Михаил Бакунин - Избранные сочинения. Том II.
В заголовке этой части рукописи Бакунин написал. „Исторические софизмы доктринерской школы немецких коммунистов". Но это заглавие не соответствует содержанию этого второго выпуска.
Автор начинает (листы 139 — 142) провозглашением принципа, „составляющего существенное основание позитивного социализма", а именно, что „факты рождают идеи", и что „из всех фактов экономические явления составляют существенную основу, главное основание, из которого неизбежно вытекают все остальные явления, интеллектуальные и моральные, политические и социальные". Он напоминает, что этот принцип „впервые был научно формулирован и развит Карлом Марксом". Бакунин естественно сам подписывается под экономическим материализмом, однако с оговоркой. „Этот принцип, говорит он, глубоко справедлив, когда его рассматривают в правильном освещении, т.е. — с точки зрения относительной. Но, когда его утверждают абсолютным образом, как единственное основание всех других принципов, как это делает школа немецких коммунистов, он становится совершенно ложным.
Здесь, вместо того, чтобы немедленно приступить к затронутому вопросу, к изложению и опровержению „исторических софизмов" школы Маркса, — автор прежде всего констатирует, что в прямом противоречии к провозглашенному материалистами принципу находится принцип идеалистов всех школ: идеалисты „претендуют, что идеи господствуют над фактами и производят их". И во имя материализма, Бакунин нападает на идеалистическую доктрину: „Вне всякого сомнения, идеалисты ошибаются, и одни лишь материалисты правы. Да, факты определяют идеи, да, идеал, как выразился Прудон, есть лишь цветок, корнями которому служат материальные условия существования". Он посвящает листы 149-286 и длинное незаконченное примечание к 286 — 340 л. предварительному опровержению идеализма в его различных формах сперва — в форме религиозной, затем в форме, какую ему придал в девятнадцатом веке Виктор Кузен, — эклектизма.
Иногда втечение этой работы Бакунин вспоминает, что вся эта длинная полемика против идеализма есть лишь введение, и что ему придется затем излагать настоящий предмет его работы Два раза — на листах 213 и 229 — он снова упоминает о школе немецких коммунистов, школе „материалистов — доктринеров, которые не сумели отделаться от религии Государства", как бы для того, чтобы показать, что он не потерял из вида своего обещания, данного в начале, опровергнуть „исторические софизмы". Но рукопись осталась незаконченной и прерывается раньше, чем Бакунин мог закончить свое опровержение идеализма.
Дж. Гильом
Исторические Софизмы Доктринерской школы немецких коммунистов[41].
Не таково мнение доктринерской школы социалистов или скорее государственных коммунистов Германии, — школы, основанной несколько раньше 1848 г. и оказавшей — надо признать это — крупные услуги делу пролетариата не только в Германии, но и в Европе. Это ей главным образом принадлежит великая идея „Международной Ассоциации работников", а также и инициатива ее первого осуществления. Ныне она находится во главе Социал-Демократической Рабочей Партии в Германии, имеющей своим органом „Фольксштат" („Народное Государство").
Это, следовательно весьма почтенная школа, что не мешает ей по временам[42] глубоко заблуждаться; одной из главных ее ошибок было, то что она приняла за основание своих теорий принцип, глубоко верный, когда его рассматривают в верном освещении, то есть с точки зрения относительной, но который, рассматриваемый и выставленный вне связи с условиями, как единственное основание и первоисточник всех других принципов (как это делает эта школа), становится совершенно ложным.
Этот принцип, составляющий, впрочем, существенное основание позитивного социализма, был впервые научно формулирован и развит г. Карлом Марксом, главным вождем школы немецких коммунистов. Он проходит красной нитью через знаменитый "Коммунистический манифест", выпущенный в 1848 г. международным комитетом французских, английских, бельгийских и немецких коммунистов, собравшихся в Лондоне: „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!" Этот манифест, составленный, как известно, г.г. Марксом и Энгельсом, сделался основой всех дальнейших научных работ школы и агитационной деятельности, которая велась позднее Фердинандом Дассалем в Германии.
Этот принцип абсолютно противоположен принципу, признаваемому идеалистами всех школ. В то время, как идеалисты выводят всю историю, — включая сюда и развитие материальных интересов и различные ступени экономической организации общества из развития идей, немецкие коммунисты, напротив того, во всей человеческой истории, в самых идеальных проявлениях как коллективной, так и индивидуальной жизни человечества, во всяком интеллектуальном, моральном, религиозном, метафизическом, научном, художественном, политическом, юридическом и социальном развитии, имевших место в прошлом и происходящих в настоящем, видели лишь отражение или неизбежное последствие развития экономических явлений. Между тем как идеалисты утверждают, что идеи господствуют над явлениями и производят их, коммунисты наоборот в полном согласии с научным материализмом утверждают, что явления порождают идеи, и что идеи всегда суть лишь идеальное отражение совершившихся явлений, что из общей суммы всех явлений явления экономические, материальные, явления в точном смысле слова представляют собою настоящую базу, главное основание; всякие же другие явления — интеллектуальные и моральные, политические и социальные, лишь необходимо вытекают из них[43].
Кто прав, идеалисты или материалисты? Раз вопрос ставится таким образом, колебание становится невозможным. Вне всякого сомнения, идеалисты заблуждаются, а материалисты правы. Да, факты господствуют над идеями; да, идеал, как выразился Прудон, есть лишь цветок, материальные условия существования которого поставляют его корень. Да, вся интеллектуальная и моральная, политическая и социальная история человечества есть, лишь отражение его экономической истории.
Все отрасли современной сознательной и серьезной науки приходят к провозглашению этой великой основной и решительной истины: да, общественный мир, мир чисто-человеческий, одним словом человечество есть ничто иное, как последнее совершеннейшее — для нас, по крайней мере и применительно к нашей планете, — развитие, наивысшее проявление животного начала. Но, как всякое развитие неизбежно влечет за собой отрицание своей основы или исходной точки, человечество есть в то же время все возростающее отрицание животного начала в людях. И именно это отрицание, столь же разумное, как естественное, и разумное, именно потому лишь, что естественное, — в одно и тоже время и историческое и логическое, роковым образом неизбежное, как и всякое развитие и осуществление всех естественных законов мира, — оно то и составляет и создает идеал, мир интеллектуальных и моральных условностей, идеи.
Да, наши первые предки, наши Адамы и Евы, были если не гориллы, то по меньшей мере очень близкие родича гориллы, всеядные, умные и жестокие животные, одаренные в неизмеримо большей степени, чем животные всех других видов, двумя ценными способностями: способностью мыслить и способностью, потребностью бунта.
Эти две способности, все возрастая на протяжении истории, представляют собственно „момент"[44], сторону, отрицательную силу в позитивном развитии животного начала в человеке и создают следовательно все то, что является человеческим в человеке.
Библия — очень интересная и порою очень глубокая книга, когда ее рассматривают, как одно из древнейших дошедших до нас проявлений человеческой мудрости и фантазии, весьма наивно выражает эту истину в мифе о первородном грехе. Иегова, несомненно самый ревнивый, самый тщеславный, самый жестокий, самый несправедливый, самый кровожадный, самый большой деспот и самый сильный враг человеческого достоинства и свободы из всех богов, какому когда либо поклонялись люди, создав неизвестно по какому капризу, — вероятно, чтобы было чем развлечься от скуки, которая должна быть ужасна в его вечном эгоистическом одиночестве, или для того, чтобы обзавестись новыми рабами, — Адама и Еву, великодушно предоставил в их распоряжение всю землю со всеми ее плодами и животными, и поставил лишь одно ограничение полному пользованию этими благами.
Он строго запретил им касаться плодов древа познания. Он хотел следовательно, чтобы человек, лишенный самосознания, оставался вечно животным, ползающим на четверинках перед вечным Богом, его Создателем и Господином. Но, вот, появляется Сатана, вечный бунтовщик, первый свободный мыслитель и эмансипатор миров. Он пристыдил человека за его невежество и скотскую покорность: он эмансипировал его и наложил на его лоб печать свободы и человечности, толкая его к непослушанию и вкушению плода науки.
