Александр Орлов - За кулисами второго фронта
«Американские высшие военные руководители полагают, что, хотя поражение нельзя исключить, ситуация на данную минуту и в ближайшем будущем представляется неплохой, и русские держатся просто замечательно».
Поэтому в начале июля 1941 г. начальнику штаба армии США Дж. Маршаллу удалось убедить Рузвельта, что средневосточная стратегия Черчилля недостаточно эффективна в войне с Германией и Италией. И когда руководство США получило из СССР перечень военных материалов, необходимых для Советского Союза, Рузвельт принял решение перераспределить поставки вооружения и оборудования, с тем чтобы часть из них была направлена в СССР. Черчилль, узнав о позиции американского президента и учитывая участившиеся сообщения английского посла в Москве С. Криппса и намеки посла СССР в Лондоне И. Майского о возможности сепаратного мира между СССР и Германией, решил, что какие-то практические меры помощи СССР теперь просто необходимы. Несмотря на сопротивление Адмиралтейства, стоявшего за максимальное увеличение морских сил на Ближнем Востоке, он приказал направить в Арктику небольшую эскадру кораблей для того, чтобы «установить взаимодействие и действовать вместе с военно-морскими силами России». Это отвечала интересам СССР. Как писал Черчиллю Сталин 18 июля, «легче создать фронт на севере: здесь потребуются только действия морских и воздушных сил без высадки войск и артиллерии».
Советское правительство видело тогда свою главную военно-политическую цель в том, чтобы надежнее обеспечить морские коммуникации между СССР, Англией и США как основу их военно-экономического сотрудничества. Это рассматривалось как неотложное дело: ведь в США, при всем их стремлении помочь Советскому Союзу, многие считали, что наша страна очень скоро потерпит поражение. Но вот после визита в Москву в конце июля советника президента США Гопкинса и оптимистического сообщения объединенного разведывательного комитета Англии о том, что СССР способен продолжать войну, на Западе стало ясно: «Советы выстоят».
В сложнейшей обстановке первых недель войны задачей советской внешней политики являлось налаживание боевого сотрудничества с союзниками, и в первую очередь с Англией (США не участвовали в войне), чтобы совместными усилиями сражаться против общего врага. Сталин в своих посланиях Черчиллю развивал и уточнял мысль о необходимости открытия союзниками второго фронта в Европе. 3 сентября в письме английскому премьеру, обрисовав ситуацию, в которой находился СССР, он писал:
«Я думаю, что существует лишь один путь выхода из такого положения: создать уже в этом году второй фронт где-либо на Балканах или во Франции, могущий оттянуть с восточного фронта 30 —40 немецких дивизий…»
Вот тогда утвердилась идея создания мощного фронта во Франции. Через 10 дней Сталин в письме в Лондон несколько изменил постановку вопроса:
«Если создание второго фронта на западе в данный момент, по мнению английского правительства, представляется невозможным, — писал он, — то, может быть, можно было бы найти другое средство активной помощи Советскому Союзу против общего врага ? Мне кажется, что Англия могла бы без риска высадить 25—30 дивизий в Архангельске или перевезти их через Иран в южные районы СССР для военного сотрудничества с советскими войсками на территории СССР».
Хотя, конечно, это предложение было неосуществимо — высадить 25—30 дивизий не только в Архангельске, но и в любом другом месте Англия в то время никак не могла, — в нем была идея Сталина о коалиционной стратегии: применять сообща крупные силы на жизненно важных для Германии направлениях, угрожая, например, с севера доставке шведской руды в Германию или поставкам ей нефти из стран Среднего Востока.
Черчилль в беседе с советским послом в Лондоне Майским отверг идею высадки английских войск во Франции как нереальную:
«Пролив, который мешает немцам перепрыгнуть в Англию, так же мешает англичанам перепрыгнуть во Францию. Делать же попытки десанта для того, чтобы он провалился, нет никакого смысла».
Такими вот теперь стали аргументы главы английского правительства, хотя год назад его взгляды на этот счет были совершенно иными. На второе предложение Сталина он вообще не ответил, по-видимому, полагая, что Сталину и самому ясна его невыполнимость в то время.
Действительно, второй фронт, с задачами широкого стратегического наступления в глубь Германии, как это будет в 1944—1945 гг., в 1941-м был невозможен. Однако реальная помощь могла быть оказана. Союзники могли провести на Европейском континенте хотя бы небольшие, отвлекающие силы рейха операции. Один из влиятельнейших членов английского правительства министр снабжения лорд Бивербрук, зная истинные возможности Великобритании, говорил в те дни:
«Сопротивление русских дает нам новые возможности… Оно создало почти 2 тысячи миль побережья для десанта английских войск. Однако немцы могут почти безнаказанно перебрасывать свои дивизии на восток именно потому, что наши генералы до сих пор считают континент запретной зоной для английских войск…»
Так же думал и посол Англии в СССР С. Криппс. Он горячо убеждал английское правительство оказать СССР военную помощь:
«Если мы окажем России всю поддержку, на которую способны, то, на мой взгляд, имеются все шансы, что к этому времени, через год, Германия будет разбита».
Но лидеры Англии и США в 1941 г. и не думали о быстром разгроме Германии. Они думали совсем о другом: удержится ли Советский Союз? А вдруг советское правительство пойдет на сепаратный мир с Германией. (Еще были свежи воспоминания о Пакте Риббентроп-Молотов 1939 года.)
Разгром немцев под Москвой похоронил мысль о блицкриге. Стало ясно, что Германия вступила в затяжную войну на востоке. Правительства США и Англии уже не сомневались в боевых возможностях Советов. Но встал другой вопрос: устоит ли Советский Союз, если вермахт в 1942 г. предпримет такой же мощный натиск на Красную Армию, как год назад? Разведка союзников давала малоутешительные сведения на этот счет:
«Положение дел, при котором ни одна из сторон не сможет рассчитывать на быструю и полную победу, по всей вероятности, приведет к русско-германскому соглашению в результате переговоров. Такое положение может возникнуть при разных обстоятельствах, начиная от равновесия сил и кончая бесспорным превосходством немцев».
Такая оценка обстановки привела руководство США и Англии к выводу: главное в 1942 году — удержать Советский Союз в войне на своей стороне. Как этого достичь? Нужны были неотложные и решительные меры, тем более что после нападения японцев на американскую военно-морскую базу Перл-Харбор (Гавайские острова) США вступили в войну с Японией и Германией. Поэтому весной 1942 г. военное командование США подняло вопрос о высадке союзных войск на французском побережье. «Не открыть вовремя сильный западный фронт во Франции значило переложить всю тяжесть войны на Россию», — писал военный министр США Г. Стимсон. Стратегическую важность вторжения союзников в Западную Европу и открытие второго фронта, где могли бы действовать крупные силы сухопутных войск, лучше всего понимало командование армии США. Оно отдавало себе отчет в том, что в континентальной войне, какой, по сути, была Вторая мировая война, окончательная победа будет одержана на сухопутных фронтах, выводящих к жизненно важным районам Германии. Начальник штаба американской армии генерал Дж. Маршалл был за то, чтобы американские сухопутные войска как можно скорее вступили в сражение на наиболее ответственных направлениях и в возможно большем количестве.
А для Англии, как понимали это Черчилль и его окружение, главной задачей в ту пору было сохранить средиземноморские коммуникации Британии с Ближним и Средним Востоком и с Индией. Немецкая и японская угроза этим регионам создавала большую опасность британским интересам.
Второй фронт в Западной Европе, безусловно, сокращал время войны и отвечал интересам народов всех союзных стран. Второй фронт как воздух был необходим СССР, сражавшемуся с фашистским блоком на фронте протяженностью 6000 км. Но англичане были убеждены, что Красная Армия и одна в состоянии противостоять вермахту в 1942 г., а потому важнее будет укрепить военно-политическое положение союзников, и прежде всего Англии в Средиземноморье. И вот Черчилль во время своего визита в Вашингтон в декабре 1941 г. высказал мысль о высадке союзников в Северной Африке, зная наперед, что «мысль об американском вмешательстве в Марокко» интересна президенту США. Однако его предложение было отвергнуто как несвоевременное. Руководители министерства обороны США, американской армии и ВВС (Г. Стимсон, Дж. Маршалл, Д. Эйзенхауэр и Г. Арнольд) считали, что «первенство должно быть отдано скорейшему вторжению через Ла-Манш» в Западную Европу. Так думал и Комитет стратегического планирования Англии. 8 марта 1942 г. он представил английскому Комитету начальников штабов доклад с убедительными доводами в пользу высадки союзников на континенте. Недостаток судов, подчеркивалось в докладе, исключает такое стратегическое вмешательство где-либо, кроме Ла-Манша. В связи с вероятным обострением обстановки на советско-германском фронте в 1942 г. начальник штаба армии США Дж. Маршалл и начальник управления стратегического планирования генерал-майор Д. Эйзенхауэр подготовили в феврале 1942 г. меморандум о целесообразности вторжения союзных войск во Францию через Ла-Манш. Этот меморандум лег в основу американского плана высадки союзных войск во Франции весной 1943 г. силами 34 пехотных и 14 танковых дивизий (операция «Раундап»). Однако, по мнению Маршалла, «в случае (а) если на русском фронте сложится крайне неблагоприятная обстановка, т.е. если успех немецких войск будет настолько велик, что создастся угроза поражения России… (б) если положение Германии в Западной Европе резко ухудшится…», то возникла бы необходимость провести ограниченную операцию по высадке сил во Франции в сентябре— октябре 1942 г. (операция «Следжхаммер»). Таким образом упор делался на целеустремленную подготовку к открытию второго фронта в 1943 г. с тем, чтобы сделать этот план приоритетным по сравнению с другими операциями. А при экстремальной обстановке на советско-германском фронте планировалась дополнительная ограниченная десантная операция во Франции, и раньше — уже в 1942 г. с целью захвата плацдарма и удержания его, пока не начнется операция «Раундап».
