Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №15 от 08.04.2014
№0012
Серия «Г»
22.6.41.
Командирам 5, 33 и 188 сд
Командующий 11 армией приказал:
1. Мин не ставить.
2. Для охраны ДЗОТ оставить небольшие группы дозоров под командой среднего командира. Остальных людей рот, обеспечивающих полосу предполья, снять немедленно.
3. Работы на основной полосе продолжать.
Командир 16 стрелкового корпуса
Генерал-майор Иванов
Начальник штаба (подпись)
Отправлено в 1.30 22.6.41.
(ЦАМО РФ, ф.848, оп.1, д.1, л.3.)
Остановимся на нем. Около часа ночи командующий армии приказывает войскам оставить предполье. Даже просто по логике событий ни командарм, ни командующий округом по своей инициативе такой приказ не могли дать! Еще утром 21 июня они сами предупредили начсостав, до стройбатов включительно, что через сутки начнется война. За день обстановка на границе только ухудшилась, а с темнотой немцы открыто стали выходить к нашим позициям. Кто в такой обстановке станет отводить роты из предполья? Только тот, кому строго приказали это сделать!
Несомненно, такой приказ пришел с самого верха. Если из НКО до командира корпуса приказ шел по телефону, на это затратили меньше часа, если же из округа он шел шифром по телеграфу – то около 3-х часов. То есть в Генштабе приказ отдали около полуночи плюс-минус один час. В то самое время, когда, как пишет Жуков,
«…мы с наркомом обороны по возвращении из Кремля неоднократно говорили по ВЧ с командующими округами Ф. И. Кузнецовым, Д. Г. Павловым, М П. Кирпоносом и их начальниками штабов».
И эти указания – прямая противоположность указанию «Директивы №1»:
«Приказываю: а) в течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе… Тимошенко, Жуков»!
То есть в директиве, которая в тот момент еще не дошла до войск, нарком и его начальник штаба писали одно, а по телефону приказывали прямо противоположное! Что нас уже не должно удивлять – несколькими часами ранее он также давал указания, противоречащие содержанию отданной по приказу Сталина «директивы 20.06.41».
Это было еще до прихода в ПрибОВО-СЗФ “Директивы №1». Но вот та директива добралась, наконец, до командующего округом Ф.И. Кузнецова. И что же? Давая на основе ее приказ войскам о нападении врага, Кузнецов, тем не менее, вопреки этой самой директиве, вновь фактически запрещал подразделениям занимать позиции в предполье. Вот приказ, который он дал своим армиям в 2.25 22 июня:
Военным советам 8-й и 11-й армий
22 июня 1941 г. 2 часа 25 минут
1. Возможно в течение 22-23.6.41 г. внезапное нападение немцев на наше расположение. Нападение может начаться внезапно провокационными действиями.
2. Задача наших частей – не поддаваться ни на какие провокационные действия немцев, могущие вызвать крупные осложнения.
Одновременно наши части должны быть в полной боевой готовности встретить внезапный удар немцев и разгромить [противника].
ПРИКАЗЫВАЮ:
1. В течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять оборону основной полосы. В предполье выдвинуть полевые караулы для охраны дзотов, а подразделения, назначенные для занятия предполья, иметь позади. Боевые патроны и снаряды выдать.
В случае провокационных действий немцев огня не открывать. При полетах над нашей территорией немецких самолетов не показываться и до тех пор, пока самолеты противника не начнут боевых действий, огня не открывать.
(Сборник боевых документов Великой Отечественной войны. Выпуск 34. М., Воениздат, 1953, с.33.)
Еще раз подчеркну: прямое требование “директивы №1” – занять огневые точки на границе, что Кузнецов и запрещает делать.
Очевидно, командующий округом нарушил директиву своего прямого начальника – наркома обороны – потому, что тот по телефону прямо и приказал нарушить свой письменный приказ. Что, впрочем, опять нас не должно уже удивлять. Значит, дожал-таки в какой-то мере по телефону Жуков командующего самым боеготовым на тот момент фронтом (вспомним его ругань и угрозы в адрес Кузнецова), как тот не сопротивлялся с 20 июня, причем дожал в самый последний момент.
Видимо, решающую роль тут сыграл бой в девятом часу вечера на участке его округа: получив давно страшившую всех провокацию именно на вверенном ему участке обороны, Кузнецов на этот раз вынужден был частично уступить начальству.
Такую линию с готовностью войск Тимошенко и Жукова продолжили даже после нападения немцев. У генерала Болдина после скандала с Павловым из-за поездки в Белосток, куда Павлов очень хотел поехать, состоялся следующий разговор с Тимошенко:
“За короткое время в четвертый раз вызывает нарком обороны. Докладываю новые данные. Выслушав меня, С. К. Тимошенко говорит:
— Товарищ Болдин, учтите, никаких действий против немцев без нашего ведома не предпринимать. Ставлю в известность вас и прошу передать Павлову, что товарищ Сталин не разрешает открывать артиллерийский огонь по немцам.
— Как же так? — кричу в трубку. — Ведь наши войска вынуждены отступать. Горят города, гибнут люди!
Я очень взволнован. Мне трудно подобрать слова, которыми можно было бы передать всю трагедию, разыгравшуюся на нашей земле. Но существует приказ не поддаваться на провокации немецких генералов.
— Разведку самолётами вести не далее шестидесяти километров, — говорит нарком.
Докладываю, что фашисты на аэродромах первой линии вывели из строя почти всю нашу авиацию… Настаиваю на немедленном применении механизированных, стрелковых частей и артиллерии, особенно зенитной.
Но нарком повторил прежний приказ: никаких иных мер не предпринимать, кроме разведки в глубь территории противника на шестьдесят километров”. (Болдин И.В. Страницы жизни. — М.: Воениздат, 1961. c.85-86.)
В этом отрывке много странного. Например, почему нарком передает указания командующему округом через его зама? С чего это командующий сам не захотел говорить с наркомом? Что, нарком ему уже был не нужен? Но интересующий нас момент Болдин в основном передал верно, ибо писал эти строки при живом Тимошенко, и тот в случае большого вранья по его адресу, мог лично высказать свое ай-я-яй товарищу Болдину. А ссылка на товарища Сталина, запрещающего вести артогонь по немцам – очевидно, попытка Болдина как-то подсластить пилюлю для Тимошенко.
То есть, Тимошенко и Жуков саботировали выполнение якобы с таким трудом выбитой ими у и.о. Председателя СНК директивы. Значит, даже в таком виде «Директива №1» была для главнокомандования РККА слишком радикальной и опасной, и появилась против их желания. Следовательно, они хотели чего-то совсем другого, осторожного, если не совсем противоположного.
Конечно, Тимошенко был неправ, но, надо признать, не на все сто процентов. В тот же день сотрудники ТАСС передали из Японии, что в японском руководстве отнюдь не всем было ясно, кто начал германо-советскую войну:
Токио, 22 июня (ТАСС)
Бывший японский посол в СССР Того: “На основании газетных сообщений, - заявил Того, - пока трудно решить, какая сторона выступила первой”. (ГАРФ, ф. р-4459, оп.27, д.274, л. 186.)
Г.Н. СПАСЬКОВ
(Продолжение следует)
БОГАТЫЙ ХЛЕБ ЦЕЛИНЫ
В 2013 г. исполнилось 115 лет со дня рождения Трофима Денисовича Лысенко. Его невестка Александра Фёдоровна, кандидат педагогических наук, бывшая учительница школы в Горках Ленинских рассказывает о том, какую позицию занимал ученый в отношении освоения целинных и залежных земель.
После войны нашей стране нужен был хлеб, и И.В. Сталин обратил пристальное внимание на целину. Однажды президенту ВАСХНИЛ, академику Т.Д. Лысенко сообщили, что с ним хочет обсудить вопрос освоения целины Сталин. Т.Д. Лысенко хорошо знал Сибирь и Северный Казахстан, так как ему в начале войны пришлось решать там ряд проблем: спасать урожай, организовывать посев озимой ржи по стерне. Поэтому он достоверно знал природные условия целинного края: климат, почвы, растительность, занятия местных людей, о чём уже рассказывал в Кремле И.В. Сталину, а также о попытках освоения целины в царское время.
Во время встречи они говорили о трудностях земледелия из-за суровых малоснежных зим и засушливого лета, о недостаточном количестве осадков, что в дальнейшем могло превратить эти земли в пустыню, о необходимости лесопосадок. Т.Д. Лысенко, перечисляя трудности земледелия, говорил о том, что освоение целины обеспечит хороший урожай только в течение трёх лет. Потом начнутся черные бури и суховеи, которые подхватят верхний слой почвы вместе с семенами и унесут их на сотни километров. Овёс под влиянием новых условий жизни породит сорняк овсюг, который непригоден даже на корм скоту. Произойдет и биологическое засорение пшеницы: в колосе твёрдой пшеницы появятся зёрна мягкой, и семена на целину придётся завозить из других мест.
