Сергей Анчуков - Подготовка к современной войне
Наряду со средствами СЯС эффективным является акцент на тактическое ядерное сдерживание угрозы неядерного нападения сил НАТО. Такой подход, предусматривающий наличие на вооружении Ракетных войск СВ и фронтовой авиации ВВС ядерных средств поражения, также реализуется при меньших затратах средств, чем в случае следования принципу неядерного сдерживания угрозы неядерного нападения.
Для сдерживания противника от проведения военных операций из состава Ракетных войск СВ и фронтовой авиации ВВС целесообразно было бы выделить несколько ракетных и авиационных комплексов (РК и АК), которые, оставаясь в составе Ракетных войск СВ и ВВС и дислоцируясь в мирное время в глубине территории РФ, в угрожаемый период могли бы быть передислоцированы в район возможного конфликта и нацелены на особо важные объекты на территории противника. При этом РК и АК, в частности тактические ракетные комплексы типа «Ока», боевые самолеты типа МиГ–29, Су–27 и Ту–22М–3, были бы оснащены ядерным оружием. С целью убедительной демонстрации вероятному противнику решимости России воспрепятствовать продвижению НАТО на территорию бывшего СССР, в первую очередь в Прибалтику и Закавказье, часть тактических ядерных средств могла бы на постоянной основе быть выдвинута к границам, в частности на российско–норвежскую границу, на базы ВС РФ в Армении, Грузии, Аджарии и Абхазии, в Калининградский особый район и в Белоруссию.
В целом, нынешняя слабость России диктует необходимость опоры на ядерное оружие. Сегодня единственно возможный путь сдерживания НАТО — это ядерное сдерживание. Одновременно, в случае изменения характера отношений между РФ и КНР, данный подход мог бы быть применен на Дальнем Востоке и в Центральной Азии.
В то же время принятие политического решения на нанесение первого ядерного удара по силам НАТО, даже в целях деэскалации военного конфликта, на практике явилось бы трудным шагом. В этой связи в качестве промежуточного шага на пути деэскалации могло бы стать решение на применение против агрессора менее разрушительного чем ядерное биохимического оружия. В настоящее время в России имеется 40 тысяч тонн химических вооружений, сконцентрированных на 7 объектах в центральной части страны. В соответствии с принятым Госдумой РФ законом «Об уничтожении химического оружия» оно подлежит уничтожению. Закон, в частности, подтверждает курс РФ на реализацию обязательств, вытекающих из подписанной Россией, но не ратифицированной ни ей, ни США Конвенции о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении. Годовому бюджету страны закон обойдется в суммы 93–129 млрд.рублей ежегодно.
Между тем на реализацию обязательств России, вытекающих из положений Конвенции, требуется, согласно оценкам, 25–30 трлн.руб. Очевидно, что этих средств в бюджете РФ нет и не предвидится. Маловероятно также, что они будут выделены РФ правительством США. В силу сказанного вне зависимости от благих намерений тех или иных политиков в российских арсеналах в обозримой перспективе будет сохраняться химическое оружие, на поддержание которого в безопасном состоянии тоже требуются немалые средства, но все же примерно на порядок меньшие, чем на его уничтожение.
На территории постсоветского пространства главным противником России являются силы агрессивного национализма, действующие при поддержке со стороны Запада и имеющие собственные вооруженные формирования: армия, полиция и военизированные формирования Прибалтики и националистические и сепаратистские незаконные вооруженные формирования (НВФ), существующие на территории РФ и ряда стран СНГ. События первой половины 90–х годов показали, что основные причины, вызывающие конфликты с прямым или косвенным участием Вооруженные Силы РФ на территории бывшего СССР следующие: межнациональная рознь, геноцид национальных меньшинств. Примерами таких конфликтов, где прямо или косвенно были задействованы ВС РФ (СССР), могут служить Приднестровье в 1992 г. Пригородный район Северной Осетии в конце 1992 г., Южная Осетия в 1991–92 гг., Абхазия в 1992–93 гг., Нагорный Карабах в 1991–93 гг.
Представляется, что в обозримой перспективе межнациональные конфликты будут вызываться действием двух основных факторов.
Во–первых тем, что в результате событий 1991 г. русский народ оказался разделенным народом. В силу этого объективная тенденция на его национальное воссоединение будет набирать силу. Во–вторых, во всех странах бывшего СССР за исключением Белоруссии и, может быть, Украины, осуществляется дискриминация национальных меньшинств. Наиболее отчетливо такая практика проявляется в Прибалтике, где, при поощрении институтов Запада, в частности Совета Европы, ущемление прав человека по национальному признаку возведено в ранг официальной политики. Прибалтика представляется наиболее взрывоопасным регионом с точки зрения возможности появления новых очагов конфликтов с участием ВС РФ.
Гипотетически существует вероятность возникновения внутренних конфликтов с национальной или конфессиональной составляющей также и в других республиках бывшего СССР, например в Казахстане и на Украине. Так, на Украине имеются НВФ националистической организации УНА–УНСО, в Крыму действуют финансируемые Турцией отряды боевиков — «аскеров» Меджлиса крымско–татарского народа. США и ФРГ активно инспирируют политическую и военную конфронтацию между Украиной и Россией. В этих условиях задачей РФ является скорее стать стратегическим партнером Украины. Во всяком случае ее нельзя рассматривать в качестве потенциального противника, тем более, что многие острые проблемы так или иначе нашли свое решение. Попытки националистических сил вооруженным путем захватить или, наоборот, удержать власть в той или иной республике бывшего СССР. Примеры — Таджикистан в 1992–96 гг., Литва в январе 1991 г., Грузия зимой 1991–92 гг. и в конце 1993 г., Азербайджан в январе 1990 г. и летом 1993 г., Чечня в 1994–96 гг.
Выдвижение территориальных претензий к РФ, попытки незаконного захвата принадлежащих РФ ресурсов морей или внутренних водоемов. Пока прямого участия России в подобных вооруженных конфликтах удавалось избежать. Однако они не исключены, в частности, в связи с линией режима в Баку на узурпацию части акватории Каспия, являющегося внутренним водоемом, собственность на ресурсы которого принадлежит всем прилегающим к нему странам на равных основаниях. Известны также притязания этнократических режимов в Таллинне и Риге на часть территории Северо–Запада РФ.
Стремление некоторых сил в бывшего СССР, в первую очередь в Прибалтике, интегрироваться в состав военного блока НАТО.
а) Основные функции в части ведения локальных войн в пределах бывшего СССР целесообразно возложить на специальные части Мобильные силы ВС РФ. Не будучи предназначенными для участия в длительном военном конфликте, эти I части на кратковременной основе могли бы привлекаться для сдерживания и отражения агрессии извне против РФ и стран СНГ с применением обычных видов вооружений. Они предназначались бы и для проведения миротворческих операций под эгидой СНГ, а также ООН и других международных организаций. Мобильные силы численность до 50 тысяч личного состава, в т.ч. до 45–48 тысяч в ВДВ, целесообразно сформировать на базе ВДВ с привлечением подразделений морской пехоты.
При этом функционально морская пехота оставалась бы в составе ВМФ и передавалась бы под оперативное управление командования Мобильных сил лишь на время проведения спецопераций. Наиболее важной задачей станет обеспечение Мобильных сил средствами военно–транспортной авиации (ВТА), которые, функционально находясь в составе ВВС и оперативно подчиняясь Главкому ВВС, должны выполнять заявки, выдаваемые Мобильными силами. Потребность в самолетах ВТА, предназначенных для перевозки личного состава и военной техники, включая тяжелую, оценивается на уровне приблизительно ста единиц. Из имеющихся сегодня на вооружении средств ВТА значительная часть не функционирует. Сегодня средства ВТА в состоянии одновременно поднять в воздух лишь одну дивизию ВДВ.
Поэтому очевидно потребуется, в случае необходимости, мобилизация средств гражданской авиации для транспортировки подразделений Мобильных сил, что должно быть обеспечено ввиду особой важности решаемых ими задач.
Опыт чеченской войны показывает, что возможная в будущем типовая спецоперация с участием Мобильных сил по освобождению от националистов крупного региона бывшего СССР, должна быть основана на следующих принципах. Назначается командующий операцией, который должен получить соответствующим образом оформленный приказ. Определяются сроки и время проведения операции. Устанавливается жесткое единоначалие, оперативное управление всеми привлекаемыми силами вне зависимости от ведомственного подчинения и принадлежности сосредотачивается в одних руках. На первом этапе привлекаемыми силами авиации, Спецназа ГРУ и спецгрупп ФСБ и СВР наносятся удары с целью уничтожения или захвата наиболее важных объектов противника и ликвидации его военно–политического руководства. Затем Мобильные Силы при поддержке армейской и фронтовой авиации и сил ВМФ осуществляют разгром и уничтожение группировок противника и обеспечивают овладение его территорией. Вслед идут подразделения Сухопутных войск и ВВ МВД, по возможности, имеющие опыт ведения боевых действий. Они берут под контроль особо важные объекты, проводят «зачистку» местности. В дальнейшем при содействии милиции, формируемой из пророссийски настроенного местного населения, они обеспечивают контроль территории, фильтрацию националистов и депортацию некоторых категорий граждан из отдельных местностей. Особо следует подчеркнуть, что до окончания спецоперации местные властные структуры необходимы лишь в той мере, в которой они полезны для поддержания военного контроля территории.
