Юрий Болдырев - Похищение Евразии
Таким образом, после без малого полугодового противостояния 6 декабря 1995 года Федеральный закон «О соглашениях о разделе продукции» оказался вновь принят Государственной Думой, но с уже исключенными или скорректированными наиболее опасными положениями, а также с рядом введенных в него дополнительных механизмов публичного контроля за недропользованием.
ОБВИНЕНИЯ В ФАЛЬСИФИКАЦИЯХ И ПОПЫТКИ ФАЛЬСИФИКАЦИИНо даже и теперь победу оказалось праздновать рано, несмотря на то, что в поддержке скорректированного варианта Советом Федерации я был уверен. Уже через несколько дней выяснилось, что не только не прекращаются попытки обвинений в наш адрес в фальсификациях итогов работы комиссии, но параллельно была осуществлена реальная фальсификация: на подпись Председателю Думы И.Рыбкину представили не тот вариант закона, который приняла Дума, а существенно менее скорректированный — устраивавший транснациональные компании и их лоббистов.
Утром 10 декабря 1995 года после телефонного звонка С.Глазьева мне, параллельно с ним, пришлось звонить И.Рыбкину и официально от имени делегации Совета Федерации предупреждать его о том, что после голосования в Думе каким-либо образом корректировать текст закона недопустимо; по результатам работы согласительной комиссии на заседании Думы были розданы три таблицы поправок, и поправки, содержавшиеся в первых двух таблицах, одобрены голосованием депутатов — исключать эти поправки из текста закона теперь никто не вправе. Таким образом, я подтвердил соответствие результатам голосования в Думе документа, представленного сопредседателем комиссии с думской стороны С.Глазьевым.
В такой ситуации И.Рыбкину уже не оставалось ничего другого, кроме как отдать указание привести все документы в соответствие с тем, что приняла Дума.
ТРИ МЕСЯЦА И ОДНА НЕДЕЛЯВ Совете Федерации со скорректированным вариантом закона проблем уже не возникало. 19 декабря 1995 года после моего доклада о результатах работы согласительной комиссии и о рассмотрении вопроса в Думе за скорректированный нами текст закона проголосовало 113 членов Совета Федерации; против — только 3. Что может быть убедительнее? Причем на этот раз для рассмотрения вопроса потребовалась всего одна неделя с момента поступления принятого Думой нового варианта закона. Сравните это с тремя месяцами противостояния Совета Федерации предыдущему варианту, противостояния — несмотря на все жесточайшее давление на моих коллег-сенаторов со стороны исполнительной власти.
ТЯЖЕЛЫЙ КОМПРОМИССБолее того, следует отметить, что трое проголосовавших в Совете Федерации против нового варианта закона, по существу своей позиции — того, против чего именно они выступали, — были правы. Они выступали против введения в действие двух сахалинских соглашений в том виде, как они уже были подписаны Правительством.
Надо заметить, что и я тоже выступал против введения в действие этих соглашений в условиях, когда никто не имел возможности детально в них разобраться. Но в думской части согласительной комиссии был представитель Сахалинской области, лоббировавший именно эти соглашения. И расклад голосов был такой, что если бы мы не пошли на компромисс по двум сахалинским месторождениям, то не получили бы его голос в поддержку серьезных изменений в закон — не прошли бы принципиально важные нормы, касающиеся сотен других месторождений. Поэтому нам и пришлось пойти на этот тяжелый компромисс, как я уже пояснил, вынужденный, связанный с персональным составом думской части согласительной комиссии.
Глава 4. НЕ ПОБЕДИТЬ, ТАК ХОТЬ НАПАКОСТИТЬ...
Несмотря на вынужденное решение о введении в действие практически вслепую сахалинских соглашений и несмотря на то, что ряд важных предложенных нами поправок, к сожалению, с думской частью комиссии согласовать не удалось (в основном по техническим причинам), тем не менее, это была победа. И оценить ее, думаю, не составит труда даже просто по перечню того, чего нам удалось добиться.
В закон «О соглашениях о разделе продукции» по результатам работы согласительной комиссии были внесены изменения, в отличие от прежнего варианта устанавливающие:
— недопустимость для исполнительной власти при заключении соглашений с иностранными инвесторами отступать от российских законов;
— утверждение специальным законом перечня участков недр, разработка которых допускается на условиях соглашений о разделе продукции — с тем, чтобы в их число попадали лишь те объекты, которые действительно имеют особо высокие коммерческие риски, требуют особенно крупных инвестиций и т.п.;
— ограничение внеконкурсного предоставления месторождений (хотя, к сожалению, полностью исключить этого не удалось);
— ограничение произвольной передачи полученных от государства прав на разработку недр иным лицам, в том числе и под залог (приведено в соответствие с нашим Гражданским кодексом);
— возможность корректировки условий соглашений по требованию одной из сторон в случае непредвиденного существенного изменения обстоятельств — в соответствии с признанной мировой практикой и Гражданским кодексом РФ;
— государственный контроль за соблюдением условий соглашений (а не только контроль со стороны самой же исполнительной власти, как это было в варианте «Яблока»)[21];
— процедуру введения в действие принятых по согласию сторон решений о прекращении действия соглашения или о корректировке его условий, аналогичную (за исключением конкурсности) процедуре введения в действие самого соглашения (то есть исключение возможности для исполнительной власти затем втихую облегчать для победителя принятые им на себя обязательства);
— исключение из закона прямой дискриминации российских производителей технологического оборудования;
— введение требования протекции для российского оборудования: обязанность сторон предусматривать в соглашениях, что не менее определенной доли используемого технологического оборудования, оплачиваемого нашей компенсационной нефтью, должно производиться на территории России; подчеркиваю: не «на наших заводах», но на нашей территории с тем, чтобы и рабочие места, и налоги, и платежи в пенсионный и иные социальные фонды были в России, а не за ее рубежами; при этом конкретные проценты сразу на все случаи жизни законом не оговаривались (спустя несколько лет в закон была введена уточняющая норма — не менее 70 процентов, но, к сожалению, с оговорками, фактически нейтрализующими эту норму);
— обязательность платежей со стороны недропользователей в пенсионные и иные социальные фонды РФ (в варианте «Яблока» это ставилось в зависимость от коллективных договоров, что могло позволять «выкручивать руки» коллективу и уклоняться от социального обеспечения работников);
— уточнение положения закона, позволявшего в исходном варианте без таможенно-тарифных и количественных ограничений ввозить в страну любую продукцию, якобы «предназначенную» для работ в режиме СРП, в ущерб другим импортерам и нашим отечественным производителям;
— исключение положений закона, позволявших без таможенно-тарифных и количественных ограничений экспортировать из России любую продукцию в ущерб другим экспортерам и международным обязательствам РФ (при внимательном прочтении исходного варианта закона читатель может убедиться, что его нормы — видимо «по ошибке» — были сформулированы так, что позволяли бы недропользователю беспошлинно вывозить не только добытое сырье или продукты его переработки, но и вообще все, что «ради привлечения инвесторов» впишут в соглашение...);
— утверждение специальным законом условий крупномасштабных проектов (на шельфе, в особой экономической зоне), а также всех соглашений, заключаемых без процедуры конкурса;
— регулирование своего участия в соглашениях самими субъектами Федерации (их законодательными органами), разумеется, в пределах их конституционных полномочий (в «яблочном» варианте законодательные органы субъектов Федерации из решения этого вопроса были исключены).
ЧТО ТАКОЕ «ХОРОШО» И ЧТО ТАКОЕ «ПЛОХО»?Был ли этим ухудшен закон, как утверждали представители «Яблока», сразу же заявившие о своей надежде на президентское вето («The Moscow Times», 20.12.95)? Действительно ли, как сообщали «Известия» от 22 декабря 1995 года, наши поправки «перечеркивают цивилизованные идеи, заложенные в документ» (имея в виду в качестве «цивилизованного» исходный вариант транснациональных корпораций, лоббировавшийся «Яблоком»)?
Как уже говорилось выше, мы стремились в законе, определяющем судьбу российской собственности на сотни миллиардов долларов, заложить механизмы привлечения инвестиций в отечественную экономику, не допускающие растранжиривания наших полезных ископаемых, исключить дискриминацию отечественных производителей оборудования и, напротив — гарантировать им заказы, предусмотреть контроль со стороны государства за заключением и реализацией таких крупномасштабных сделок во избежание коррупции и потерь для государства. И в значительной степени нам это удалось.
