Константин Крылов - Русские вопреки Путину
Тем не менее в ситуации спора с оппонентом (обычно каким-нибудь наивным советским патриотом – тогда такие тоже попадались) ветхозаветный аргумент «на отца руку поднял!» тоже доставался из кармана: «А чего хорошего вы ждете от власти, канонизировавшей выродка, предавшего отца сво его». Чувствовалось, конечно, что и «выродок», и патетическое «отца!» – не столько боль сердца, сколько товар на вынос, а точнее сказать – обращение к ценностям противника с целью манипуляции ими. «Вы там что-то про Отечество, про предков лепечете? Так нате ж вам: щенок папашку своего огонопупил, а Отечество ваше поганое его за это в святцы вписало. Что возразить имеете-с?» Возразить было как бы и нечего: советская власть и правда выглядела в этой ситуации нехорошо.
Истинное же отношение образованщины к «предкам» проявилось много позже, когда Горбачев только начал ковать свое железо.
Первый и главный перестроечный фильм, снятый культовым грузинским режиссером, был настоящей манифестацией эдипова комплекса – его герой, прозрев всю мерзость отца своего, выкидывает его труп из могилы [31] http://old.russ.ru/politics/reflection/20030725-kryl.html. Фильм имел успех оглушительный в прямом смысле слова: на первых показах было принято аплодировать.
Называлось кино сообразно своему мессиджу: «Покаяние».
1
Любая крупная дележка предполагает, что прежде всего прочего делятся вершки и корешки, то есть прибыли и издержки. Тотальная приватизации всегда идет по формуле приватизация прибылей – социализация издержек. Это значит, что все сладкое присваивают себе «эффективные собственники» (или как они там называются на очередном историческом этапе, а все горькое, кислое и соленое всучается обществу и государству – которые, в свою очередь, перепихивают эти дары друг другу, пытаясь сбросить с себя хотя бы часть непонятно откуда взявшегося груза. В результате народ и власть начинают тихо ненавидеть друг друга, обессиливаясь в этом взаимном перепихивании. При этом государство никак не может стряхнуть с себя гнетущие его долу «социальные обязательства», а народ нищает и вымирает от бескормицы – к вящему удовольствию «эффективного собственника».
Все это касается (причем в первую очередь) и самого главного рынка – рынка символической продукции. С самого начала радикальных реформ нашим будущим буржуйчикам был выписан моральный карт-бланш: либеральная пропаганда объявила абсолютно все их действия (начиная от банальной неуплаты налогов и кончая грабежами, убийствами и предательством Родины) нормальными и естественными для «эпохи первоначального накопления» – когда все в дыму и ничего не видно, то есть все дозволено. Однако эта идеология абсолютной… нет, нет, не правоты, бери выше – невинности «эффективного собственника» – когда какой-нибудь очередной олигарх, получивший несметные сокровища каким-нибудь бесконечно омерзительным способом (таким, что о нем поведать стыдно даже сейчас, после отмены всей и всяческой морали: покажите олигарха, который способен внятно рассказать, откуда у него образовался первый миллион) – отнюдь не распространяется на всех. Индульгенции получили только избранные. Груз же вины отнюдь не аннулирован, нет – но аккуратно переложен на плечи лохов и терпил, то есть российского государства и русского народа.
Этот процесс – перманентное перераспределение плохой кармы в пользу пузатеньких – является денотатом практически любого либерального рассуждения. Достаточно открыть любую приличную газету, чтобы прочесть о ленивом, бездарном, завистливом народе, неспособном сделать ничего полезного, с руками, растущими из жопы, терпеливо сносящего тиранство властей, но обуянного иррациональной ненавистью ко всему чистому и светлому (олицетворяемому крупными собственниками и либеральной интеллигенцией). Над этим народом растопырилась чернокрылая власть, бесконечно отвратительная в своей косности, бездарности, продажности, тиранстве, одержимости имперскими комплексами. При всем том два этих существа – власть и народ – пребывают в перманентном соединении: власть насилует «подлых людишек», но подлые людишки получают от этого извращенное удовольствие, и поэтому заслуживают только презрения [32] .
При этом все чистое и светлое (то есть господ собственников и их верных личард из СМИ) можно смело уподобить лотосу: они, как и он, плавают в грязи, но грязь к ним не пристает. Поэтому в ответ на любые обвинения в адрес сих избранных следует пожатие плеч и царственное «ну и что?» Да, уважаемые господа олигархи нарушали какие-то там законы. И что же теперь, судить их, что ли, по этим жалким, смешным «законам»? [33]
Закон не смеет судить носителей благодати: лица исторические, свершающие мистерию Первоначального Накопления, не подлежат человеческому суду [34] . Если какие-то там законы и были нарушены – что ж, тем хуже для законов. То же самое касается и «людской молвы»: всякий, дурно думающий или говорящий дурное о заведомо невинных (Гусинском, Березовском, или вот как сейчас о Ходорковском), тем самым всего лишь свидетельствует о черноте своей собственной души, о собственной неизбранности-к-невиновности. «Где твой мильен, паря, чтобы гавкать на эффективного менеджера и его транспарентный до раскаленной белизны бузиннес?»
Кстати, не следует забывать, что разделение на имеющих-право-на-все и несущих-груз-вины состоялось до всего остального прочего – в том числе и до приватизации, «отпускания цен» и прочих подвигов младореформаторов. Задолго до разделения на богатых и бедных, на сильных и слабых, на допущенных к кассе и отогнанных от нее, российское общество было разделено на два класса: всегда невинных и во всем заранее виноватых.
Дальнейшие разделения следовали из этого изначального. Пробившиеся в невинные (то есть назначенные быть «эффективными собственниками») творили абсолютно все что хотели, а все их злодейства только умножали и без того огромную вину изначально виновных. Последние играли незавидную роль «козла отпущения»: на их головы возлагалась мегатонны чужой кармы – после чего они торжественно изгонялись «в пустыню к Азазелю». Кстати сказать, один из самых знаменитых «библейских» образов перестроечной и постперестроечной публицистики – уподобление «выхода из совка» исходу евреев из Египта, с обязательной добавкой «следует водить народ по пустыне, пока не умрут все, рожденные в советском рабстве», – довольно-таки двусмыслен. В пустыню, как известно, изгоняли и козла, посвященного Дьяволу, на голову которого символически возлагались грехи евреев. «И положит Аарон на обоих козлов жребий: жребий один для Господа, а жребий другой – к Азазелу» (16.8). Русский народ, водимый реформаторами по постсоветскому аду, похож скорее на несчастное животное, жертвуемое Сатане во искупление чужих грехов (в данном случае – приватизаторов и их присных), нежели на «избранное семя Израилево», чистое и святое by definition.
2
Как уже было сказано, изначально виноватых в России двое. Это российское государство и русский народ.
В чем виновато российское государство, объяснять никому не надо: оно по определению виновно во всем вообще, включая дурной климат, дороги и дураков. Но более всего оно виновато в том, что недостаточно жестко обращается с народцем. Власть – потатчица: она развращает народ беромыми на ся «социальными обязательствами», она народ учит, лечит, тем самым отучая его от самостоятельности, от самоуправления, от ответственности за свои действия, и вообще держит его в инфантильном состоянии. Ключевая фраза тут – «ответственность»: государство мешает взвалить на плечи народа полный груз вины. Ибо «ответственность» в устах либерала означает – признание своей вины и готовность отсидеть за это полный срок, от звонка до звонка.
Что касается вин русского народа, то они перманентны, как перманентная революция. Русские присвоили себе (огнем и мечом! – это, как известно, чисто русские изобретения) большие территории, на которых развели свинство. Русские безумно и жестоко угнетали всякие нации и народности, цивилизованные и не очень. Русские угрожали своими ракетами Свободному Миру. Русские создали имперскую, шовинистическую культуру, позаимствовав у презренной Византии гадкое самодержавие и уродливую кириллическую азбуку. Русские пьют водку, русские мужчины некрасивы и не способны удовлетворить женщину. Русские неритмичны, они не используют шампуни и плохо говорят по-английски. Etc, etc, etc.
Впрочем, на месте «etc» нельзя подставлять совсем уж что угодно: при всей противоречивости обвинений, возводимых на русских либералами, они все же структурированы. А именно: если власти обычно приписывают злую волю, неправильный выбор, то русский народ виновен скорее в «изначальной испорченности», вина является его свойством («прирожденная вина», наподобие первородного греха или врожденного уродства, но очень мало зависит от его воли. Напротив, все грехи русских в конечном итоге связаны с их рабским сознанием, то есть с отсутствием ярко выраженной индивидуальной и коллективной воли, которой столь щедро одарены народы почище.
