Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №25 от 17.06.2014
Капитан-лейтенант - это уже вполне сложившийся боевой офицер. И не мог Дима Колесников не написать в своем предсмертном послании - в первую очередь! - о причинах разыгравшейся трагедии. Находясь в кормовом отсеке, он мог не знать подробностей, но, наверняка описал факт смертельного удара... И была в этой записке одна фраза, волей случая ставшая гласной, несмотря на весь ореол секретности вокруг «личного» письма - «...я бы их всех перестрелял...». На подводной лодке пистолетов нет. Значит, Дима мечтал осуществить свое ж#ание на берегу. Если бы Колесников в своей предсмертной записке написал о взрыве торпеды, т^это послание не только не стали бы засекречивать, а совсем наоборот - предъявили бы в качестве основного доказательства, подтверждающего государственную версию.
И, наконец, несправедливо незамеченная статья в газете «Московские новости» о журналистском расследовании в части, касающейся испытаний новейшей ракеты типа «Гранит» сотрудниками ЦКБ «Алмаз» (г. Химки), проведенных в период с 2 по 12 августа 2000 года и включенных в план командно- штабных учений Северного флота. Стрельба новейшей ракетой производилась не с корабельных установок. Чем завершились испытания - история тактично умалчивает.
Все, кто пытались анализировать причины трагедии с «Курском», заканчивали свои статьи, эссе и книги одной и той же тривиальной фразой: «...правду никто не узнает никогда».
А кому она нужна - правда? Родственникам погибших? - они получили достойную компенсацию, и, в большинстве своём, успокоились... ну, может быть, только флотский отец Димы Колесникова бьётся головой о стену... Родным и близким погибших на «К-3», «К-8», «К-429», «К-219», печально- знаменитом титановом «Комсомольце» «К-278» не досталось и сотой доли внимания по сравнению с «Курском».
Раньше правда была нужна. Ее выцарапывали по крупицам из строго засекреченных документов, шёпотом передавали из уст в уста оставшиеся в живых свидетели трагедий, сидели в тюрьмах, как замечательный командир «К-429» Николай Михайлович Суворов, последним с риском для жизни покинувший подводную лодку, чтобы получить десять лет лагерей на берегу. Правда была нужна, чтобы последующие поколения атомных подводных лодок не выходили в море по приказанию трусливого командования с неподготовленными для службы экипажами; чтобы не сгорали подводники в прочном корпусе из-за конструктивных неисправностей с электрооборудованием; чтобы знали, как бороться с радиационной опасностью и т.д.
Долгое время мне казалось, что правда «Курска» никому не нужна. Потому что атомный подводный флот России практически перестал существовать. Но сегодня у людей возникли сомнения в официальной версии. А коли живы сомнения, есть надежда, что мы узнаем всю правду. Лично я в это пока верю.
via-midgard.info
БАРАШЕК В БУМАЖКЕ
Заглянул в Интернет на сайт «Коррупция» и обнаружил, что создан Совет при президенте РФ по противодействию коррупции с такой ремаркой: «29 человек, от которых зависит антикоррупционная политика в России». «Ой ли!» - подумал я, и решил обратиться к истории. В одной небольшой статье «Историю» не поднять, но оглянуться на два века назад, когда ситуация, на мой взгляд, была схожа с нынешней, можно.
Наступивший XIX век не принёс изменений в лучшую сторону в порядке государственного управления. От этого времени мы имеем огромное количество ставших известными случаев небывалого взяточничества, матерого казнокрадства, поражающих своими масштабами, изобретательством, даже виртуозностью.
В самом начале царствования Александра I всплывает дело калужского губернатора Лопухина, занявшего то ли 20, то ли 30 тысяч рублей у фабриканта Гончарова, а затем под угрозой ссылки в Сибирь за азарную игру, к которой тот не имел отношения, заставил его вернуть векселя. И наоборот, с помещика Хитрова Лопухин взял взятку в 75 тысяч рублей за сокрытие совершённого убийства. Чтобы завершить портрет этого блюстителя законности в Калуге, добавим, что в пьяном виде губернатор бил стёкла по улицам, в губернском правлении ездил «верхом на раздьяконе». Назначенное следствие возглавил министр юстиции Г.Р. Державин, на которого тотчас посыпались в столицу доносы о том, что он якобы запугивает свидетелей, заставляя их давать ложные показания, подрывая этим авторитет власти. Никакого наказания Лопухин не понёс. Державину, пытавшемуся провести в жизнь хоть какое-то подобие справедливости, император однажды раздражённо заметил: «Ты меня всегда хочешь учить. Я самодержавный государь, и так хочу». Державин был уволен в отставку за «слишком ревностную службу».
Но официально Александр I заявлял о своей непреклонной решимости искоренить взяточничество. В 1802 г. в указе псковскому губернатору он писал: «Господин тайный советник псковский гражданский губернатор Ламсдорф. С крайним неудовольствием известился я, что злоупотребления некоторыми из провиантских комиссионеров и полковых шефов в закупке потребностей высокими и обременительными казне ценами, столь давно оглашённые и очевидные, приемлют начало своё единственно в ложном показании справочных цен по послаблению, а, может быть, и соучастию и вредной стачке со стороны гражданских начальников, и что земские исправники и суды нередко дозволяли себе из сей казённой обязанности делать постыдный торг и налагать условия и цену в нарушение их должности и присяги. Признавая всех таковых за истинных казны похитителей, тем горших, чем более правительство в предмете сем полагается на добрую их веру, я считаю нужным предварить вас сим, что, при малейшем открытии таковых злоупотреблений со стороны гражданских начальств на будущее время все виновные в оном не только преданы будут всеобщему поношению, но как сами подпадут суду по всей строгости законов, так и начальников губернии оному подвергнут, если по слабости их смотрения, а паче по сноровке и участию (чего по важности их звания и существу доверия моего к ним и предположить в них без крайнего отвращения я не могу) зло сиё допущено, терпимо или скрываемо ими будет. Потвердив о строгом за сим наблюдении всем гражданским губернаторам, и вам о том же самом предписываю».
Но губернаторы продолжали бездействовать или «по слабости смотрения», а может, и «по сноровке и участию». «Непостижимо что происходит, - пишет Александр I своему учителю Лагарпу, - все грабят, почти не встречаешь честного человека. Это ужасно!».
В своей автобиографической записке П.Д. Киселёв, настоящий русский государственный человек, имевший мужество говорить правду императору в глаза, передавал слова Александра I, обращённые к нему в мае 1816 года:
Всего сделать вдруг нельзя; обстоятельства до нынешнего времени не позволили заняться внутренними делами, как было бы желательно; но теперь мы занимаемся новою организацией. Смерть императрицы не позволила ей азиатские обычаи и многое в правлении, по желанию её, переменить (?!). Мы должны теперь идти ровными шагами с Европою; в последнее время она столько просветилась, что, по-нынешнему положению нашему, оставаться назади мы уже не можем, но на всё надо время, всего вдруг сделать нельзя; уменьшать злоупотребления, конечно, должно, но один всего не успеешь сделать, - помощников нет, кругом видишь обман… Я знаю, что в управлении большая часть людей должна быть переменена, и ты справедлив, что зло происходит как от высших, так и от дурного выбора низших чиновников; но где их взять? Я и 52-х губернаторов выбрать не могу, а надо тысячи; лучше менее, но с хорошим содержанием и строгим выбором, конечно, но чем платить?.. Армия, гражданская часть, всё не так, как я желаю, - но как быть? Вдруг всего не сделаешь, помощников нет. Я знаю, что способы есть чрезмерные. Россия может много, но на всё надо время.
На вопрос Киселёва, почему губернаторами в Тулу и Калугу назначили такого-то и такого-то, Александр ответил:
Надо войти и в моё положение: за одного просил неотступно брат, за другого фельдмаршал, ручаясь, что лучшего выбора сделать не смогу; как же отказать? Я согласился….
Казалось, при Николае I – императоре строгом, нередко до жестокости, - порядок в государственных делах наконец-то востержествует . Но не тут-то было . Именно при нём взяточничество распространяется ещё шире, вырабатываются целые системы поборов и вымогательсва. Брали все, кто мог, включая учителей духовных училищ.
Примеров различных вымогательств множество, но остановимся на одном образчике группового «рэкета» уездного чиновничества, не хуже саранчи пожиравшего плоды трудов мирных поселян. Представим себе огромное село того времени, душ 4000 в 400 верстах от Саратова. Земли здесь хорошие, богатые селяне владели 700-1500 десятин. На жатву здесь собирались десятки тысяч наёмных рабочих. Время жаркое: жали, молотили, отвозили. Хозяин и всё его семейство метались во все стороны, везде нужен глаз да глаз. Вдруг приезжает начальство и приказывает собрать всех крестьян поголовно.
