Рифат Шайхутдинов - Современный политик: охота на власть
Второе обстоятельство состоит в том, что рынок возможен только в структурах взаимного доверия. В западных конструкциях это иногда преломляется как равенство всех перед законом и одинаковость правил игры. В России формальное применение этого принципа бессмысленно: слишком разные регионы, бизнесы, культуры, обыкновения. В результате возникает общее взаимное недоверие: населения — к бизнесу, бизнеса — к власти и так далее по кругу. Установление осмысленных и правильных взаимодействий должно быть не на уровне единых правил, а на уровне «наместников», «шерифов», губернаторов, которые бы удерживали справедливость в общем масштабе по отношению к своей территории.
Та же проблема возникает с налогами. При очень низком подоходном налоге в России существует огромный социальный налог, а ставки налога на имущество — ничтожны. Налоги устанавливаются не исходя из принципа справедливости, а исходя из собираемости. Результат — подрыв доверия по отношению к власти.
Что касается экономической свободы, которая тоже связана с рынком, то специфически российское переосмысление этого понятия состоит в том, что границей проявления свободы является общая справедливость, а не определенные законодательные ограничения (как это понимается сегодня). Нельзя быть свободным от общих систем, от общих правил и так далее. Человек должен быть свободен настолько, чтобы не нарушать общую справедливость.
Достойная жизнь
Через понятие достойной жизни происходит сопряжение принципов справедливости и осмысленности и хозяйственных принципов — эту функцию в капиталистических странах выполнял протестантизм.
Эта категория является совершенно новой для российской власти. Если существуют механизмы накопления, то это приводит к тому, что у тебя соразмерно и пропорционально твоей работе построена твоя достойная жизнь. Она легализована, застрахована — существуют целые процедуры и механизмы этого обеспечения.
В России понятия достойной жизни нет, а значит — нет и важнейшего механизма обеспечения справедливости и осмысленности. Это понятие подменено материальными параметрами и конструкциями: вместо качественных параметров достойной жизни идет расчет «потребительской корзины».
Если перестать фетишизировать материальные выплаты, то окажется, что, например, очень многие люди в деревнях считают свою жизнь вполне достойной[49]. Показателен эпизод, который произошел на выборах в Ненецком автономном округе. PR-консультанты одного из кандидатов выпустили листовки: «При нашем губернаторе вы будете жить, как в Архангельске!» Это вызвало резкое неприятие, поскольку местные жители считают свою жизнь гораздо лучше, чем в областном центре Архангельске.
Игра с достойной жизнью, переосмысленной с точки зрения справедливости и осмысленности (разумности), становится критичной. Существующее в России социальное обеспечение с пенсиями и льготами построено на материальных конструкциях. Если пенсии — то всем по две тысячи рублей. Но 2000 рублей пенсии в сибирской деревне при своей корове и те же 2000 в Москве — это совершенно разные деньги. Эти деньги бессмысленны и несправедливы и с точки зрения сибиряков, и с точки зрения москвичей.
Это проблемы власти. Если власть их содержательно не разрешает, то не возникают разные инстанции власти, не возникают и не культивируются ценности. Самое главное — не возникает доверия и соглашения с властью. В этом клинче не порождается ни народа, ни народов.
При этом становится невозможным решение демографической проблемы. В принципе, если население не нарождается и его недостаточно для удержания территории, то проблема эта вполне решается за счет привлечения мигрантов. Но тогда возникют проблемы их ассимиляции, адаптации и интеграции в российский народ. Эти проблемы невозможно решить на основании бюрократических формальных процедур. Поэтому существующие власти боятся мигрантов: они властям непонятны, а механизмов интеграции последние построить не в состоянии. Эту проблему можно было бы решить через формирование образов достойной жизни для тех людей, которые хотели бы жить в России.
И это только один пример. Нет ни одной позиции, с которой бы осваивалась категория достойной жизни. Так, в современной России отсутствует социальная стратификация, социальная лестница, которые в стране существовали всегда: при советской власти были передовики, орденоносцы, почетные президиумы и т. п., в царской империи — чины и награды.
Глава 7
Программа самостроительства современной власти в России
ВЛАСТЬ, ВЫСТРОЕННАЯ на современных принципах, может браться за такие проблемы внутренней жизни страны, которые недоступны или невидимы для существующей правящей верхушки.
Решение (или движение к решению) этих проблем одновременно означает и строительство, формирование новой композиции власти в России: такая композиция строится в ходе общественных конфликтов и дискуссий, в ходе современной и реальной политической игры.
Неверно рассуждать так: сначала строительство власти — потом решение важнейших проблем. Модернизация власти и модернизация страны станут двумя сторонами одного процесса: восстановления России как страны мирового уровня, участвующей во всех процессах современности.
Пусть расцветают сто цветов.
МаоОбщее направление движения задается принципом, сущностью власти: подлинная власть способствует приумножению жизни, всех ее форм и проявлений. Браться придется за все одновременно.
1. Существующая власть увлеклась строительством хозяйства и государства и забыла про свой народ.
Если про него не вспомнить, то он сам про себя напомнит, как это происходит в Украине и других странах постсоветского пространства.
Народ в России разделен на несколько слоев. В первую очередь это расслоение не по материальному признаку, а по самосознанию. Разные слои фактически уже живут в разных странах, сами строят для себя разное будущее, незаметно для власти включаются в чужие проекты. Ситуация становится взрывоопасной.
Власти шаг за шагом теряют народ. Они уже потеряли самозанятое население, которое живет само по себе. Сейчас они теряют пенсионеров, которым бояться уже нечего: отчаянные протесты могут начаться в любой момент. В какой-то момент власти противопоставят себе бюджетников и молодежь, которые потеряют перспективу жизни и роста.
Эту ситуацию придется распутывать. Но не так, как работают нынешние власти, — в одной только логике повышения жизненного уровня. Это приводит только к тому, что народ начинает бурлить, потому что он хочет справедливости и осмысленности, а не подачек. Людям нужно совсем другое: молодежи нужно указание перспектив и возможностей их роста, старикам и пенсионерам — формирование достойной жизни и гордость за страну, представителям бюджетной сферы — легализация их нелегальных доходов плюс возможности карьерного роста. Однако параметры достойной жизни для них не формируются, и они все никак не могут превратиться в средний класс.
2. В структуре народа сложились паразитирующие классы.
Это государственный люд, чиновники всех мастей. Многие бюджетники превращены существующей властью в чиновников.
Если для народа надо формировать перспективу, то этот класс нужно ликвидировать. Мы не имеем здесь в виду кампанию по репрессиям: должна быть построена такая организация работ, чтобы чиновнический класс постепенно исчез.
Вытеснение чиновников из важнейших областей жизни страны должно сопровождаться параллельным формированием новых инстанций власти, куда бы чиновники могли переходить на службу из госструктур.
3. Власть несовременна и всего боится.
Эта ситуация приводит к тому, что на общественные дискуссии накладывается та или иная цензура, в результате чего они вытесняются либо в Интернет (то есть в неподцензурную область), либо на кухни.
Цензура осуществляется не прямая, а косвенная. Действует механизм заполнения и вытеснения[50]: одни и те же люди — штатные политологи, эксперты-экономисты, социологи, самовлюбленные обозреватели — обсуждают одно и то же на экранах телевизоров и в газетах. Все пространство обсуждений занято этой «группой заполнения». Реальной дискуссии не происходит.
Кроме того, происходит замена содержательных дискуссий профессиональными обсуждениями: специалисты обсуждают между собой частности, рамки дискуссий не выставляются, при этом общественное сознание полностью дезориентируется. Слишком много вещей в сегодняшних псевдообсуждениях принято за безусловное — относительно демократии, рынка, власти. Они не проблематизируются, и это и есть самая главная самоцензура.
