Иосиф Сталин - Том 3
Иначе говоря: либо революция, либо контрреволюция.
Меньшевики и эсеры отказались от революционного пути, значит они неизбежно должны были подпасть под власть кадетов, под власть контрреволюции.
Ибо кадеты — это обеспеченный внутренний заем.
Ибо кадеты — это дружба с союзным капиталом, то есть обеспеченный внешний заем.
А деньги так нужны ввиду разрухи в тылу и особенно на фронте…
В этом вся суть “кризиса”.
В этом весь смысл победы кадетов.
Надолго ли хватит этой победы, это покажет ближайшее будущее.
“Рабочий и Солдат” № 2, 24 июля 1917 г.
Передовая
Ко всем трудящимся, ко всем рабочим и солдатам Петрограда [июль 1917 г. ][47]
Товарищи!
Тяжелые дни переживает Россия.
Трехлетняя война, поглотившая неисчислимые жертвы, довела страну до истощения.
Расстройство транспорта и продовольственная разруха грозят массовым голодом.
Промышленная разруха и приостановка заводов расшатывают самые основы народного хозяйства.
А война все идет, обостряя общий кризис, доводя страну до полного развала.
Временное правительство, призванное “спасти” страну, оказалось неспособным выполнить свою задачу. Более того, — оно еще больше запутало дело, начав наступление на фронте и затянув тем самым войну, главную причину общего кризиса в стране.
В результате — состояние полной неустойчивости власти, кризис и развал власти, о котором все кричат, но против которого не предпринимают никаких серьезных мер.
Уход кадетов из правительства лишний раз вскрыл всю искусственность и нежизнеспособность коалиционного министерства.
А отступление наших войск на фронте, после известного их наступления, обнаружив всю пагубность политики наступления, довело кризис до крайних пределов, уронив престиж власти и лишив ее кредита у буржуазии как “отечественной”, так и “союзной”.
Создалось критическое положение.
Перед “спасителями” революции открывались два пути.
Либо продолжение войны и дальнейшее “наступление”, и тогда — неизбежная передача власти контрреволюционной буржуазии для того, чтобы добыть деньги путем внутреннего и внешнего займов, ибо, в противном случае, буржуазия не вошла бы в правительство, внутренний заем не состоялся бы, Англия и Америка отказали бы в кредите, причем “спасти” страну в таком случае значит покрыть расходы войны за счет рабочих и крестьян в угоду русским и “союзным” акулам империализма.
Либо переход власти в руки рабочих и неимущих крестьян, объявление демократических условий мира и прекращение войны для того, чтобы, двинув дальше революцию, передать землю крестьянам, поставить рабочий контроль в промышленности и привести в порядок разваливающееся народное хозяйство за счет барышей капиталистов и помещиков.
Первый путь ведет к усилению власти имущих классов над трудящимися и к превращению России в колонию Англии, Америки, Франции.
Второй путь открывает эру рабочей революции в Европе, разрывает опутывающие Россию финансовые нити, расшатывает самые основы буржуазного господства и очищает дорогу для действительного освобождения России.
Демонстрация 3–4 июля была призывом рабочих и солдатских масс, обращенным к социалистическим партиям, — стать на второй путь, на путь дальнейшего развития революции.
В этом ее политический смысл и величайшее историческое значение.
Но Временное правительство и министерские партии эсеров и меньшевиков, черпающие свою силу не в революционных действиях рабочих и крестьян, а в соглашательских комбинациях с кадетской буржуазией, — предпочли первый путь-путь приспособления к контрреволюции.
Вместо того, чтобы протянуть руку демонстрантам и, взяв власть, вместе с ними повести борьбу с “союзной” и “отечественной” империалистической буржуазией за действительное спасение революции, — они заключили союз с контрреволюционной буржуазией и обратили свое оружие против демонстрантов, против рабочих и солдат, натравив на них юнкеров и казаков.
Тем самым они предали революцию, широко открыв двери контрреволюции.
И поднялась со дна жизни черная муть, залившая грязью все честное, благородное.
Обыски и разгромы, аресты и побои, истязания и убийства, закрытие газет и организаций, разоружение рабочих и расформирование полков, роспуск финляндского сейма, стеснение свобод и восстановление смертной казни, разгул громил и контрразведчиков, ложь и грязная клевета, все это с молчаливого согласия эсеров и меньшевиков, — таковы первые шаги контрреволюции.
Союзно-русские империалисты с партией кадетов, высший командный состав с юнкерами, казаками и контрразведчиками, — вот они, силы контрреволюции.
Под диктовку этих групп составляются списки членов Временного правительства, причем министры появляются и исчезают, как марионетки.
По указке этих групп происходит выдача большевиков и Чернова, чистка полков и судовых команд, расстрелы и расформирования на фронте, превращение Временного правительства в игрушку в руках Керенского, превращение Центрального исполнительного комитета Советов в простой придаток этой игрушки, постыдный отказ “революционной демократии” от своих прав и обязанностей, восстановление в своих правах упраздненной недавно царской Думы.
Дело доходит до того, что на “историческом совещании”[48] в Зимнем дворце (21 июля) недвусмысленно сговариваются (заговор!) насчет дальнейшего обуздания революции, причем, боясь обличений со стороны большевиков, не приглашают их на это совещание.
А впереди проект “московского совещания”, где они собираются похоронить вконец кровью добытую свободу…
Все это при участии меньшевиков и эсеров, трусливо сдающих позицию за позицией, униженно бичующих себя и свои же организации, преступно попирающих завоевания революции…
Никогда еще “представители” демократии не вели себя так недостойно, как теперь, в эти исторические дни”!
Никогда еще не доходили они до такого позорного падения, как теперь!
Можно ли удивляться после всего этого, что контрреволюция обнаглела, обливая грязью все честное и революционное?
Можно ли удивляться после этого, что продажные наемники и трусливые клеветники осмеливаются открыто “обвинять” вождей нашей партии в “измене”, разбойники пера из буржуазных газет нагло размазывают это “обвинение”, а так называемая прокурорская власть с открытым челом публикует так называемые материалы “по делу Ленина” и пр.?
Эти господа рассчитывают, очевидно, расстроить наши ряды, посеять между нами сомнения и растерянность, развить недоверие к нашим вождям.
Жалкие! Они не знают, что никогда еще не были так дороги и близки рабочему классу имена наших вождей, как теперь, когда обнаглевшая буржуазная сволочь обливает их грязью!
Продажные! Они и не догадываются, что чем грубее клевещут буржуазные наймиты, тем сильнее любовь рабочих к вождям, тем безграничнее их доверие к ним, ибо они знают по опыту, что когда враги поносят вождей пролетариата, это — верный признак того, что вожди честно несут свою службу пролетариату.
Позорное клеймо бесчестных клеветников — вот вам наш подарок, гг. Алексинские и Бурцевы, Переверзевы и Добронравовы. Примите это клеймо от имени избравших нас 32000 организованных рабочих Петрограда и носите его до гроба. Вы его заслужили.
А вы, гг. капиталисты и помещики, банкиры и спекулянты, попы и контрразведчики, все вы, кующие цепи народам, слишком рано торжествуете победу, слишком рано принялись вы хоронить Великую Русскую Революцию.
Революция живет, и она еще даст о себе знать, гг. могильщики.
Война и разруха идут, и не дикими репрессиями излечить наносимые ими раны.
Подземные силы революции живут, ведя свою неустанную работу по революционизированию страны.
Крестьяне не получили еще земли. Они будут бороться, ибо они не могут жить без земли.
Рабочие не добились еще своего контроля на заводах и фабриках. Они будут добиваться, ибо промышленная разруха угрожает им безработицей.
Солдат и матросов хотят отбросить назад, к старой дисциплине. Они будут бороться за свободу, ибо они заслужили свободу.
Нет, господа контрреволюционеры, революция не умерла, она только притаилась для того, чтобы, собрав новых сторонников, с новой силой ринуться на врагов.
“Мы живы, кипит наша алая кровь огнем неистраченных сил!”[49]
А там, на Западе, в Англии и Германии, во Франции и Австрии, — разве там уже не взвивается знамя рабочей революции, разве там уже не организуются Советы рабочих и солдатских депутатов! Будут еще битвы! Будут еще победы!
Все дело в том, чтобы достойно и организованно встретить грядущие битвы.
