Дмитрий Винтер - Почему Сталин проиграл Вторую мировую войну?
И наконец, это еще конец июня 1941 г. Еще сам Сталин — в условиях внезапного удара противника, в условиях господства противника в воздухе — гонит войска в наступление, пытаясь перехватить инициативу. Реакция Красной Армии на нападение Гитлера — это реакция не ощетинившегося ежа, а огромного крокодила, которому нанесен внезапный сверхмощный удар в тот момент, когда он крался к жертве. «Истекая кровью, крокодил пытается атаковать… Он не умеет делать ничего более, и он не меняет своего намерения» (Ледокол. 2002. С. 332).
Но в целом неготовые к обороне советские войска вынуждены стремительно отступать с огромными потерями. В. Суворов спрашивает: а что было бы, если бы у Жукова было не 10 механизированных корпусов, а только два, как у Ф. Кузнецова? Что было бы, если бы против него была не одна танковая группа, а две, как против Павлова (2-я и 3-я, 1967 танков) (Тень победы. С. 192). А вы сравните темпы продвижения немцев на северных фронтах и на южных! 28 июня немцы в Белоруссии занимают Минск, 30 июня в Прибалтике они занимают Ригу. А на Украине только 30 июня входят во Львов. 9 июля 4-я танковая группа Гёпнера берет Псков, а на Украине они еще и на подступы к Киеву не вышли. 16 июля немцы занимают Смоленск, а на юге — только Кишинев.
Наконец, на восьмой день, бросив известную фразу: «Прос…ли мы ленинское дело, все пропадает!», Сталин уезжает на дачу и два дня не дает о себе знать. Лишь 1 июля соратникам удается уговорить его вернуться к работе.
В. Суворов объясняет такое поведение Сталина просто: как бы ни пошла дальше война, завершить ее тем, ради чего она затевалась, — захватом всей Европы и всех европейских колоний — уже не удастся; значит, война проиграна, и дело всей жизни вождя — тоже. Вот с этого-то момента СССР и проиграл войну окончательно и был рано или поздно обречен на распад и гибель (Очищение. С. 341–345).
Позволю себе, однако, с этим не согласиться. На мой взгляд, имели место, по крайней мере, несколько сталинских попыток изменить ход войны и добиться-таки в ней победы.
В самом деле, сам же В. Суворов пишет, что еще и 7 июля Сталин лично приказал командующему Южным фронтом генералу армии И.В. Тюленеву удерживать Бессарабию как плацдарм для наступления на нефтяные поля Румынии (Ледокол. 2002. С. 130–131). Кстати, интересно, что директива Гитлера румынскому диктатору Антонеску от 18 июня 1941 г. говорит только об обороне: немецкие и румынские войска должны «удерживать румынскую территорию», особенно «обеспечивать безопасность нефтяных районов, гавани в Констанце и мостов через Дунай от воздушных налетов, парашютистов и диверсантов» (Некрич А.М. С. 91).
И в дальнейшем — наступать, наступать, наступать! С 6 по 10 июля наносится контрудар 20-й армии генерала П.А. Курочкина под Лепелем (История Второй мировой войны в 12 томах. Т. 4. С. 46). В середине июля 19-я армия генерал-лейтенанта Конева пытается отбить у немцев Витебск (Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М., 1984. С. 24). С 14 по 18 июля наносится контрудар 11-й армии генерала И. Морозова против немецкого 56-го моторизованного корпуса под Сольцами (на полпути между Новгородом и Псковом). Удар, наносимый на глубину до 40 км, почти на месяц задержал наступление немцев на Ленинград (История Второй мировой войны. Т. 4. 65). Только 16 июля по представлению начальника Главного артиллерийского управления генерал-полковника НД. Яковлева Жуков приказал отозвать с фронта артиллерию резервов Главного Командования большой и особой мощности, поскольку «характер боевых действий, развивающихся на фронтах (т. е., вероятно, необходимость обороняться вместо вторжения на территорию противника, другое объяснение трудно придумать. — Д.В), не представляет возможности эффективно использовать в боях» эти части (Яковлев H.H. Маршал Жуков. С. 17).
Затем следует серия ударов на Смоленском направлении, в результате чего в конце июля советские армии отбивают у немцев Ярцево (Рокоссовский К.К. С. 29–35). Продолжаются попытки наступлений на Смоленщине и в августе (Там же. С. 38–42). А на Ленинградском направлении 34-я армия наносит удар от Старой Руссы на 60 км от р. Ловать, угрожая тылу наступающих на Ленинград немецких войск (Суворов В. Беру свои слова обратно. С. 333–334).
Затем начинаются наступательные бои под Ельней, занятой немцами еще 19 июля. Бои идут до 6 сентября, когда Ельню освобождают. В. Суворов цитирует мемуары генералов-фронтовиков, из которых ясно, что и осенью 1941 г., когда Вермахт стоял у ворот Москвы и совсем не предрешено было, что столицу удастся отстоять, оборона рассматривалась как задача второстепенная, а главной продолжало считаться наступление, и только наступление: «Вместе с тем думалось: не всегда же мы будем обороняться. Отступление — дело вынужденное… Оборона никогда не считалась и не считается главным видом боевых действий… Значит, нужно готовить войска к наступательным боям», — писал, например, генерал-лейтенант С.А Калинин (цит. по: Ледокол. 2002. С. 251). Если советские генералы так думали, когда Вермахт стоял у стен Москвы, то что уж говорить о времени боев под Ельней!
В конце сентября наносится контрудар под Ленинградом (Яковлев H.H. Маршал Жуков. С. 24–25) и на Сумщине на Украине — под Конотопом. Так что отнюдь не в июле советские генералы пришли к выводу, что «крокодил наступать не может». А может быть, в июле — сентябре еще и потому наступали, что в наступательных боях меньше опасность сдачи и измены солдат? А в октябре настроения армии и народа уже были другими, армия уже горела желанием воевать.
Впрочем, настроения народа-то были другими, а вот командования — теми же. Наступать пытались и дальше: 5 октября, в самый разгар немецкой операции «Тайфун», 16-я армия генерал-лейтенанта КК. Рокоссовского получила приказ нанести контрудар под Юхновом (Рокоссовский КК. Солдатский долг. С. 49). Едва немецкое наступление стало немного затихать, как 13 октября советские танки нанесли контрудар под Боровском, и остановить его немцы сумели только с помощью авиации (Яковлев H.H. Маршал Жуков. С. 28). С 11 по 16 ноября 16-я армия Рокоссовского наносит удар на Волоколамск (Рокоссовский. С. 7073).
12 ноября Красная Армия начинает наступление под Ростовом, 17 ноября — под Тихвином. 17–18 ноября наносится новый контрудар у Волоколамска, 24–25 ноября — у Солнечногорска (Там же. С. 7987). Так что еще задолго до сталинского приказа от 7 января 1942 г. Красная Армия пыталась наступать по всему фронту. Почему? Попробуем проанализировать ситуацию в мире в целом, поскольку анализ ситуации на советско-германском фронте ответа на вопрос явно не дает.
Глава XVII
Зачем они напали на Америку?
Все японцы — в душе коммунисты
(Мацуока — Сталину, 23 марта 1941 г.)«Союз с Японией, — пишет Виктор Суворов, — не имел для Гитлера позитивных последствий — только негативные. Япония, по сути, втянула Гитлера в войну против США. Так что лучше Гитлеру было не иметь Японию в союзниках. Дешевле бы обошлось» (Последняя республика. С. 160–162).
Разберемся. Ответим для начала на вопрос: а зачем Япония напала на Америку?
СССР прилагал немалые усилия для превращения Японии в «дальневосточный ледокол». С 1926 г. Японии неоднократно предлагалось заключить договор о дружбе и сотрудничестве, аналогичный Рапалльскому договору с Германией (Славинский Б.Н. Пакт о нейтралитете между СССР и Японией: дипломатическая история, 1941–1945 гг. М., 1995. С.40). А с 1931 г. предлагался и пакт о ненападении (Там же. С. 41–42). Деятельность Р. Зорге по созданию «дальневосточного ледокола» расследовалась в 1951 г. специальной комиссией Конгресса США. Уже в конце 1935 г. Зорге создал в Токио мощную разведывательную организацию, имевшую доступ к самым секретным японским документам. (Hearings on American Aspects of the Richard Sorge Spy Case. House of Representatives. 82 nd Congress. First Session. August 9, 22 and 23. Washington, 1951. Цит. по: Ледокол. 2002. С. 312)».
Советская разведка в 1936 г. пришла к выводу, что Япония будет стремиться именно в Юго-Восточную Азию, туда, где есть большие запасы нефти, которую при этом сравнительно легко добывать (Суворов В. День-М. С. 86). Поражение на Халхин-Голе, кстати, тоже желания нападать на СССР японцам не добавляло, тем более что сразу после него и Риббентроп посоветовал японскому послу в Берлине «нормализовать отношения с СССР на период войны с Западом» (Славинский Б.Н. С. 47).
В свете этого интересно, что уже в 1937 г. в СССР было принято решение о создании мощной промышленной базы в азиатской части СССР. В свете того, что говорилось и еще будет сказано о советских планах войны в Европе, едва ли уже тогда предвиделась необходимость эвакуации предприятий сюда из западных районов СССР — если бы так, то проще изначально было бы не строить 85 % военно-промышленных предприятий на территориях, в 1941–1942 гг. попавших под оккупацию немцев (о чем пишет Суворов). Скорее тут предвиделось, что и против Японии — «дальневосточного ледокола» — надо создать мощную индустриальную базу, чтобы, когда придет «День-М» на Дальнем Востоке, не очень издалека подвозить все необходимое для войны (ФельштинскийЮ.Г. Читая книги «Ледокол» и «День-М» Виктора Суворова// Правда Виктора Суворова. С. 146).
