Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №10 от 05.03.2013
Беня, очухайся! Во-первых, сам же говоришь, что это всем(!) хорошо(!) известные люди. И все, кому интересно, давным-давно и хорошо знают, что они – евреи. Во-вторых, в названных фамилиях нет ничего еврейского, они немецкого смысла. Rosenfeld, например, - розовое поле, Zederbaum - кедр, кедровое дерево и т.д. А зачем «раскрывать» Радека, если он и так Радек да ещё Карл? Чем псевдоним Радек лучше фамилии Зобельзона?
Но Сарнов продолжает гневные стенания над могилой Солженицына: «О, вся моя молодость прошла под знаком этих «раскрытых скобок». Почему только молодость? Нет, даже младенчество, зрелые годы и глубокая старость. Вот в 1929 году, когда тебе было всего два года и ты ещё не научился пользоваться горшком, вышел первый том Литературной энциклопедии, и там говорилось, например, что фамилия Ахматовой – Горенко, Демьяна Бедного – Придворов, Александра Богданова, ну, того самого, что у Горького на Капри играл с Лениным в шахматы, - Малиновский и т.д. Во втором томе сказано, что Горький это, оказывается, Пешков, Михаил Голодный, которого ты мог знать, это, видите ли, Моше Эпштейн, «родившийся в бедной еврейской семье».
А в числе членов редколлегии ЛЭ – И.Л. Маца, И.М. Нусинов, ответственный редактор – В.М. Фриче, ответственный секретарь – О.М. Бескин – кто тут русский?
Но вот ты вырос, созрел, даже стал членом Союза писателей, проблема с горшком решена почти полностью, и ты покупаешь адресный справочник Союза за 1966 год, где появился и ты. И что там? Давид Самойлов – Кауфман, Семен Самойлов (Ленинград) – Фарфель, Жан Грива – Фолманис, Инна Варламова (моя соседка) - Ландау... и т.д.
Но годы идут, произошла контрреволюция, которую ты ждал с детства, сейчас ты, Беня, уже давно на пенсии, порой опять возникают проблемы с горшком, но несколько иного рода, чем прежде. Однако это твой звездный час! Ты неутомим, у тебя выходят книга за книгой, кирпич за кирпичом, лохань за лоханью. Ты завел дружбу с А.Н. Яковлевым, академиком в особо крупных размерах. Он затеял издание документальной серии «Россия. ХХ век». Несколько огромных томов вышло. И что там в интересующем нас смысле? Не буду утомлять обилием примеров, всего несколько: Константин Станиславский – Алексеев, Вениамин Каверин – Зильбер, Михаил Светлов – Шейнсман...
Однажды ты мог купить книгу Эммануила Бройтмана «Знаменитые евреи». Наверняка кинулся бы глянуть, кто там на твою букву «с». И что? Вот Натали Саррот - Черняк. Тут бы и Сарнову место. Но – нет его....
В другой раз купил бы книгу А.Ф. Козака «Евреи в русской культуре». Ну, уж тут-то наверняка... Опять стал бы искать. Что такое? И тут нету! Да уж не Сарнов ли выдал столько булыжников во славу русский культуры! Уж не он ли с юных лет доныне работает заместителем Сизифа по политчасти, уверяя, например, что «Тихий Дон» - не Шолохов! Кто этот Козак – не замаскированный ли антисемит? Да бесспорно! Сарнова не упомянул, а о Леониде Утёсове оповещает мир, что его имя Лазарь Вайсбейн.
Но вот Сарнов обращается к главе романа «Август четырнадцатого», в которой Солженицын рассказывает о покушении на Столыпина. Тут многое озадачивает. Оказывается, Ю. Левенец и В. Волковинский, живущие на Украине, написали книгу о Столыпине, в которой доказывают, что никакого покушения не было. Ну, это нам знакомо. Есть в Москве писательница Полина Дашкова. В Интернете можно узнать: «Настоящее имя Татья?на Ви?кторовна Поляче?нко; родилась 14 июля 1960 года в Москве в потомственной еврейской семье». В одной из своих прекрасных книг она уверяет, что и Каплан не стреляла в Ленина. Она просто шла на свидание и случайно попала в заваруху. И всё о ней - злостные выдумки. А всадили две пули в своего вождя сами большевики, разумеется, для разжигания антисемитизма.
Вполне разделяя точку зрения двух помянутых украинских авторов, Сарнов старается её подкрепить своим пудовым авторитетом. Он пишет: «По официальной версии Богров метил Столыпину в сердце, но пуля попала в орден св. Владимира на его груди и срикошетила. Так оно, возможно, и было. Но звезда этого ордена носилась на правой нижней стороне груди».
У меня есть орден Владимира Святого первой степени с бантом (наградили ленинградские разведчики, заходи, Беня, покажу), но я не знаю, где находится «нижняя сторона груди». Однако что ж получается - пуля-то отскочила и никакого ранения не было? А был только удар и даже не в область сердца, а сильно справа и книзу от него? И от этого мужчина во цвете лет умер? Такова официальная версия? Странно...
«Богров (он был очень хороший стрелок), если он действительно целился в сердце своей жертвы, не мог так промахнуться». Беня, во-первых, понятно, почему пушкинский Сильвио был меток: он офицер и каждый день расстреливал из пистолета мух на стенах и потолке. А этот бонвиван, как ты его называешь, откуда? Во-вторых, ведь то была не развлекательная или тренировочная стрельба в тире, где можно спокойно и не спеша прицелиться хоть в нос, хоть в лоб нарисованной мишени. Тут стрессовый миг покушения, когда стреляющий предельно напряжен, взволнован, взвинчен и ежесекундно ждёт, что его схватят. Дело-то было в театре, кругом публика, многолюдство. Какое там сердце! Угодить хоть куда-нибудь. До чего ж ты под грузом бумажной продукции лишен способности реально представить реальные жизненные обстоятельства! И Каплан хотела бы, конечно, попасть в сердце или в голову Ленина, который стоял к ней как раз левым боком, но первая её пуля угодила в левое плечо, вторая – прошла насквозь, шею... И с таким ранением, к слову сказать, Ленин доехал от завода Михельсона до Кремля и сам поднялся в свою квартиру на втором этаже. Сюжет не для слабонервных...
«А главное, - продолжает критик, - совершенно непонятно, что помешало ему разрядить в Столыпина, если он действительно хотел его убить, всю обойму». Вы подумайте, «что помешало»... Ничего не соображает! Повторяю: это был не тир, не тренировочное стрельбище, а покушение, за что могли тут же на месте и укокошить. Это помешало и Каплан разрядить «всю обойму». Вот Кенигиссеру, опять, как на грех, еврею, потребовался лишь один выстрел, чтобы убить Урицкого, а убегая от преследования, он даже отстреливался. Так ведь он тоже, как Сильвио, был военным.
Или и он не стрелял в Урицкого, не убил его? И зря Константин Бальмонт воспевал их? -
Люба моя мне буква «К».
Вокруг нее сияет бисер.
И да получат свет венка
Борцы Каплан и Кенигиссер!
Сарнов согласен с украинскими авторами, которые утверждают: «Багров не собирался убивать Столыпина, он хотел лишь инсценировать неудачное покушение». То есть хотел только попужать. Но, во-первых, Столыпина уже семь раз ох, как пужали. Однажды рядом оказалось 26 трупов. Во-вторых, для того, чтобы попужать, существуют пугачи с пробками к ним. У меня в детстве был. Такой грохот производили, что весь театр содрогнулся бы.
Но Сарнов неколебим: «Для себя Богров решил, что выстрелит, но – промахнётся. За неудачное покушение к смертной казни приговорить не могли, он отделается тюремным сроком и выйдет на свободу героем».
О, Беня, ты неподражаем и неисчерпаем... Приходится опять по пунктам. Во-первых, если решил промахнуться, то почему не пальнул в потолок? Зачем всадил пулю в «нижнюю сторону груди», принадлежавшей не кому-то, а именно Столыпину? Во-вторых, покушение было бы «неудачное» с точки зрения тех, кто хотел смерти Столыпина, а для других оно «неудавшееся». В-третьих, с чего ты, умник, взял, что за неудавшееся покушение не могли приговорить к казни? Казнили не только за это, но и лишь за намерение. Разве Дмитрий Каракозов, 4 апреля 1866 года безрезультатно пальнув в царя, не был повешен, а отсидел два-три года и вышел героем? Разве через двадцать лет Александр Ульянов и его друзья не разделили участь Каракозова, хотя не произвели ни одного выстрела – за одно лишь намерение?
Поразительное незнание этих имен и фактов учёным стариком Сарновым объясняется просто: ведь не Алла Гербер метала бомбы, не Дашкова палила, не Эмочка Мандель бросился с вилкой в руке на Сталина...
Пишет, что в главе романа, посвященной Столыпину, его убийцу Дмитрия Богрова, которого «в семье с детства звали Митя, автор упорно на протяжении всей главы называет еврейским именем Мордко».
Ну, во-первых, мало ли как зовут человека дома, в семье. Мы, например, с женой звали нашу маленькую дочку Кузя и порой нас спрашивали: «Разве у вас мальчик?» Так что, и Солженицын обязан был Богрова называть Митей? Но если в романе действительно Мордко, то, конечно, в этом не было никакой нужды: все, кто интересовался историей убийства Столыпина, конечно же, знают, кто по национальности Богров, как и Каплан или Троцкий, Зиновьев или Ягода.
У меня нет и никогда не было под рукой этого романа, но есть «Двести лет вместе». Тут тоже глава о Столыпине и о его убийстве. Так вот, в этой главе, во всей книге Богров упомянут 19 раз на одиннадцати страницах первого тома: 240, 361, 440, 441, 442, 443, 444, 446, 448, 456 и 525. И ни разу Солженицын не назвал его Мордко. Ни единого! Мало того, два раза из этих 19-ти он назван Дмитрием – на стр. 442 и 525. А Сарнов упоминает Богрова раз пятьдесят и несколько раз именно у него, а не у Солженицына он – Мордко.
