Виктор Мизиано - Пять лекций о кураторстве
И хотя описанный мной выше формат мегавыставки может быть сочтен каноном жанра, нормативным он отнюдь не стал. Напротив, присущая этому жанру ставка на смену кураторской методологии в зависимости от характера ведущих художественных поэтик заставляет «Документу» постоянно меняться. Так, «Документа XII» была задумана и осуществлена ее кураторами, Роджером Бюргелем и Рут Новак, как полемический контрапункт к двум предшествующим выставкам – «Документе Х» и «Документе XI» (а точнее, к формату, заданному еще Харальдом Зееманом). Кураторы отказались от сверхинтеллектуализации и политизации проекта, лишили кассельское событие амбициозного каталога и выходов в междисциплинарные сферы. Напротив, своей «Документой» они откликнулись на наметившийся в 2000-е годы поворот художников к формалистическим поэтикам, и поэтому пафос их проекта был направлен на возвращение искусства к пластическому языку, к его повторяющимся формам и мотивам. Но при этом даже полемизировавший с «Документой XII» Окви Энвейзор признал, что достоинством проекта стало сохранение им традиционной для «Документы» ставки на проблематизацию выставочного показа. Выставка выглядела как сложный экспозиционный текст с зарифмованными в нем перекличками форм и мотивов. На первый план в «Документе XII» продолжала выходить кураторская драматургия и экспозиционная игра, а не представленный материал. Иначе говоря, редуцировав интеллектуальную компоненту, «Документа XII» так и не стала чисто репрезентативной выставкой.
Приведу еще один характерный пример склонности мегавыставок к постоянному пересмотру своих форматов. Это хорошо мне известная биеннале «Манифеста», куратором первого издания которой мне довелось быть и президентом фонда которой я являюсь в настоящий момент. Родившись в 1996 году из атмосферы обновлявшейся и объединявшейся Европы, «Манифеста» сделала ставку на показ актуального европейского искусства, а потому как художники, так и кураторы этой выставки должны были быть молодыми. Причем кураторов всегда должно было быть несколько, так как именно групповая полифония могла гарантировать проекту общеевропейское представительство. Однако к сегодняшнему дню – к своему 10-му изданию – «Манифеста», меняясь от выставки к выставке, отказалась от показа только лишь молодых европейских художников, отныне ее курируют мексиканские и индийские кураторы, причем уже не в групповом, а в индивидуальном режиме. Будучи, наряду с «Документой», наиболее программным примером мегавыставки, «Манифеста» постоянно пересматривала себя, приводя свой формат в соответствие с духом времени, лидирующими поэтиками и кураторскими методологиями. А также – и это специфическое свойство именно этой биеннале, постоянно меняющей место проведения, – «Манифеста» корректировала свой формат и концепцию в зависимости от региона, в котором оказывалась, так как принципиальным для нее является диалог с местом, с его традициями, художественным контекстом и т. п. Наконец, именно в случае «Манифесты» присущая мегавыставке саморефлексивность проявилась с наибольшей последовательностью – ведь «Манифеста» это не просто выставка, но и регулярные конференции, посвященные теории и практике актуального кураторства, а также «Manifesta Journal» – первое профессиональное теоретическое издание о кураторстве.
И все же у жанра мегавыставки есть и другая сторона. Будучи событием дорогостоящим и привлекающим общественное внимание, мегавыставка неизбежно оказывается объектом политических и экономических интересов. И тут она даже более уязвима, чем масштабные историко-художественные и тематические выставки, чей жанр предполагает некий академический статус. Современная неолиберальная система искусства ждет от мегавыставки широкой медийной отдачи и успеха у массового зрителя. А потому (по аналогии с голливудскими блокбастерами, обязательным для которых является участие кинозвезд) мегавыставке предписано представлять звезд современного искусства. Все более предпочтительным становится тип куратора, способного не столько предложить интеллектуально состоятельный проект, сколько в сжатые строки – а времени на подготовку очередной периодической выставки всегда мало – включить в экспозицию максимальное количество знаменитостей. Список участников начинает заменять кураторский проект, концепция и нарратив выставки опрощаются и банализируются. В условиях глобализации мировая художественная сцена стремительно растет, а вслед за ней столь же стремительно растет и количество мегавыставок, и потому удерживать высокие проектные стандарты становится все сложнее. Новая публика и новая культурная бюрократия, мало знакомые с каноническими образцами жанра, склонны считать мегавыставку частью индустрии развлечений.
Выставочный жанр и реальная практика
Описание мегавыставки (как и вообще жанровых аспектов кураторства) нуждается в еще одном уточнении. Существует представление, что реализовать себя в формах масштабного проекта – это предел мечтаний для куратора, а курировать «Документу» или Венецианскую биеннале – венец его карьеры. Ведь мегавыставка дает в распоряжение куратора значительные экономические возможности, позволяет масштабно реализовать свои идеи, гарантирует максимальное внимание к его персоне художественной общественности и медиа. Отчасти это и в самом деле так. Приглашение к курированию мегавыставки – несомненный признак профессионального доверия, а большой формат позволяет реализовать авторский замысел с предельной полнотой. Есть, однако, две неоспоримых истины: далеко не каждая эпоха и тип авторства узнают себя в большом формате. Как история литературы не исчерпывается «Войной и миром» и «Улиссом», так и история кураторства не исчерпывается проектами в Касселе и Венеции.
Думаю, что значимость «Документы V» и «Документы XI» (как в истории искусства, так и в истории кураторства) рождены специфической ситуацией эпохи их создания. Модернизационный рывок 1960-х и сопровождавшая его невероятная интеллектуальная и социальная энергия нашли свое выражение в мегавыставке Харальда Зеемана, а Окви Энвейзору удалось представить в своем проекте новый географический масштаб и проблематику эпохи глобализации. Важно и то, что господствующие поэтики в оба эти периода тяготели к высказываниям емким, интенсивным, эффектным. Именно это оправдывало их показ в контексте присущего мегавыставке огромного количества произведений. Ведь контакт с такими произведениями не предполагает временных затрат: интеллектуальная и эстетическая особенность каждой работы охватывается достаточно быстро, что позволяет полноценно освоить масштабный экспозиционный ряд мегавыставки. Однако в эпохи, когда специфика определяющих их проблем, господствующих поэтик и, соответственно, актуальных типов кураторства не соответствует большому формату, жанр мегавыставки переходит в режим рутинного воспроизводства. Именно таково, по большей части, его бытование в наши дни, когда, с одной стороны, он затребован экспансией культурной индустрии, а с другой – мало приспособлен для показа самых интересных актуальных поэтик и не совместим с наиболее инновативными кураторскими методологиями. Нет уже больших идей, способных оправдать крупный проект. И в то же время комплексность современных художественных практик требует от зрителя повышенных временных затрат, что делает полноценный контакт с ними невозможным в рамках большой экспозиции. А потому мегавыставки либо превышают возможности зрительского восприятия, либо идут по пути намеренного упрощения. Именно вторая тактика и стала наиболее распространенной. Сегодня сложные, требующие вдумчивого освоения произведения находят свой наиболее уместный контекст в выставках среднего и небольшого формата. И действительно, как показывает практика, десятилетие 2000-х – это реванш музея над биеннале, тематической выставки над мегапроектом.
Можно добавить, что не только каждая эпоха отдает предпочтение своим выставочным форматам, но и каждый жанр предполагает особый тип кураторского сознания, темперамента и компетенции. Так, два выдающихся основателя кураторства, Сет Сигелауб и Люси Липпард, создав серию радикальных проектов в конце 1960-х – начале 1970-х годов, позднее, когда стало ясно, что жанр экспериментальной выставки исчерпал себя, оставили созданную ими профессию, найдя себя в других формах проектной работы. А столь же склонный к экспериментальному жанру специалист, как Ханс Ульрих Обрист, вопреки неоднократным предложениям выступить куратором большого проекта, никогда не брал на себя единоличное руководство мегавыставкой, сохраняя верность интеллектуально емким проектам среднего и небольшого формата. Аналогично и французский куратор Жан-Юбер Мартен сохраняет верность найденному им авторскому подходу к масштабной репрезентативной выставке. Создав знаменитый проект «Маги земли», он в дальнейшем, по сути, повторял свою парижскую выставку 1989 года, развивая и варьируя ее на разных площадках и в разных странах, в том числе и в Москве в 2009 году.
