Александр Зиновьев - Запад. Феномен западнизма
Капитализм не есть нечто раз и навсегда данное. В его истории различаются два периода — периоды «старого» и «нового» капитализма. Я их различие вижу в следующем. «Старый» капитализм был по преимуществу множеством индивидуальных капиталов, вкрапленных в общество некапиталистическое по общему типу. Хотя капиталисты имели огромное влияние, общество еще не было капиталистическим в строгом смысле слова. Степень вовлеченности масс населения в денежные отношения по законам капитала была еще такой, что следовало говорить об исторически сложившемся обществе, в котором капитализм занимал определенное место, но еще не был всеобъемлющим, тотальным. Лишь в XX веке западное общество стало превращаться в капиталистическое в строгом смысле слова, начав при этом терять некоторые черты «старого» капитализма. Это породило иллюзию, будто западное общество перестает быть капиталистическим вообще.
После Второй мировой войны отчетливо обнаружилась тенденция к превращению больших территориальных единиц и целых стран в социальные объединения, функционирующие по законам огромных денежных систем и огромных капиталов. Дело тут не в концентрации капиталов, хотя и это сыграло свою роль, а в организации жизни большинства населения таким образом, будто оно стало средством функционирования одного капитала.
Этот процесс в каком-то смысле даже был против концентрации капиталов и образования монополий. Новое качество в развитии капитализма возникло не по линии концентрации капиталов и образования монополий, что в свое время фиксировал Ленин и ошибочно счел высшей и последней стадией капитализма, а по линии вовлечения масс населения в денежные операции по законам капитала, увеличения множества таких операций и усиления их роли в жизни людей. Этот процесс был связан с усилением роли государственной власти в денежных операциях, с разрастанием денежного законодательства и усилением его роли, с упорядочиванием и регламентированием отношений между работодателями и наемными лицами, со структурированием предпринимательства, с ограничением конкуренции и свободы ценообразования, короче говоря — с социальной организацией и регулированием всей системы жизни общества по законам функционирования денег в качестве капитала. Превращение «старого» капитализма в «новый» происходило по многим линиям. Выше, в разделе об эволюции и структуре частной собственности, я уже говорил на эту тему. К сказанному там я добавлю еще следующее.
ТОТАЛЬНЫЙ КАПИТАЛИЗМ
Если капитал понимать как деньги, приносящие прибыль или по крайней мере употребляемые с целью приобретения прибыли, а капиталиста — как предпринимателя, использующего деньги как капитал, то банки изначально являются капиталистами. Превращение банковской системы в денежный тоталитаризм привело к тому, что подавляющее большинство членов общества, имеющих какие-то источники дохода, оказалось соучастниками деятельности банков как капиталистов, предоставляя в их распоряжение свои деньги, то есть осуществляя основную часть своих денежных дел через банки. К этому присоединился рост акционерных предприятий и банков. Например, в Западной Германии в 1983 году было 4 миллиона акционеров, а в 1991 году число их выросло до 10 миллионов. В США в 1970 году 30 миллионов рядовых граждан владели двумя третями общего капитала промышленности. 80 % населения были собственниками сумм денег, так или иначе функционировавших в общей сумме капиталов, то есть были соучастниками коллективного капитала.[47]
Сделав всех людей, получающих или имеющих какие-то деньги, в той или иной мере частичными капиталистами хотя бы уж тем фактом, что они вынуждены свои денежные дела осуществлять через финансовые предприятия и учреждения, не говоря уж о миллионах акционеров, современное западное общество стало почти что абсолютно капиталистическим. Капитализм стал тотальным. Общество в целом стало превращаться в единый капитал.
Одновременно тот же самый процесс сделал социологически бессмысленными понятия «капиталист» и «капитализм». Ничего парадоксального в этом моем утверждении нет. Просто с этими понятиями уже нельзя описать адекватно специфику западного общества. Мелкий акционер, предприниматель, имеющий кредит в банке и ведущий свои дела через банк, пенсионер, рентнер, владелец большого капитала, директор (президент) банка, менеджер, получающий денег больше среднего предпринимателя, — все это суть люди разных социальных категорий. Владелец банка, оперирующий миллиардами долларов, и акционер, владеющий акцией в несколько тысяч долларов, оба являются представителями класса капиталистов в той же мере, в какой солдаты и генералы принадлежат к одной социальной категории военных. Если даже принять понятие "класс капиталистов" как имеющее смысл, на первый план должна выйти более важная проблема, а именно — какова социальная структура этого класса, из каких подклассов состоит этот класс и каковы между ними взаимоотношения. С точки зрения понимания сущности общества эти внутренние различия и отношения в социальном классе капиталистов важнее, чем тот общий признак, по которому образован логический класс капиталистов. Ситуация здесь подобна той, какая имеет место в отношении граждан коммунистической страны, которые все суть трудящиеся, все суть наемные служащие государства, но которые различаются по другим, более важным признакам.
О другом аспекте эволюции капитализма писали еще Маркс, и особенно Ленин. Это — процесс укрупнения предприятий и концентрация капиталов. Констатировав этот факт, марксисты сделали из него идеологические и политические выводы. Они при этом игнорировали следствие этого процесса, имеющее важнейшее значение Для понимания структуры западного общества, а именно — эволюцию отношений собственности, о которой я Уже говорил выше. В результате этой эволюции класс капиталистов дифференцировался. Предприниматели, объединяющиеся в сложные корпорации, теряют часть свободы в качестве капиталистов. Обладатели больших капиталов теряют в какой-то мере возможность распоряжаться ими по своему произволу, а более мелкие владельцы денег такую возможность не приобретают вообще. Они остаются собственниками, но лишь потенциально. Складывается класс потенциальных капиталистов. Происходит разделение функций собственника и распорядителя капитала. Складывается класс, который я бы назвал классом функциональных капиталистов. Власть собственника становится в значительной мере номинальной, если он не попадает в класс функциональных капиталистов. Последние распоряжаются не столько своей, сколько чужой собственностью.
ПРИБЫЛЬ
Центральным пунктом понимания капитала и капитализма является понимание природы прибыли. Не буду повторять общеизвестные истины о периоде первоначального накопления капиталов. Перейду сразу к современному состоянию. Во-первых, нельзя сводить причину такого явления, как прибыль, к психологической жажде наживы. Я не отвергаю существование такой жажды. Я лишь утверждаю, что при объяснении феномена западнизма надо исходить из объективных, а не субъективных факторов. Феномен прибыли сначала возникает как возможность заработать больше того, что предприниматель потратил на дело. По мере эволюции западнизма получение прибыли становится вынужденным — возможность переходит в необходимость. Предприниматель вынуждается на такую организацию дела, чтобы получать дополнительные средства в качестве условия выживания предприятия. Эта необходимость усиливает субъективную потребность в наживе, становится ее главным стимулом.
Капитализм возник и развился в мировое и эпохальное явление не по инициативе отдельных корыстолюбивых людей, хотя и это сыграло роль, а прежде всего как нечто вынужденное объективными закономерностями самого дела, в которое вовлекались определенного типа люди, в том числе корыстолюбивые. И в наше вре мя главную опору его составляют не субъективные интересы отдельных людей, а закономерности самой социальной организации многомиллионных масс людей.
Если бы было объективно возможно отказаться от прибыли и капиталисты субъективно захотели бы от нее отказаться, общество разрушилось бы в течение кратчайшего времени. Убеждение, будто западное общество есть общество свободного предпринимательства, есть идеологическая бессмыслица. Это общество есть общество вынужденного частного предпринимательства, в котором юридически свободным считается то, что на самом деле есть продукт экономического принуждения.
Во-вторых, само понятие прибыли неоднозначно в социальном смысле, хотя оно и является однозначным экономически. Одно дело прибыль как нечто вынужденное обстоятельствами и необходимое для выживания предприятия, как говорят, нормальная прибыль. И другое дело — прибыль как такой прирост денег, который позволяет их владельцу за сравнительно короткий срок нажить огромные деньги, превосходящие среднюю норму прибыли, — сверхприбыль. Прибыль в первом смысле вынуждено добывать большинство предпринимателей. Прибыль во втором смысле удается получить лишь немногим счастливчикам благодаря исключительным условиям. Когда апологеты капитализма приводят примеры преуспевших предпринимателей, они выделяют именно таких исключительных удачников и игнорируют тысячи разоряющихся. Конечно, такие исключительные удачники суть своего рода знаменосцы капитализма, и роль их в этом несомненна. Тем не менее нормальная прибыль и сверхприбыль не просто количественное различие в одном и том же качестве. Это качественное различие. Преуспевающий предприниматель, ухитряющийся получать сверхприбыль, есть такая же редкость в огромном множестве заурядных предпринимателей, как кинозвезды, зарабатывающие широкую славу и огромные деньги, в армии рядовых актеров и прочих безвестных тружеников киноиндустрии, ведущих заурядное существование. Эти кинозвезды относятся к иной социальной категории, чем их бесчисленные заурядные собратья по профессии. В-третьих, современный капитал существует не сам по себе, а как элемент в сложном комплексе явлений. Огромные суммы денег организуют эти явления в некое целое. Эти суммы денег приносят прибыль, но не все явления организуемого ими комплекса сами по себе (по отдельности) приносят прибыль. Имеется большое число предприятий (думаю, их большинство), которые еле сводят концы с концами и даже убыточны. Это, как правило, мелкие и средние предприятия. Но и крупные предприятия несут убытки, о чем регулярно сообщают газеты. Например, крупнейший концерн Запада "General Motors" в 1991 году понес убытки в 4,45 миллиарда долларов, a «IBM» — 4,75 миллиарда в 1992 году. В эти годы несли убытки бесчисленные крупнейшие предприятия. Банкротства гигантских фирм стали обычными. Их спасали банки, государственные субсидии, переход в другие руки, слияние с другими фирмами, махинации, сокращение производства и массовые увольнения (например, «IBM» уволил 100 тысяч человек из 400 тысяч работавших).
