Андрей Сухомлинов - Кто вы, Лаврентий Берия?: Неизвестные страницы уголовного дела
Опыты эти продолжались в 1942 и 1943 годах.
Конечно, знали об этих опытах и Меркулов, который санкционировал их проведение, и Берия».
Правильно показал Майрановский?
Ответ: У меня нет оснований не верить этим показаниям Майрановского. Видимо, так и было. Не могу только утверждать были ли эти опыты в 1943 году.
Об этих опытах я, вероятно, доложил Берия, так как иначе быть не могло, поскольку в 1942 году я был его заместителем, а без его разрешения они не могли проводиться.
Может быть, это было неумно, но я полагал тогда, что если это средство окажется действенным, то оно принесет большую пользу при ведении следствия, в частности, сделает излишним битье арестованных, которые особенно упорно сопротивляются в признании своей вины.
Однако, как я уже показал, эти опыты положительных результатов не дали и они были прекращены.
Вопрос: Вы направляли письмо председателю высшей аттестационной комиссии Кафтанову с просьбой о присвоении Майрановскому ученой степени доктора медицинских наук и звания профессора без защиты диссертации?
Ответ: Да, направлял.
Вопрос: Вам предъявляется подлинник вашего письма Кафтанову за № 52/2765 от 12 февраля 1943 года. Это то письмо, которое было вами направлено?
Ответ: Да, это письмо подписано мной.
Вопрос: Почему потребовалось ваше вмешательство в дело присвоения Майрановскому ученой степени и звания?
Ответ: Майрановский обратился ко мне и рассказал, что он подготовил диссертацию на ученую степень доктора медицинских наук, но диссертация его была отклонена. Насколько я припоминаю, Майрановский при этом говорил мне о том, что его диссертация была отклонена потому, что он является работником НКВД, и что им проделана большая научная работа. Кроме того, он сказал, что в своей диссертации он не имел возможности изложить все секретные работы, которые провел в НКВД. При этом он представил мне, как видно из письма, отзывы о своей работе академика Сперанского, член-корреспондента Гращенкова и профессоров Гаврилова, Муромцева, Тарусова и Франка. Ознакомившись с этими отзывами, я счел возможным написать Кафтанову письмо с просьбой о присвоении Майрановскому ученой степени и звания профессора без защиты диссертации, учитывая секретность некоторых его работ.
Вопрос: С какого времени Вы стали руководить деятельностью спец. лаборатории Майрановского?
Ответ: Я не помню, когда Майрановский впервые обратился ко мне за разрешением проверить некоторые выработанные им яды над осужденными к расстрелу. Возможно это было за несколько месяцев до начала войны. А может быть это было в первые дни войны. О существовании такого рода лаборатории я до этого не знал. Майрановский мне сообщил, что ранее Берия давал ему разрешение на производство опытов над осужденными к расстрелу. Я проверил это заявление у Блохина или Герцовского и получил подтверждение того, что такое разрешение действительно давалось Берия. Когда я разрешил Майрановскому провести опыты по применению яда над осужденными к расстрелу и в последующем несколько раз по просьбе Майрановского давал такое разрешение, я не считал при этом, что делаю что-либо незаконное, так как речь шла о приговоренных к расстрелу врагах советского государства, а эксперименты проводились над ними в целях обеспечения советской разведки надежными ядовитыми веществами для проведения диверсий[62]».
Откровенно говоря, позиция В. Меркулова в этом вопросе заставляет задуматься над ней серьезно. Боевые операции спецслужбами с применением ядовитых и иных сильнодействующих средств проводились и проводятся во всем мире. И как, а особенно на ком испытывать эти средства — вопрос не простой. Более того, ответить на него однозначно невозможно. А по большому счету каким способом уничтожить Гитлера, бен Ладена, Дудаева или Басаева — это уже не главное. Главное здесь — конечный результат! Так что этот вид оружия тоже нужен.
Между прочим, по непроверенным данным, просачивающимся в средства массовой информации, Хаттаба наши современные чекисты уничтожили тоже «химико-токсикологическим путем». Прислали ему конверт с отчетом по финансовым потокам за квартал, а конверт этот был не простой, а со спецначинкой… (По другим данным, Хаттабу был подмешан яд в пищу — это тоже была успешная операция ФСБ.)
Напомню, что и ярого националиста С. Бандеру в 1959 году КГБ уничтожил тоже в ходе спецоперации: опылили бандита (да простят меня за это слово некоторые представители Западной Украины) порошком цианистого калия, когда тот поднимался к себе в квартиру в Мюнхене, где скрывался после войны.
А до войны, в 1938 году, в Голландии наши чекисты уничтожили и его предшественника Е. Коновальца. Этого «угостили» коробкой шоколадных конфет… с тротиловой начинкой.
Следующим эпизодом, подлежащим расследованию, в деле Меркулова была операция по похищению и убийству жены маршала Г.И. Кулика — Симонич-Кулик Киры Ивановны. Но сначала вспомним о самом полководце.
Судьба Маршала Советского Союза Г.И. Кулика сложилась трагически. Кулик служил в 1-й Конной, где показал образцы храбрости и мужества. Под Царицыном был вместе со Сталиным и еще с того времени пользовался его уважением. Щедро одарялся наградами. В 1940 году ему было присвоено звание маршала, он был удостоен звания Героя Советского Союза. Однако в 1942 году за неудачную оборону Керчи он был осужден специальным судебным присутствием Верховного суда СССР и лишен этих званий, понижен в звании до генерал-майора, но оставлен в строю. (Керчь в течение шести месяцев 1942 года дважды переходила «из рук в руки», и наши потери составили там около 150 тысяч человек.) В 1944 году Кулик был восстановлен в правах только на ордена и медали. После войны он служил в Куйбышеве в должности заместителя командующего войсками округа. В 1947 году вместе с командующим генерал-полковником В.Н. Гордовым и начальником штаба округа генерал-майором Ф.Т. Рыбальченко был арестован МГБ за «изменнические намерения и террористические угрозы». 24 августа 1950 года все трое по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР приговорены к высшей мере наказания и расстреляны.
В основу обвинения Кулика и Гордова была положена агентурная магнитофонная запись, составленная МГБ, когда оба полководца, приехав в Москву из Куйбышева на совещание, в один из вечеров в крепком подпитии в номере гостиницы «Москва», где они разместились, начали вспоминать «минувшие дни», разбирать свои военные операции и склонять во всех падежах имя Сталина, украшая при этом свою армейскую речь всеми особенностями русского языка с его ненормативной лексикой. Генералы и не ведали, что эта гостиница, построенная еще 1935 году, уже давно была оборудована НКВД подслушивающими устройствами по всем правилам науки и техники того времени.
С подачи Абакумова о пленке доложили Сталину, после чего судьба генералов была предрешена. А вот как в эту компанию попал начальник штаба ПриВО генерал Рыбальченко, из дела не ясно. Однако Рыбальченко получил те же обвинения и был вместе с Куликом и Гордовым расстрелян[63].
По вопросу похищения жены Кулика Меркулов дал более признательные показания, свалив, однако, всю вину на Берия.
Он, в частности, рассказал, что Берия распорядился незаметно похитить Симонич-Кулик поскольку она по агентурным данным была изобличена в шпионаже. Маршал Кулик в то время был начальником Главного артиллерийского управления РККА. Он, Меркулов, знакомился с агентурной сводкой на Симонич-Кулик, но ничего серьезного там не нашел. Доложил об этом Берия, однако тот сказал ему, что на это есть решение «инстанции» и Симонич-Кулик подлежит «изъятию». Эту операцию он поручил сотруднику управления охраны Гульсту и группе его работников. Участвовал и Влодзимирский. Он, Меркулов, лично руководил этой операцией и докладывал ее ход Берия. Сам выезжал на предполагаемое место захвата. Симонич-Кулик была «снята» возле своей квартиры у дома на ул. Воровского в центре Москвы, тайно увезена в Сухановскую тюрьму, куда Меркулов вместе с Берия приезжали и где несколько раз допрашивали ее. Обвинения в шпионаже она отрицала. Им удалось склонить ее к «агентурной работе». Далее Меркулов показал, что Берия неожиданно сообщил о решении «инстанции» расстрелять Симонич-Кулик, что и было сделано комендантом НКВД СССР Блохиным. Для «маскировки» Берия приказал ему, Меркулову, объявить всесоюзный розыск Симонич-Кулик, составить нужные документы и сообщить об этом мужу, который проявлял большое беспокойство по поводу исчезновения жены, которой было всего-то 18 лет. Она была подругой его дочери. Меркулов все это сделал, получив у маршала фотографию его жены, якобы необходимую для организации розыска.
В одном из протоколов допроса Меркулов показывает:
