Сергей Кара-Мурза - Статьи 1995-1997
Страшно сказать — пропаганда во многом уже сделала свое дело. Они ощущают себя новыми русскими, они думают, что смогут прижиться к новой эпохе — надо только не бояться разделаться с вставшими на пути старыми русскими. Но как только эта линия водораздела начинает проходить внутри одной семьи, между родителями и детьми — это верный признак, что общество подготовлено к гражданской войне и подспудно она уже тлеет. И тот, кто этого не понял — уже несчастный человек. А кто понял и не попытался в меру сил погасить фитиль — пособник преступников. А о тех, кто фитиль поджигал — и говорить нечего, им от какой либо разновидности суда уже не уйти.
Разрушение культурных основ самосознания. Сыграв, с помощью средств культурного воздействия, решающую роль в разрушении «империи», радикальные интеллигенты сосредоточили свои усилия на подрыве национального самосознания и исторической памяти именно русского народа. Посмотрите, как используется телевидение, чтобы исподволь внедрить в подсознание людей мысль о том, что русские — недочеловеки, что их кровь и судьба по своей ценности ни в какое сравнение не идут с кровью цивилизованного человека. За одни сутки в Бендерах убили почти триста человек, отстаивающих свое право жить с Россией, выгнали из родных домов 50 тысяч. Но судьбе двух немецких заложников в Ливане российское телевидение посвятило в десять раз больше эфирного времени, чем этому «инциденту».
И не из природного садизма рационально мыслящие гуманитарии с телевидения дали непосредственно после показа растерзанных трупов детей и женщин рекламу «салон-шампуня и кондиционера Видаль Саcун в одном флаконе»! Ведь на языке этой знаковой системы русскому человеку было сказано: всех вас так уничтожим — и мир не поморщится. Нам долго рассказывают, как обиделись судетские немцы на неловкое высказывание чехословацкого президента Вацлава Гавела — и ни слова о том, как договорился Ельцин со Снегуром о «защите» русских в Приднестровье. Но разве интеллигенция хоть что-нибудь поставила в вину этому телевидению? Разве не заняла она резко враждебную позицию по отношению к тем, кто пошел его пикетировать, разве не рукоплескала разогнавшей пикетчиков полиции?
Пресса действует более открыто, разъедает историческую память русских просто навязчиво. Вот Михаил Эпштейн в «Независимой газете» дает очередное фрейдистское объяснение русской истории. «Наша поправка к этому космическому действу [собиранию огромной России] простая: любовь и ненависть — это два слагаемых одного чувства ревности. Ревность превращает любовь в ненависть, а заодно и предотвращает благополучный исход истории, когда народы, распри позабыв, соединились бы в одну счастливую семью. Нет счастья на этой земле, и особенно на той ее шестой части, которая глубоко предрасположена к ревности. Не оттого ли такой странный, рваный рисунок у российской истории, что ревность — ее господствующая страсть?».
Известно, что важным элементом национального самосознания русского народа являются образы двух отечественных войн — против Наполеона и против Гитлера. Оба эти образа подвергаются целенаправленной эрозии. Красноречива вся кампания по дискредитации маршала Жукова, канонизированного в народном сознании (а ведь уже мазнули и по Кутузову с Суворовым!). Еще более важны попытки разрушения самого образа Великой отечественной — от ее квалификации как «столкновения двух мусорных ветров» (Е.Евтушенко) или присланных из Иерусалима заметок В.Некрасова, пришедшего к мысли, что «наше дело было неправое» (это из Иерусалима-то!), до разглагольствований В.И.Мильдона в «Вопросах философии»: «Дважды в истории Россия проникала в Западную Европу силой — в 1813 и в 1944-1945 гг., и оба раза одна душа отторгала другую. В наши дни Россия впервые может войти в Европу, осознанно и безвозвратно отказавшись от силы как средства, не принесшего никаких результатов, кроме недоверия, озлобленности и усугублявшегося вследствие этого отторжения двух душ». Пусть молодые интеллигенты вчитаются в эти сентенции философа сегодня, пока еще живы их отцы и деды. Ибо завтра мильдоны и евтушенки убедят, что Россия напала и на наполеоновскую Францию, и на гитлеровскую Германию (как уже уверены в этом студенты США). А пока что все большая часть интеллигенции сожалеет, что зря мы разозлили цивилизованных немцев своим сопротивлением.5
Сейчас, когда «империя» разрушена и, казалось бы, декларированные демократией цели достигнуты, красноречив рефрен все большего числа интеллектуальных эссе: в силу своего внутреннего, имманентного порока никогда русские благополучного исхода истории иметь не будут, как не будут и благоденствовать. М.Эпштейн упирает на ревность (ее вариант, по мнению Эпштейна — тупая зависть русских, особенно у крестьян). Д.Фурман (директор Центра политологических исследований в фонде Горбачева) видит причину в недостаточном трудолюбии и чистоплотности русских. Он сравнивает их с немцами: «С народом, в культуре которого выработано отношение к труду, как долгу перед Богом, обществом и самим собой, у которого есть представление о некоем обязательном уровне чистоты, порядка, образования, жить без которых просто нельзя, — вы можете сделать все, что угодно, он все равно быстро восстановит свой жизненный уровень. Вы можете разбить его в войне, ограбить, выселить с земель, на которых сотни лет жили его предки, искусственно разделить его между двумя разными государствами…, как мы это сделали с немцами — все равно пройдет какой-то период времени и немцы будут жить лучше, чем русские и поляки… При этом роль культурного фактора очень устойчива. Как в XVIII веке немецкий крестьянин жил лучше русского, так это было и в XIX веке, и в ХХ в., и, скорее всего, будет… и в XXI веке». Мол, вы, русские, грязнули необразованные, хоть немцев в войне ограбили, а все равно как без штанов ходили, так всегда и будете ходить!
Д.Фурман утверждает, что «немец жил, живет и будет жить лучше русского». Кто же это говорит — дебил, все «общечеловеческие ценности» которого свелись к колбасе? Нет, тонкий интеллигент, историк религии. Что же это стряслось с интеллигенцией — утеряла систему координат и уже не различает больше и лучше, жить и потреблять? И если бы это было редкостью. Нет, это уже кредо демократической интеллигенции. Более того, критерием качества жизни у нее стало уже даже и не потребление, а вид товаров на полках магазинов. Пусть старики мрут с голоду, пусть даже я сам не смогу ничего купить — лишь бы витрины были полны и реклама сияла!
Д.Фурман морщит нос: у русских нет «представления об обязательном уровне чистоты». Но ведь мы в 30-е годы, в бедной стране, создали систему санитарной службы, изучать которую приезжали со всего мира. Ее разрушили нынешние культуртрегеры — так что мы покупаем теперь в подворотне мясо и не знаем, от какого оно живого существа (и живого ли)? Да что санэпидстанции — пpоизводство мыла сумели снизить чуть ли не в тpи pаза. Видимо, слишком буквально поняли слова своего отвеpженного учителя Маpкса, что уpовень культуpы стpаны выражается количеством потpебляемого мыла. Так что «уpовень чистоплотности» pусских опpеделяется искусством политиков — соpатников Фуpмана.
Примечательно, что постоянно акцентируется роль культурного фактора как устойчивой системы, что само по себе показывает — вовсе не в разрушении коммунизма пафос революции, а в трансформации более глубоких слоев национального сознания. А.Плахов говорит об эстетике русского космоса как «эстетике выкидыша», М.Эпштейн — о Некрасове, «создавшем в своих стихах настоящую энциклопедию русской ревности». И ведь речь идет не об экстравагантных заявлениях отдельных интеллектуалов. Можно сказать, что наиболее серьезные органы демпрессы отрицают само право на существование русского «культурного космоса» как явления мировой цивилизации. И в этом отрицании пресловутый «коммунизм» не более чем ярлык, который по желанию можно прилепить к чему угодно.
Вот А.Головатенко в статье «Большевизм как отражение русской культуры» использует обвинение в коммунизме уже для того, чтобы противопоставить Россию цивилизованной «католической Европе (а в XVI веке и Европе лютеранской)» — ясно, что не Россию после 1917 года: «Может быть, бесконечное вращение, топтание, круженье-шараханье — это просто неизбежный способ передвижения в том зеркально-зазеркальном культурном пространстве, которое сложилось в России в последние века». И, как это стало почти нормой, ссылка на авторитет Чаадаева — «ведь еще в 1836 году Чаадаев утверждал…» и т.д.
Сегодня важнейшим идеологическим (а теперь уже и политическим) оружием радикальных демократов стало обвинение в антисемитизме — при строжайшем табу на выяснение смысла самого этого важного и вовсе не простого понятия. Судя по всему, русская интеллигенция санкционировала такое использование страшного ярлыка. Но в этом случае она должна принять на себя и ответственность за то, что ярлык, по сути, уже наклеен на саму русскую культуру. Или опять скажут «а мы не знали!»? Так вот, в элитарном академическом журнале «Общественные науки и современность» Аб Мише, взяв Гоголя в качестве всемирного эталона антисемитизма, пишет: «Гоголь бессмертен. И вездесущ. Глаголом антисемитским жегшие сердца людей, вот они, гоголи, каждому народу свои», — и перечисляет главных гоголей разных народов, в том числе: «в России — вождь декабризма Пестель, ничтожный Булгарин и великий Пушкин, Достоевский, И.Аксаков»… и т.д.
