Ноам Хомский - Прибыль на людях
Повсеместно утверждается, что средство от таких социальных недугов находится в пределах наших возможностей. И эта надежда не лишена оснований. За прошедшие несколько лет мы видели падение жестоких тираний, многообещающий рост научного понимания и много других оснований предвкушать более счастливое будущее. Рассуждения привилегированных слоев отличаются самонадеянностью и чувством триумфа: путь вперед известен, и другого нет. Основная тема этих рассуждений, выраженная мощно и ясно, такова: «Победа Америки в холодной войне была победой, одержанной благодаря сочетанию политических и экономических принципов, а именно: демократии и свободного рынка». Эти принципы представляют собой «волну будущего будущего, для которого Америка и привратник, и образец». Я цитирую главного политического комментатора «Нью-Йорк таймс», но эта картина стандартна, она то и дело повторяется во многих странах и принимается как в общем и целом истинная даже ее критиками. Ее также называли «доктриной Клинтона», провозгласившего, что наша миссия «консолидировать победу демократии и открывать рынки», которые были недавно обретены.
Остается некоторый диапазон несогласия: одна его крайность представлена «идеалистами а-ля Вильсон», настаивающими на непрерывной преданности традиционной миссии благотворительности, другая «реалистами», возражающими на это, что у нас может недоставать средств для ведения этих крестовых походов, нацеленных на «глобальное со вершенствование» мира, и мы не должны пренебрегать нашими интересами, служа другим. Между этими крайностями пролегает путь к улучшению мира.
По-моему, в реальности дело обстоит совсем иначе. Современный спектр публичных политических дискуссий имеет столь же малое отношение к политике, как и многочисленные предшествовавшие дискуссии: на самом деле ни Соединенные Штаты, ни какая-либо другая держава не руководствуются доктриной «глобального совершенствования» мира. Демократия находится под ударом в мировом масштабе, в том числе и в ведущих индустриальных странах по крайней мере, демократия в осмысленном значении этого термина, включающем возможность для людей управлять собственным коллективом и личными делами. Нечто подобное можно сказать и о рынках. К тому же удары по демократии и рынкам взаимосвязаны. Истоки этих ударов коренятся в мощи тесно взаимосвязанных корпоративных организаций, которые опираются на могущественные государства и в значительной степени неподотчетны общественности. Расширение их безмерной власти обусловлено социальной политикой, ведущей к глобализации третьего мира и сопровождающейся появлением на одном полюсе неслыханных богатств и привилегий на фоне роста на другом полюсе «числа тех, кто обречен на тяжелый труд и тайно уповает на более равное распределение его плодов» как 200 лет назад предсказывал ведущий теоретик американской демократии Джеймс Мэдисон. Варианты выбора, предлагаемые этой политикой, наиболее очевидны в англо-американских обществах, но распространяются по всему миру. Их невозможно обосновать путем ссылок на «решения, которые принимает свободный рынок в его бесконечной, но таинственной мудрости», на «неумолимый размах рыночной революции», «замшелый рейгановский индивидуализм», или же на «новую ортодоксию, наделяющую рынок полной свободой». Наоборот, решающую роль, как и прежде, играет государственное вмешательство, а основные параметры проводимой политики не отличаются новизной. По выражению деловой прессы, современные версии политики отражают «полнейшее подчинение труда капиталом» на протяжении более пятнадцати лет, что зачастую точно описывает восприятие в высшей степени исполненного классовым сознанием делового сообщества, посвятившего себя классовой войне.
Если эта точка зрения верна, то путь к более справедливому и свободному миру выходит далеко за пределы диапазона вариантов, выдвигаемых привилегированными слоями и власть имущими. Здесь я не собираюсь обосновывать такие выводы, но лишь уповаю на то, что они достаточно правдоподобны и заслуживают тщательного рассмотрения. Кроме того, я хочу подчеркнуть, что господствующие доктрины вряд ли смогли бы выжить, если бы не способствовали «муштре общественного мнения во всех деталях в такой же степени, как армия муштрует тела своих солдат», я цитирую опять же Эдварда Бернайса, демонстрирующего деловому миру уроки, извлеченные из пропаганды военного времени (см. статью «Согласие без согласия: манипуляция общественным мнением» в этом же сборнике).
Совершенно поразительно, что в обеих ведущих демократиях мира росло осознание потребности «применить уроки» весьма успешных пропагандистских систем времен Первой мировой войны «к организации политических военных действий», как выразился председатель Британской консервативной партии семьдесят лет назад. Либералы вильсоновского толка, включая интеллектуалов на государственной службе и видные фигуры в развивавшейся тогда науке политологии, сделали те же выводы в те же годы. В другом уголке западной цивилизации Адольф Гитлер поклялся, что в следующий раз использует уроки англо-американской пропаганды для политической войны у себя на родине.
Тем временем деловой мир предупреждал, что «промышленники столкнулись с опасностью недавно осуществленной политической власти масс», и необходимо завязать и выиграть «вечную битву за умы людей» и «знакомить граждан с историей капитализма» до тех пор, пока «они не смогут воспроизводить ее с примечательной уверенностью»; и так далее, и всё во впечатляющем потоке, сопровождавшемся еще более впечатляющими усилиями.
Чтобы обнаружить подлинный смысл «политических и экономических принципов», провозглашаемых «волной будущего», необходимо, разумеется, выйти за рамки риторических прикрас и официальных заявлений и исследовать фактическую практику и документы для внутреннего пользования. Пристальное рассмотрение конкретных случаев является наиболее результативным, но чтобы дать справедливую картину, эти случаи надо тщательно подбирать. Существует несколько естественных методов работы. Один из разумных подходов состоит в том, чтобы ссылаться на примеры, избранные сторонниками самих доктрин в качестве наиболее веских. Другой исследовать факты, воздействие которых оказывается наибольшим, а помехи при нем наименьшими, так что мы видим действующие принципы в их чистейшей форме. Если мы захотим определить, что имел в виду Кремль под «демократией» и «правами человека», мы мало внимания обратим на то, как торжественно «Правда» обличала расизм в Соединенных Штатах или государственный террор при режимах, являющихся сателлитами США, и еще меньше будем учитывать протесты из благородных побуждений. Гораздо поучительнее здесь ситуации в «народных демократиях» Восточной Европы. Мысль элементарна и приложима еще и к самозваному «привратнику и образцу». Латинская Америка, очевидно, служит для США неким полигоном, особенно Центральная Америка и Карибский регион. Здесь Вашингтон не встречал серьезного сопротивления других стран в течение почти столетия, и поэтому руководящие принципы политики прояснятся с наибольшей отчетливостью, если мы рассмотрим положение в этом регионе и то, как оно сложилось. Примечательно, что такого рода исследование предпринимается редко, а если его предлагают, оно получает клеймо экстремистского, а то и хуже. Я оставляю его в качестве «упражнения для читателя», попросту заметив, что факты дают полезные уроки политических и экономических принципов, преподносящихся в качестве «волны будущего».
Так называемый «крестовый поход Вашингтона за демократию» с особенным пылом велся в годы президентства Рейгана, причем Латинская Америка служила своего рода испытательным полигоном.
Результаты этого «крестового похода» обычно преподносятся как превосходная иллюстрация того, каким образом Соединенные Штаты «вдохновили триумф демократии в наше время», цитирую издателей одного из ведущих интеллектуальных журналов американского либерализма. В новейшем научном исследовании «возрождение демократии в Латинской Америке» описывается как «впечатляющее», но происходящее не без проблем; «барьеры на пути этого возрождения» остаются «труднопреодолимыми», но, вероятно, их можно преодолеть путем более тесной интеграции с Соединенными Штатами. Автор, Сэнфорд Лакофф, выделяет «историческое Североамериканское соглашение по свободной торговле (НАФТА)» в качестве потенциального инструмента демократизации. Он пишет, что в регионе традиционного влияния США страны, «пережив военную интервенцию» и «ужасную гражданскую войну», движутся к демократии.
Давайте сначала пристальнее рассмотрим эти недавние случаи как естественные, принимая во внимание подавляющее влияние США, так и те, что, как правило, избираются для иллюстрации достижений «американской миссии» и связываемых с ней надежд.
