К барьеру! (запрещенная Дуэль) - К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №7 от 16.02.2010
«Спасибо, что живы остались!»
Заседание пятнадцатое
Пятнадцатое заседание суда по делу о покушении на Чубайса было кратким по причине неявки одного из адвокатов, занятого в другом суде. Судья распрощалась с присяжными до понедельника. А у нас появилась возможность вернуться к событиям предыдущего заседания.
Всех присутствующих тогда поразил искренний ответ генерального директора ЧОП «Вымпел-ТМ» свидетеля Сергея Константиновича Швеца на вполне рядовой и естественный вопрос подсудимого Ивана Миронова: «После имитации покушения на Чубайса какие премиальные были выплачены охранникам со стороны РАО ЕЭС?».
Швец, и на это обратили внимание все присутствовавшие в зале, вдруг испуганно вскрикнул: «Какие премиальные?! Спасибо, что живы остались!».
Было странно, что богатенький Чубайс и его жирная контора РАО «ЕЭС России» никак не отблагодарили жертвовавших собой охранников, вот уже пять лет, по их собственным свидетельствам, пребывавших в сильнейшем психологическом шоке. Но в свете вырвавшегося откровения Швеца на суде: «Спасибо, что живы остались!», становилось понятным, что потерпевшим охранникам, да и самому их генеральному директору было за что говорить спасибо Чубайсу, памятуя о странной и скоропостижной смерти охранника из второго экипажа Кутейникова, о которой впервые проговорился на суде все тот же Швец.
Следом за генеральным директором ЧОПа в судебном заседании допросили товарища неожиданно и странно умершего Кутейникова по фамилии Ларюшин. Он вместе с покойным работал во втором экипаже сопровождения машины Чубайса в памятный день 17 марта 2005 года, но почему-то никогда не был допрошен ни на следствии, ни в суде.
Существование второго экипажа сопровождения машины Чубайса всплыло лишь недавно, вот и пришлось стороне обвинения предъявлять суду единственного оставшегося в живых члена второго экипажа, а именно Ларюшина Анатолия Александровича.
В зал вошел необычайно бледный и очень худой человек, будто насильно поднятый со смертного одра. Лицо его говорило не только о физическом, но и чрезвычайном нервном истощении. И сторона обвинения, и сторона защиты допрашивали его осторожно, очень бережно, как смертельно больного, а, может быть, просто смертельно напуганного человека.
Прокурор: «Вы работали 17 марта 2005 года?».
Ларюшин: «Да».
Прокурор: «Что и откуда Вам известно о подрыве на Митькинском шоссе в этот день?».
Ларюшин: «От моих товарищей Моргунова, Клочкова, Хлебникова».
Прокурор: «Где Вы в это время находились?».
Ларюшин: «У РАО ЕЭС вместе с Кутейниковым».
Прокурор: «Как была организована Ваша работа?».
Ларюшин: «Одна бригада сопровождения провожала машину Чубайса, а другая встречала у РАО ЕЭС».
Прокурор: «Каковы были ваши задачи?».
Ларюшин: «Осмотр трассы, осмотр окружения, подозрительных предметов, автомашин, людей».
Прокурор: «Расскажите, что Вы видели 10 марта на станции Жаворонки?».
Ларюшин: «Это было утром. Мы приехали. От старшего смены Моргунова получили приказ обратить внимание на людей, стоявших на стоянке у станции. Посмотрели. Да, есть. Сказали: мы тоже видим. А потом группа села в машины и поехала».
Прокурор: «Марки автомашин Вы запомнили?».
Ларюшин: «СААБ темно-синего цвета и «хонда» коричневого или серого цвета».
Прокурор: «А чем привлекла ваше внимание группа людей?».
Ларюшин пожал плечами: «Это наша работа – отслеживать группы людей – в машинах, не в машинах».
Прокурор допрос закончил, всем своим видом показывая, что больше из свидетеля ничего не выжать. Впрочем, «выжимать» из Ларюшина что-либо было еще и опасно, так как с первых же слов он неправильно назвал цвет СААБа, перепутав темно-зеленый с темно-синим, а цвет «хонды» определил в диапазоне от коричневого до серого вместо серебристого.
К допросу приступила защита. И сенсационные новости не замедлили посыпаться одна за другой.
Квачков: «Когда Вы узнали, что на Митькинском шоссе был взрыв?».
Ларюшин, не задумываясь: «Кутейникову кто-то позвонил. Но мы остались в РАО, так как Чубайс все равно направлялся на работу». И это следом за только что сказанным им прокурору, что о взрыве он узнал от Клочкова, Моргунова, Хлебникова!
Квачков: «В Ваши обязанности входило оказание помощи Чубайсу в чрезвычайных ситуациях?».
Ларюшин: «Да. Если мы находились рядом».
Квачков: «Ваше местопребывание в РАО ЕЭС в тот момент было вызвано отсутствием команды оказать помощь Чубайсу?».
Ларюшин с готовностью закивал: «Команды не было».
Интересная получается ситуация: взрыв, обстрел, нападавшие скрылись, возможно, будет еще одно нападение на подраненный броневик с уже поврежденным колесом, но вторая машина охраны, обязанная встречать Чубайса и отражать дорожные опасности «в случае чего», преспокойно простаивает в гараже РАО, предоставив никем не охраняемому главному энергетику на поврежденном автомобиле самому добираться до работы. Впору вновь задаться вопросом, так волнующим исправных плательщиков за электричество: «За что им только деньги платили из наших с вами средств?». Хотя напрашивается более серьёзный вопрос: «Почему не последовала команда на выдвижение второй машины охраны? Кто и почему избегал лишних глаз?».
Першин, адвокат Квачкова: «Вы часто прибываете двумя экипажами к дому Чубайса?».
Ларюшин: «Всегда! Один экипаж осматривает место жительства, другой осматривает трассу».
Першин: «Откуда Вы знаете, по какому маршруту будет двигаться Чубайс?».
Ларюшин: «От смены, которая работала накануне».
Еще одна новость! Оказывается, маршрут движения Чубайса был известен заранее, с вечера, и передавался по смене, что предыдущие охранники-потерпевшие всячески отрицали.
В допрос вступает Михалкина, адвокат Миронова: «Вы видели БМВ Чубайса? Опишите его».
Ларюшин: «Ну, бронированный, цвет черный, номера не помню, у него много номеров сменилось».
Михалкина тут же: «Сколько и какие номера сменились у БМВ Чубайса?».
Бедный Ларюшин, он понял, что вляпался, и растерянно мычит что-то нечленораздельное о том, что он номер совсем не помнит. Сторона обвинения многоголосо протестует против вопроса защиты, и судья его снимает.
Миронов, подсудимый: «С учетом того, что правительственный номер закрепляется не за автомашиной, а за ответственным лицом, сколько у Чубайса было правительственных номеров?».
Ларюшин уже успел осознать допущенный промах, выпутывается: «Один».
Миронов с сомнением: «И Вы утверждаете, что не помните буквы и цифры одного-единственного номера?».
Ларюшин упорно твердит: «Не помню».
Что за игра с правительственными номерами и для чего она нужна Чубайсу? Может, для того, чтобы фантомно и анонимно, но с удобствами и привилегиями появляться в самых неожиданных местах и с неожиданной стороны, в то время как официальный БМВ с официальным правительственным номером следует известным всей челяди и обслуге курсом? Чубайс любит мистификации, это же всем известно!
Яшин, подсудимый: «17 марта 2005 года ваш экипаж убывал на эвакуацию Чубайса?».
Ларюшин с мольбой в голосе: «Нет, мы были в РАО».
Яшин: «А самого Чубайса 17 марта Вы видели?».
Ларюшин: «Нет!».
Яшин: «Всю эту информацию Вы кому-нибудь рассказывали до сегодняшнего дня?».
Ларюшин медленно и покаянно мотает головой: «Нет».
Закалюжный, адвокат Роберта Яшина: «17 марта 2005 года Вы видели поврежденный автомобиль Чубайса?».
Ларюшин нехотя и тихо: «Видел».
Закалюжный: «В какое время и в каком месте?».
Ларюшин: «В гараже, а в какой день – не могу сказать».
Закалюжный: «Стекла машины Чубайса были затонированные?».
Ларюшин: «Да».
Закалюжный: «Людей через них видно?».
Ларюшин: «Нет».
Закалюжный: «Почему же Вы считаете, что на этой машине передвигался именно Чубайс?».
Ларюшин с непонятной дрожью в голосе: «Номера - его, машина - его. Может, он вышел, конечно, и она одна поехала. Но об этом никто и знать не будет».
Найденов, подсудимый: «Вы кого-либо из подсудимых 10 марта 2005 года на станции Жаворонки видели?».
Ларюшин: «Нет, не видел».
Найденов: «Навыки обращения с огнестрельным оружием у Вас есть?».
Ларюшин осторожно, крадучись: «Служил, стрелял, но не воевал».
Найденов: «Навыки взрывного дела имеете?».
Ларюшин испуганно: «Нет-нет».
В допрос по второму кругу, чтобы закрепить нужные показания свидетеля, вновь вступает обвинение.
Шугаев, адвокат Чубайса: «Правда ли, что Вам преподавали азы взрывного дела, как утверждает подсудимый Найденов?».
Ларюшин, не сводя зачарованного взгляда с Шугаева, кивает: «Да».
Шугаев подбадривающе улыбается ему: «И в чем же эти азы? Как закладывать фугас или как его обезвреживать?».
