К барьеру! (запрещенная Дуэль) - К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №25 от 22.06.2010
Как говорится, всему свое время. Каждый человек должен когда-то уйти со своего поста и передать власть преемнику. «Новый мир» возглавил поэт Сергей Наровчатов, который не выполнял все приказы начальства, а наоборот, сам убеждал руководителей в своей правоте. «Молодую гвардию» принял прозаик Анатолий Иванов, который дал журналу новое неповторимое направление в публицистике, состоявшее в издании интересных статей по экономике, социологии, политике и философии. Так что, по моему мнению, данные штатные перестановки пошли на пользу. Однако снятие с должности главного редактора отрицательно сказалось на состоянии здоровья Александра Трифоновича, и в 1971 г. он скончался, так и не успев закончить свои последние произведения.
У большого русского человека и поэта Твардовского были свои достоинства и недостатки. По мнению знавших его людей, он действительно органически впитал в себя ту эпоху, которая его породила. Как настоящая творческая личность, он был действительно парадоксален: одновременно щедр и скуп на публикации в своем журнале, отзывчив и суров, снисходителен и беспощаден. В нем уживались разные черты, но он учил писать только правду.
А.С. ЛАЗАРЕВ
ИУДИН ГРЕХ
Известный режиссер Владимир Хотиненко снял фильм «Поп» о событиях Великой Отечественной. Да не один. Это, говорят, первый художественный фильм, снятый под эгидой Московской Патриархии.
Нелегкая жизнь досталась попу Александру Ионову (Сергей Маковецкий) из маленького латвийского села Тихое (в титрах подчеркивается - именно латвийского, хоть и входила тогда Латвийская ССР в состав Союза). Село маленькое, но многонациональное – живут бок о бок, по-братски, русские, латыши и евреи. Помогают друг другу чем могут, сельского батюшку все как один уважают. Только вот незадача, кругом бесовская соввласть. Палачи-стукачи, атеисты церкви поразграбляли. А сам батюшка «испил всю горькую чашу сталинских репрессий».
Видно, потому с удивительным спокойствием встречает он ворвавшихся в село немецких автоматчиков. Население бросилось им навстречу с цветами и хлебом-солью, сам поп постоял-постоял на пороге и пошел в свой кабинет: война меня, мол, не больно касается. Куда интереснее из старых журналов картинки вырезать.
Разумеется, ни в самом селе Тихом, ни в других городах и весях, сопротивления гитлеровцам не оказывают. Еще бы – освободители прибыли. Для пущей достоверности в титрах сообщается, что уже на второй день войны немцы прибыли в село. Тихо в Тихом, солнышко светит, речка блестит. Да вот тут нестыковка малая. На второй день войны началась недельная героическая оборона Лиепаи, на наступающие немецкие мотоколонны обрушилась стена адского огня с советских военных кораблей. Не хлебом-солью, а свинцовым дождем встречали оккупантов войска 8-й армии генерала Н.А. Дедаева, подразделения военно-морской базы Лиепая, курсанты военно-морского училища ПВО и рабочие батальоны. На шяуляйском направлении 28-я танковая дивизия полковника И.Д. Черняховского (будущего прославленного генерала) на три дня остановила продвижение танковых армад Манштейна. Лишь на девятый день войны враг, преодолев отчаянное сопротивление советских регулярных войск, частей НКВД, коммунистических и рабочих батальонов, взял Ригу.
В те дни в Латвии не было пасторальных сцен – горели города и села. Но как бы то ни было, Красная Армия действительно стремительно отступала на северо-восток, 9 июля был оставлен Псков. Отступала – к вящей радости отца Александра, а к сугубой его патрона – виленского и литовского митрополита Сергия (Воскресенского) (Юрий Цурило). Владыка Сергий был тот еще гусь. Пока над Ригой грохотали воздушные сражения отсиживался в подвале собора, ждал, пока советские войска эвакуируются. А уже на следующий день после оккупации отслужил в кафедральном соборе пышный молебен с благодарностью Всевышнему за «освобождение от атеистического большевизма – худшего зла в мире». Зело возлюбил владыка оккупантов, потому и доверила ему СД создать свой филиал. «Псковская православная миссия» - именуется он в фильме, «Православная миссия в освобожденных областях России» - так в жизни (как говорят, почувствуйте разницу).
С бешеной активностью стал набирать Сергий приспешников. Вот игумена Павла (Горшкова), настоятеля Псково-Печерского монастыря, например. Тот чин по чину докладывал новому начальству: «В Печерском монастыре ... было совершено молебствие о даровании нашим освободителям окончательной победы. Да поможет Господь победоносной Великой Германской Армии и ее вождю А. Гитлеру в окончательном уничтожении коммунизма. Примите уверения в совершенном к Вам уважении и готовности служить. Игумен Павел с братией». Немцы особо возрождению церковной жизни на псковщине и новгородчине не препятствовали. Даже временно передали миссии украденную ими в Тихвине икону. Требовалась от «миссионеров» самая малость – молиться о «даровании Господом силы и крепости германской армии и ее вождю Адольфу Гитлеру для победы над жидобольшевизмом» (что неизменно и совершалось), следить за местным населением, выявлять партизан и выдавать немцам недовольных. Дальше – больше. Предложили стать политруками зарождавшегося власовского движения. Центром антисоветских сил был выбран Псков. Доведенные голодом до людоедства советские военнопленные, «беспачпортные» бродяги-эмигранты, антисоветское подполье, уголовники сводились в «1-ю русскую национальную бригаду СС «Дружина», «Гвардейскую бригаду Русской освободительной армии (РОА)», «Боевой союз русских националистов». Полковыми священниками там как раз и были сотрудники Псковской миссии. Вслед за ними власовские головорезы повторяли заученное: «Советы безбожные нам не родина».
Отметим, что указанные формирования являлись реальными боевыми подразделениями виртуальной до весны 45-го РОА. Три года они охотились за партизанами, терзали мирное население, проводили бесчисленные акции «умиротворения». Затем палачествовали в охваченной восстанием Варшаве, обороняли одерский плацдарм, участвовали в уличных боях в Берлине. Их бесчисленные преступления тяжким грузом лежат на совести «миссионеров».
Нет, разумеется, за три года случалось «миссионерам» и валенки подбросить в обледенелый лагерный барак, и нищего подкормить, и сирот помыть. Именно из таких «добрых самарян» наш отец Александр. Его мало интересуют события на фронте (когда до попа доходит весть о якобы случившемся падении Москвы, он отмахивается, что, мол, там Москва). Ведь дел невпроворот: замазать портрет Сталина, выловить из реки утопленный там когда-то большевиками колокол, организовать крестный ход для военнопленных, поточить лясы с полицаями. И опять все бы ничего: гитлеровский полковник-русофил кормит русских детишек мороженым (ни с чем не сравнимая по мерзости сцена), немцы дарят попу иконки и фотографируются с ним на память, салютуют в честь Рождества. Но, как Вы, наверное, догадались, идиллию нарушают нехорошие большевики.
Вот молодой красноармеец Алексей Луготинцев (Кирилл Плетнев) задумал совершить страшный грех – уйти в партизаны, отомстить гитлеровцам за убитую девочку-невесту. Да еще осмелился вспоминать по-доброму Советы, как он с девушками хороводы водил и на киносеансах целовался, а фашисты ему всю жизнь испоганили. Зело опечален отец Александр, грешно это - мстить да убивать, не по-христиански. Но уходит Алексей в леса озлобленным и нераскаявшимся. Шумит листва, бьют молнии – сама природа возмущается поступком красноармейца.
Да, много дум придется передумать комсомольцу, прежде чем поймет он, что невеста его погибла из-за того, что в церковь не ходила, а страну его родную залили кровью за «безбожные» пятилетки. С атеистами вообще весь фильм одни беды происходят. Вот еврейская девочка Ева одна спаслась из всей своей многочисленной семьи. А как иначе? Ведь она одна и крещение приняла. Вот и полицай Владыкин получил пулю в лоб за то, что над батюшкой насмехался.
Но Алексей пока ничего не понял, вернулся сам и привел с собой еще десяток красных партизан во главе со свирепым комиссаром. Они проводят в селе совсем уж бездуховную акцию – как бешеных собак уничтожают всех полицаев. Таких молоденьких, красивых...
Странно лишь, что отца Александра не трогают. Тот все продолжает наведываться к начальству в Псков и Ригу, передает продовольствие и одежду военнопленным в концлагерь (прекрасно понимая, что его гостинцы достаются немецкому гарнизону), бражничает и философствует с христолюбивым немецким полковником. Один лишь раз полковник фон Фрайгаузен («фрай» - свобода, цивилизация!) расстроил батюшку – в лайковых перчатках и начищенных сапогах участвовал в казни партизан («сталинских злодеев», как сообщает немецкий переводчик селянам, стоя у эшафота). Но грех полковника невелик – исповедал его батюшка и простил (еще одна сценка – в православном храме шушукаются поп и гитлеровец в мышиной форме). Расстаются по-дружески, даже обнялись, кажись, напоследок.
