Хуберт Рейхель - Русские придут наверняка
Затем появились «знатоки», которым совершенно точно было известно о существовании «прямого провода, соединявшего ДФУ с прокоммунистическим Всемирным Советом Мира в Хельсинки». Там якобы находился человек с типичной русской фамилией, некий Шапошников, который «в течение длительного времени был личным секретарем Бориса Пономарева».
Итак, круг замкнулся. «Доказательство» налицо. Допустим, кто-то поверил этой галиматье. Но как быть с католическими епископами, с западными парламентариями, которые выступают за замораживание ядерных арсеналов? Не потому ли они против размещения оружия первого удара в Европе, чего так настойчиво добивается президент США, что оно создает угрозу всем — и социал-демократам, и коммунистам, и христианам, и атеистам, и «зеленым», и беспартийным, и солдатам, и гражданскому населению?
Не в этом ли причина воздействия «Крефельдекого призыва», в котором лаконично и убедительно говорится:
«Атомная смерть угрожает всем нам!
Никаких атомных ракет в Европе!
Я присоединяюсь к «Крефельдскому призыву», обращенному к федеральному правительству, и требую от него взять обратно согласие на размещение в Европе ракет «Першинг-2» и крылатых ракет».
К маю 1983 года этот призыв подписали четыре миллиона граждан ФРГ.
А в Даттельне между тем царило гробовое молчание.
Легенда, рассчитанная на подрыв профсоюзной солидарности
После 1945 года, с самого начала «холодной войны», начались происки антикоммунизма, направленные против рабочего движения и профсоюзов.
«Оглядываясь назад, мы можем с полным основанием заявить: во всех случаях, когда мы использовали для защиты интересов наших членов все доступные нам средства профсоюзной борьбы, раскольники не заставляли себя долго ждать. Их основным оружием всегда были дискредитация и распространение подозрительности по отношению к коммунистам. В 50-е годы ни одно столкновение профсоюзов с капиталом не обходилось без обвинения коммунистов в подстрекательстве. За три последних десятилетия мало что изменилось».
Члены правления крупнейшего западногерманского профсоюза металлистов Майер и Прейс, обобщая опыт борьбы с антикоммунизмом, написали об этом в брошюре «Легенда о коммунистическом проникновении как средство подрыва профсоюзной солидарности». Авторы однозначно заявили: «Мы не нуждаемся в поучениях тех, кто, подобно союзам работодателей и предпринимателям, не скрывал своего злорадства, наблюдая за тем, как в 1933 г. методично уничтожались демократия и права профсоюзов. Мы, члены профессиональных союзов, сумеем отстоять наше единство, выкованное в ходе тяжелой борьбы, от любых нападок. Мы придаем значение не тому, что нас разделяет, а тому, что объединяет: совместной борьбе за общие цели».
В заключение брошюры говорится: «С момента создания Объединения немецких профсоюзов легенда о «коммунистическом проникновении» всегда была неотъемлемой частью политики предпринимателей. Ее цель состояла не только в том, чтобы полностью заставить замолчать профессиональные союзы, но, кроме того, затруднить их активную борьбу в защиту экономических интересов своих членов.
С изменением соотношения политических сил в конце 60-х годов начали меняться и методы дискредитации профсоюзного движения. Наряду с клеветой по поводу выступлений рабочего класса стало широко использоваться очернение отдельных лиц, групп и даже целых направлений профсоюзной деятельности с целью создания внутри профсоюзных организаций обстановки взаимной подозрительности».
По поводу этой опасности Майер и Прейс пишут: «Все попытки ослабить нашу безопасность с помощью политики расколов и дискредитации обречены на провал. Мы не позволим увести себя с избранного пути. Наш главный враг — объединения предпринимателей и их политические пособники.
Легенда о коммунистическом проникновении в профсоюзы остается тем, чем была всегда: средством, используемым нашим противником для подрыва профсоюзной солидарности».
Дело Ящчика, или месть агента Ведомства по охране конституции
«Шесть коммунистов совершили нападение в Эссене на квартиру сотрудника Ведомства по охране конституции. Они вытащили его голым из квартиры, избили и влили в него бутылку водки, пытаясь заставить его выдать служебную тайну». С этой истории, опубликованной в «Бильд ам зонтаг» 7 июня 1981 г., началась «страшная месть» господина Дегенхардта. Предыстория же скандала такова.
За год до этого господин Бамберг из министерства внутренних дел пытался привлечь в осведомители Дитера Вейнмана — беспартийного члена завкома завода «Опель». Вейнман отказался и поставил об этом в известность свой профсоюз.
22 мая 1981 г. в квартиру члена завкома Питера Ящчика на Агнес-Мигель-штрассе в Боттропе позвонил некий Мадлер из министерства внутренних дел. Он решительно приступил к делу, предложив хозяину прекрасную квартиру и 2000 марок в месяц за получение информации о деятельности заводского комитета, профсоюза и ГКП.
1 июня Мадлер повторил свои предложения, представившись агентом Ведомства по охране конституции Кёнтгеном. Получив пару пощечин, он вынужден был ретироваться. В полной растерянности Мадлер доложил своему начальнику Генриху Дегенхардту-руководителю III отдела Федерального ведомства по охране конституции — о том, что попытка вербовки провалилась, а сам он разоблачен.
Тогда Дегенхардт решил отомстить. «Сотрудник Ведомства по охране конституции в ловушке», «Сотрудник секретной службы подвергается пыткам», «Страж конституции избит!», — подобными заголовками в печати началась кампания травли Петера Ящчика.
26 июня у него был произведен обыск. Тут же органу крупной буржуазии «Франкфуртер альгемайне» стало «доподлинно известно», что «палачей» разыскивают среди «членов Объединения профсоюза металлистов».
В качестве «доказательств», отягчающих «вину» Петера Ящчика, полиция изъяла фотографии, на которых были запечатлены эпизоды предупредительной забастовки, организованной Объединением профсоюза металлистов, и текст протеста заводского комитета, заявленный в связи с попыткой Ведомства по охране конституции завербовать одного из рабочих и сделать из него осведомителя.
Спустя год 6-я палата земельного суда Эссена «именем народа» приговорила Ящчика к штрафу в 6000 марок. И сделано это было для того, чтобы создать прецедент.
Дело Гасмана
«Каждый, кто укрепляет и углубляет родственные и дружеские связи с нашими соотечественниками в ГДР, является немецким патриотом. Он помогает преодолевать недоверие и устанавливать взаимопонимание. Это — служение делу мира. Я благодарю всех, кто действует в этом направлении».
Эти слова из новогоднего обращения федерального канцлера Коля могли быть восприняты секретарем гамбургского профсоюза Германом Гасманом как издевательство. Он-то как раз и поддерживал дружеские отношения с гражданами и коллегами в ГДР. А кончилось тем, что он предстал в качестве обвиняемого перед судебной палатой по делам государственной безопасности верховного земельного суда в Гамбурге. Суд счел «доказанным» выдвинутое против него обвинение «в ведении шпионажа в пользу иностранной державы». Герман Гасман был осужден на два с половиной года тюремного заключения.
То, что произошло с Гасманом, могло случиться со многими, поскольку со времен «холодной войны» 99-й параграф Уголовного кодекса допускает подмену неопровержимых доказательств косвенными уликами. Уже сами убеждения Гасмана делали его в высшей степени подозрительным в глазах членов суда: ведь он выступал за изменение общественного строя.
Таким образом, параграф 99 был обращен против активного профсоюзного функционера и социал-демократа, энергично выступавшего за соединение рабочего движения с движением в защиту мира.
В призьюе «Комитета солидарности с Германом Гасманом» (в него входили члены различных отраслевых профсоюзов Гамбурга) говорилось: «Удар, нанесенный Герману Гасману — это удар властей по профсоюзам. И удар этот нанесен в тот самый момент, когда над нами нависает угроза массовой безработицы, когда ведется наступление на наши социальные права, когда мы должны усилить решительную борьбу за мир, против размещения атомных ракет».
Господин Шпрингер и «рабы» на строительстве газопровода
«В экстремальных ситуациях он всегда проявлял себя человеком, готовым прийти на помощь». Это высказывание принадлежит одному из руководителей американской секретной службы, который имел в виду главу западногерманской газетной империи Акселя Цезаря Шпрингера.
По данным леволиберального нью-йоркского журнала «Нэйшн», в начале 50-х годов Шпрингер получил из кассы ЦРУ семь миллионов долларов, с тем чтобы создать газетный концерн и отстаивать американские интересы.
