократическим плюрализмом; презрительное отношение к представительной демократии (единственной, которая функционирует); фальшивый синтез национализма и социализма, без которого не может быть и речи об истинном фашизме». Говорится, что баски к этому предрасположены традицией их коллективного поведения — «антилиберальной тенденцией к народному единомыслию».
Если строго следовать определению этого баска-либерала, то к фашистам следует причислить всех тех, кто обладает этническим сознанием («национализм») и в то же время исповедует идею социальной справедливости («социализм»). Например, к лику фашизма следует причислить предвоенную Японию, которая явно фашистской не являлась1. Сегодня под это определение фашизма подпадают почти все страны незападной культуры. Все, кто использует понятие народ вместо понятия индивидуум. А наш Л.И.Гумилев с его «этногенезом и биосферой» автоматически становится чуть ли не главным идеологом фашизма конца XX века.
В «войне идей и образов» идеологи создают ярлык, который можно прилепить к любому «неугодному» обществу, политическому движению и даже отдельному человеку. Американский историк фашизма С.Пэйн определяет так: «Слово «фашист» и производные от него применяются в самом широком смысле для обозначения приверженности к авторитарной, корпоративной и националистической системе правления». То есть, фашистским оказывается при таком понимании социальное устройство японцев, южнокорейцев, едва ли не самым фашистским становится и Израиль. Зато такой парадокс — коммунистов Пэйн вроде прощает, поскольку они не националисты. Но так как признаки размыты, чем-то можно и пожертвовать (например, итальянскому фашизму не был присущ антисемитизм, а многие считают его ключевым качеством фашизма).
Испанский литературовед X. Родригес Пуэртола издал в 1986–1987 гг. большую антологию «Испанская фашистская литература» в двух томах. В первой части он дал обзор всех основных западных авторов, которые изучали фашизм как явление. Здесь — огромный набор признаков, масса важных и ценных наблюдений, все очень интересно. Но все эти авторы избегают выделить то, что в математике мы научились считать «необходимыми и достаточными признаками» — то, что позволяет отличать одно явление от другого, имеющего схожие черты, но иного по сути.
В результате, если собрать все эти признаки, отобранные западными специалистами, и использовать их по своему усмотрению, то с одинаковым основанием можно назвать фашистами и Тэтчер, и Исхака Рабина, и Горбачева, и Ельцина. А вот Жириновского, как ни странно, назвать фашистом нельзя, т. к. в набор признаков фашизма входит «защита, не на жизнь а на смерть, западных ценностей». Концы с концами явно не вяжутся, и литературовед признает, что отобрал для своей антологии около двух сотен испанских писателей и поэтов XX века (кстати, публично приклеив им ярлык фашиста), следуя такому критерию: «В этой антологии фашистами считаются все те, кто тем или иным способом поставил свое перо и мысль, каковы бы ни были оттенки, на службу [франкизму]… а также те, кто просто отражают какую-либо антидемократическую идеологию».
Подумайте: франкизм существовал 40 лет, мог ли кто-то из жителей Испании «тем или иным образом» не послужить режиму? То есть автор присваивает себе право назвать фашистом любого испанца. А что такое «антидемократическая идеология»? Автор, как и вообще «демократы», не дает определения этому понятию. Какую идеологию «отражает» католический священник в своей мессе? Ясно, что «антидемократическую». Значит, если будет надо, и его можно назвать фашистом.
Так неопределенность термина фашизм многократно увеличивается неопределенностью его антипода — демократии, — отталкиваясь от которой нам якобы объясняют фашизм. Не говоря уж о строгой логике, даже с точки зрения здравого смысла это культурная диверсия. И самое печальное, что многие люди ее совершают искренне, даже не понимая, что они делают (хотя многие понимают).
Когда в Европе оформился зрелый фашизм, его смысл был достаточно ясен для всех. Немецкий историк Вальтер Шубарт в известной книге «Европа и душа Востока» писал: «Смысл немецкого фашизма заключается во враждебном противопоставлении Запада и Востока… Когда Гитлер в своих речах, особенно ясно в своей речи в Рейхстаге 20 февраля 1938 года, заявляет, что Германия стремится к сближению со всеми государствами, за исключением Советского Союза, он ясно показывает, как глубоко ощущается на немецкой почве противопоставление Востоку — как судьбоносная проблема Европы».
Антисоветские российские идеологи, готовя сегодня миф о «русском фашизме», этого, естественно, стараются не вспоминать. Да и вообще сейчас, судя по прессе, из перечня признаков фашизма срочно удаляют «западные ценности», выдвигают на первый план именно идею народа. Пугало фашизма готовится для атаки на следующего, после коммунистов, противника — любую этническую общность, не желающую превращаться в «человеческую пыль» под прессом глобализации.
Подумайте только: профессор-баск видит корень фашизма в «традиции коллективного поведения» своего народа. Значит, суть уже не в терроризме, не в идеологии, а в традициях, которые сложились за две тысячи лет и формируют лицо басков как народа. Но ведь антропологи установили, что подавляющее большинство человеческих существ живет, сплотившись в народы, в своем коллективном поведении высоко ценя единство. Значит ли это, что во всех них дремлет фашизм? Конечно, нет, это — дешевые разработки новых, уже демократических хранителей «западных ценностей».
Введем четкие, хорошо разработанные понятия, лежащие в основе любой социальной философии, которая задает тип государства, предопределяет его сущность. По тому, как трактуются эти понятия в советском и в фашистском государстве, можно судить о сходстве и различии их сущностей.
Картина мира в фашизме. Восновании любого государства, общественного строя и способа соединения людей в общество лежит мировоззрение. Из него черпает материал идеология как свод слов, идей, теорий и мифов, оправдывающая (легитимирующая) этот строй и это государство. Одной из важнейших частей всей системы мировоззрения является картина мира. На картине мира (в конечном счете, на представлении пространства и времени) строится и социальная философия.
В Новое время религиозная картина мира отодвинута из центра мировоззрения, и ее место заняла научная картина мира. Точнее, картина мира, выраженная в рациональных понятиях, взятых из науки. В моменты культурных кризисов научная картина мира может деформироваться, какие-то ее блоки замещаются иррациональными (оккультными) конструкциями, суевериями или элементами чужеродных культов (обычно псевдовосточных, как в учении Рериха, или псевдодревних, как в неоязычестве).
Картина мира в фашизме — результат мировоззренческого кризиса, который пережила немецкая культура в конце XIX — начале XX века и который был углублен поражением в Первой мировой войне.
На какие же болезненные позывы немецкой души так эффективно ответил фашизм со своей картиной мира? Была ли такая же потребность у русской души периода революции 1905–1917 годов и если была, какие ответы дал советский строй? Начать придется с истоков.
За двадцать тысяч лет цивилизации человек остался существом с сильным космическим чувством, с ощущением себя в центре Вселенной как родного дома. Он воспринимал Природу как целое, а себя — как часть Природы. Все было наполнено смыслом, все связано невидимыми струнами. Природа не терпит пустоты! Ощущение времени задавалось Солнцем, Луной, сменами времен года, полевыми работами — время было циклическим. У всех народов и племен был миф о вечном возвращении. Научная революция разрушила этот образ: мир предстал как бездушная машина Ньютона, а человек — как чуждый и даже враждебный Природе субъект (Природа стала объектом исследования и эксплуатации). Время стало линейным и необратимым. Это было тяжелое потрясение, из которого родился европейский нигилизм и пессимизм (незнакомый Востоку).
