Рауль Ванейгем - Трактат об умении жить для молодых поколений (Революция повседневной жизни)
3
Отождествление. – Известен принцип теста Зонди. Когда пациенту предлагают выбрать из сорока восьми фотографий больных в состоянии пароксизмов кризиса лица, которые вызывают у него сострадание и отвращение, он каждый раз неизменно отдаёт своё предпочтение лицам, выражающим инстинкты, которые он принимает, отворачиваясь в то же время от носителей тех инстинктов, которые он подсознательно отвергает. Он определяет сам себя путём позитивного или негативного отождествления. В соответствии с его выбором, психиатр определяет инстинктивный профиль, для того, чтобы отпустить пациента или отправить его прохлаждаться в крематорий, известный под названием психбольницы.
Рассмотрим теперь императивы общества потребления, общества, в котором быть человеком означает потреблять; потреблять кока–колу, литературу, идеи, чувства, архитектуру, телевидение, власть. Продукты потребления, идеологии, стереотипы являются фотографиями ужасного теста Зонди, в котором каждый из нас должен принять участие, но не просто делая выбор, а посвящая себя чему–то на практике. Необходимость распродавать предметы, идеи, стиль поведения, подразумевает центр расшифровки, в котором некий тип инстинктивного профиля потребителей послужит исправлению выбора и созданию нового спроса, лучше приспособленного для товаров потребления. Можно считать, что изучение рынка, техник мотивации, зондирование общественного мнения, социологические анкеты, структурализм анархически входят в данный проект со всеми своими слабостями. Координация и рационализация несовершенны. Кибернетики позаботятся об этом, если мы отдадим им свою жизнь.
На первый взгляд, выбор «потребительного образа» кажется первостепенным. Хозяйка–которая–пользуется–моющим–средством–Омо отличается от хозяйки–которая–пользуется–моющим–средством–Суниль, это вопрос цифр прибыли. Точно также голосующий за демократов отличается от голосующего за республиканцев, коммунист от христианина. Но граница всё менее и менее различима. Зрелище непоследовательности начинает производить повышение стоимости нулевой точки стоимости. Вплоть до того, что отождествление не важно с чем начинает понемногу приобретать всё большую значимость, так же, как необходимость потреблять не важно что, становится более значимой нежели верность одной марке машины, идолу или политику. Существо дела, в конце концов, разве не состоит в том, что люди должны отчуждаться от своих собственных желаний и размещать их в зрелище, в контролируемой зоне? Хороший или плохой, честный или преступник, левый или правый, все эти формы мало значат постольку, поскольку выбирая их, ты утрачиваешь в них самого себя. Каждому Хрущёву свой Евтушенко, и общество сможет оградить себя от хулиганов. Одна лишь третья сила не отождествляет себя ни с чем, не противостоит ничему, не претендует на лидерство в революции. Она является силой подлинности, в которой каждый обнаруживает и узнаёт самого себя. Там, никто не решает за меня и от моего имени, там, лежит моя свобода и свобода всех.
* * *
Психическая болезнь не существует. Это просто удобная категория для того, чтобы рассортировать и изолировать случайности отождествления. То, чем власть не может править и что она не может убить, она обзывает помешательством. Сюда принадлежат экстремисты и мономаны роли. Сюда также принадлежит всё то, что смеётся над ролью и отвергает её. Их изолированность является также критерием, который выносит им приговор. Как только один генерал начинает отождествлять себя со всей Францией, в чём ему помогают миллионы избирателей, он сталкивается с оппозицией, которая всерьёз противостоит ему в этом. Разве не с тем же успехом Хёрбигер изобретал нацистскую физику; генерал Уокер и Барри Голдуотер противопоставляли высшего, белого, божественного и капиталистического человека низшему, чёрному, демоническому, коммунистическому человеку; Франко очищался и просил у Бога мудрости для того, чтобы угнетать Испанию, и во всём мире лидеры доказывали в отмороженном бреду, что человек является машиной для приказов? Отождествление порождает безумие, а не одиночество.
Роль – это самопародия, которая сопровождает нас повсюду и которая повсюду приводит нас к отсутствию. Но это ухоженное, приодетое, надушенное отсутствие. Параноики, шизофреники, садисты–убийцы не обладают признанной общественно полезной ролью (т.е. эти роли не распространяются под маркой власти так же, как роли мента, босса, военного), становясь полезными в специальных заведениях, психбольницах, тюрьмах, в особых музеях, от которых правительство получает двойную пользу, избавляясь от опасных конкурентов и обогащая зрелище негативных стереотипов. Плохие примеры и их показательное наказание придают пикантности зрелищу и охраняют его. Достаточно просто способствовать отождествлению и акцентировать изолированность, чтобы разрушить фальшивые различия между психическим отчуждением и отчуждением социальным.
На другом полюсе абсолютного отождествления существует определённый способ прокладывания между собой и ролью определённого расстояния, некой игровой зоны, являющейся истинным гнездом всех позиций восстающих против зрелищного порядка. Никогда нельзя полностью потеряться в роли. Даже обращённая вспять, воля к жизни сохраняет потенциал насилия, всегда готовый отклонить человека с избранных им путей. Верный лакей, отождествляющий себя с хозяином при определённом стечении обстоятельств может перерезать ему глотку. Наступает момент, когда его привилегия кусать как собака пробуждает в нём желание ушатать как человек. Дидро хорошо продемонстрировал этот момент в Племяннике Рамо, а сёстры Папен ещё лучше. Дело в том, что отождествление, как и любая бесчеловечность, коренится в человеческом. Аутентичная жизнь подпитывается аутентично прочувствованными желаниями. И отождествление с ролью наносит двойной удар: оно интегрирует игру метаморфоз, удовольствие от маскировки и блужданий повсюду во всех формах мира; оно присваивает старую страсть к лабиринтам, в которых теряешься для того, чтобы лучше обрести себя вновь, игру становления и превращений. Оно также интегрирует рефлекс идентичности, волю к обретению в других людях самой богатой и аутентичной части самого себя. Игра перестаёт быть игрой, подделывается, утрачивает выбор своих собственных правил. Поиск своей идентичности становится отождествлением.
Но перевернём перспективу. Психиатр смог написать: «Признание обществом ведёт личность к растрате своих сексуальных импульсов на культуру, что является лучшим средством защитить себя от них». Точнее, это означает, что роль обладает миссией поглощать жизненную энергию, сокращать эротическую силу путём её перманентной сублимации. Чем меньше эротической реальности, тем больше сексуальных форм в зрелище. Роль – Вильгельм Райх сказал бы «панцирь» — гарантирует неспособность получать удовольствие. В противоположность этому, удовольствие, радость жизни, оргазм разбивают панцирь, разбивают роль. Если бы человек захотел бы рассматривать мир не в перспективе власти, но в перспективе, в которой он сам является отправной точкой, он смог бы запросто различать те действия, которые его реально освобождают, наиболее аутентично прожитые моменты, подобные вспышкам молний в серых буднях ролей. Наблюдать роли в свете аутентичной реальной жизни, подвергать их рентгену если угодно, позволило бы обратить вложенную в неё энергию на извлечение истины из лжи. Эта работа является иногда индивидуальной, иногда коллективной. Одинаково отчуждающие, роли иногда не оказывают равного сопротивления. Гораздо легче спастись от роли соблазнителя, чем от роли мента, шефа, попа. Об этом стоило бы задуматься каждому.
4
Компенсация – Почему люди придают ролям ценность, иногда превышающую ценность их собственной жизни? На самом деле потому, что их жизнь не имеет стоимости, и это выражение, означает здесь в своей двойственности, что жизнь находится по ту сторону любой общественной оценки, любых ярлыков; а также то, что подобное богатство является, в отношении зрелища и его критериев, невыносимой нищетой. Для общества потребления, нищета является всем тем, что не относится к потреблению. Сведение человека до зрителя выдаётся за обогащение, со зрелищной точки зрения. Чем больше у него вещей и ролей, тем больше он есть; так постановляет организация видимости. Но с точки зрения реальной жизни, то, что ты зарабатываешь во власти, ты теряешь в своей аутентичной самореализации. То, что ты зарабатываешь в видимости, ты теряешь в бытии и становлении бытия.
Реальная жизнь также всегда предлагает сырой материал для социального контракта, плату за право на вход. Её приносят в жертву в то время, как компенсация обретается в блестящих аранжировках видимости. Чем более нищей становится повседневная жизнь, тем больше привлекательности приобретает иллюзия. И чем большее место в жизни занимает иллюзия, тем более нищей становится повседневная жизнь. Удалённая из своей среды обитания силой вмешательств, ограничений и лжи, реальная жизнь кажется настолько малоинтересной, что способы создания видимости полностью замещают её. Свою роль проживают лучше, чем свою жизнь. Компенсация придаёт привилегию веса в существующем положении вещей. Роль восполняет отсутствие: одновременно отсутствие жизни и отсутствие другой роли. Рабочий скрывает свою измотанность под местом в иерархии научной организации труда, а саму нищету этой роли под видимостью несравненно улучшенной модели №403. Но ценой каждой роли становится искалеченность (непомерный труд, отчуждение от удобств, выживание). Каждая роль заполняет подобно плохой затычке пустоту, оставленную изгнанием собственного «я» и истинной жизни. Удалите без колебаний эту затычку и останется лишь зияющая рана. Роль является заодно угрозой и защитой. Но угроза остаётся прочувствованной лишь в негативном смысле, она не существует официально. Официально существует угроза, когда рискует утеряться или потерять в цене роль, когда утрачивается честь или достоинство, когда, в соответствии с очень удачным выражением, теряешь лицо. И эта двойственность роли указывает моему разуму почему люди так цепляются за неё, почему она липнет к нашей коже, почему мы отдаём за неё жизнь: обедняя реально проживаемый опыт, она защищает его от откровений о своей невыносимой нищете. Изолированный индивид не смог бы выжить после такого зверского откровения. И роль участвует в организованной изолированности, в разъединённости фальшивого единства. Компенсация, как алкоголь, предоставляет допинг, необходимый для самореализации власти как фальшивого бытия. Существует опьянение отождествлением.
