Владимир Мальсагов - Русская мафия — ФСБ
Из сообщения следовал вывод: по фотографиям, где Нухаев снят во время собственной свадьбы в окружении Дудаева, Яндарбиева и Гены «Шрама», «видно», что Хан — важная персона в сепаратистском чеченском правительстве, полевой командир. А так как «найден» Коран то заодно и религиозный экстремист. Невдомек многим, что с минарета может открыть по бронетехнике огонь разве что самоубийца. Будто не было другого укрепленного места на возвышенности, с которого можно было вести прицельную стрельбу! А точку на минарете легко погасить одной очередью крупнокалиберного пулемета.
Гельдыген — родовое село Нухаева, но жил он либо в Грозном, либо в Гудермесском районе, так с какой стати он будет здесь устраивать схрон, да еще на минарете мечети? Приказав потом боевикам, чтоб они обстреляли колонну?..
Или по телевидению показывают молодого бедолагу, захваченного ФСБшниками в Чечне, который «чистосердечно признаётся», что де когда он был в Азербайджане, некто, представившийся ему Нухаевым, дал деньги на проезд до Чечни (копейки — сто-двести долларов) с условием, что парнишка подложит фугас, и тогда после взрыва получит весь гонорар. Не успел он проехать в Чечню, как ФСБ его «сняла» как опытного диверсанта и, применив отработанные методы допроса, получила признание, что Нухаев спонсирует боевиков, организуя диверсии).
Глава 13. Разборки. «Сильвестр». Отари Квантаришвили
Я поинтересовался у Хана о «Сильвестре» — Сергее Тимофееве, лидере Орехово-Борисовской ОПГ, быстро набиравшим в ту пору известность и авторитет. На что услышал: «А что Сильвестр? Так, неплохой парень, и делится постоянно. Делает это хитро, чтобы лица не терять. Подъезжает со словами: «Вот, Брат, мы тут кое-кого нагрели, прими по-братски и на ваш общак по возможности».
Дальше Хан рассказал, что как-то раз «Сильвестр» решил скрыть информацию об одной из проведенных денежных операций, но Хану об этом стало известно, и он, встретившись с «Сильвестром», так преподнес и «раскачал» этот факт, что «Сильвестру» пришлось платить в «обязаловку» и по полной программе, а это было где-то 750 000 долларов.
Также Хан рассказал мне о первой встрече и разборке с Отари Квантаришвили, произошедшей недалеко от Кремля. Хан тогда только что освободился в последний раз и приехал в столицу, и кто-то из чеченцев шел на разборку с Отари из-за своего коммерсанта, а Хан еще не был знаком с Квантаришвили и попал туда за компанию. Когда Отари подъехал с эскортом иномарок, в окружении спортсменов-борцов, чеченцы даже пасанули, — но только не Хан. Чтобы не потерять лицо, раз уж попал в чужую разборку, Хан, держа руку в пустом кармане, уверенно приказал отпустить коммерсанта, и хорошо вооруженный Отари уступил дерзкому и уверенному виду безоружного Хана. Отари напомнил Хану, что тот — гость в столице и ему следует вести себя в рамках, уступая дорогу Отари. Хан отреагировал, что он ведет себя дома так же, как и в Москве, и что если Отари хочет, то может приехать в Чечню и попробовать вести себя так, как Хан поступает в столице.
С этого периода начался расцвет легальной деятельности Хана в Москве и самое плотное участие в разделе собственности, тогда еще — СССР. Проводили акции жестко и дерзко, имея обширную информацию от спецслужб, совместное планирование деятельности в нужном направлении и прикрытие со стороны КГБ. Причем под «спецслужбами» стоит понимать не каких-либо оперативных офицеров, а верхушку — начальствующих генералов КГБ и ГРУ, что имели силу и полноту власти, позволявшие им закрепить свои интересы в самых прибыльных отраслях, а это прежде всего добыча и экспорт нефти, газа, редкоземельных, цветных и черных металлов, ну а «радиоактивное сырье» всегда было под КГБ, и без его участия ни одна сделка не может провестись. К тому же, именно КГБ имел самую широкую информацию обо всех богатствах бывшего СССР и все секретные данные о состоянии экономики в стране, а экономическим отделом заведовал генерал Стерлигов, что позже, по организации Ханом встреч с президентом ЧР Джохаром Дудаевым, неоднократно наведывался в Чечню.
По словам людей из близкого окружения Таса, — а последний, имея большую склонность к разглагольствованиям в подвыпившем виде, дабы преодолеть комплекс своей ущербной никчемности, приписывает себе участие в тех или иных сделках и акциях, — Тас рассказывал об операции с продажей за границу генералами спецслужб атомных мини-бомб, что помещаются в портфелях типа «дипломат». Об этих же бомбах и их перепродаже странам, насаждающим мировой терроризм, говорил и генерал Лебедь, видимо, также получивший информацию о такого рода сделках.
Слышать о подобных операциях Тас мог, но вряд ли присутствовал лично, ибо Хан тогда не допускал его участия в различного рода переговорах, а тем более в «разборках». Тас тогда еще толком не мог соображать и ориентироваться, не то что разговаривать с людьми, особенно если подобные разговоры носили характер криминальных разборок, где требуется знание законов преступного мира и специфики речи — блатного жаргона, а главное — умение хорошо ориентироваться во всех коллизиях переговоров такого характера. Это целое искусство, и тут необходим живой, тонкий ум, знание психологии, позволяющее разобраться, прочувствовать оппонентов, и хорошая интуиция, при необходимости — с отчаянной смелостью. Поэтому место Таса было где- то в стороне, и он сидел, слушая, иногда в «Лазании», издалека, пытаясь вникнуть в происходящее, когда ему было позволено что-то слышать.
В то время «бригада» Хана выезжала, как правило, на «конкретные разборки», те, что касались больших интересов и могли окончиться перестрелкой. Если у кого-либо из «чеченцев» происходили прения с одной из конкурирующих сторон, то чаще это можно было закончить простыми переговорами с неким своеобразным психологическим давлением, что называется «проехаться на чеченских понтах по всей разборке», иногда — избиением, с полным разгромом противоположной стороны. Но когда поступала информация, что противостоящая «бригада» хорошо подготовлена, вооружена и имеет самые серьезные намерения, то тут вступала в работу «бригада» Хана — Макс, Юра, Гасан и другие, моментально открывающие шквальный, беспощадный огонь из заранее выбранного, подготовленного места, по всем правилам огневой подготовки спецназа. Причем спокойно стреляли в любом месте Москвы, в ее центре, как, к примеру, это делали Адлан Натаев с «Максом» на Новом Арбате или тогда Калининском проспекте, убив среди бела дня где-то 12 человек и практически уничтожив «Бауманскую бригаду» — ОПГ.
Как-то в Москве ударили ножом одного из чеченцев, и, пока шло совещание о необходимости ответной мести и собирались для выезда на эту акцию, Адлан Натаев тихо вышел, ничего никому не говоря, вычислил квартиру виновников и, дождавшись за лифтом, когда в нее входил один из азербайджанцев, ворвался следом, приставив пистолет к затылку, и потом спокойно расстрелял всех шестерых находившихся там, не забыв сделать и по «контрольному» выстрелу в голову.
Другой раз, проходя по Академической с двумя товарищами около казино, что работало в ту пору, и оживленно беседуя, Адлан бесцельно, невзначай взглянул на джип, стоящий рядом, а оттуда вдруг что-то донеслось в неприличной форме. Сидящий в машине коротко остриженный здоровяк, видимо, посчитал себя крутым бандитом, и привык разговаривать с незнакомыми в грубой форме, но дурное воспитание обернулось трагедией для его родных и близких. Адлан, сразу не поняв, в чью сторону адресованы услышанные им слова, прошел несколько метров, потом вернулся, переспросил и разрядил в голову сидящему всю обойму.
Подобного рода действий было множество и, как говорили об Адлане его близкие, «Его «кумарит» уже, если он кого не завалит долго». То есть убийства стали его страстью, этаким наркотиком, что и решило в конце концов его судьбу, так как он становился неуправляем, возомнил и уверовал в свою безответную вседозволенность, особенно после того, как он исполнил несколько «заказов», по его словам — «по решению Вована Тамбовского» — Владимира Рушайло, и получил уже удостоверение сотрудника спецслужб. Просто он забыл, кем и с какой целью он был взят в «бригаду» — кем был создан таким, каким стал, хоть и не понимал никогда, для какой именно цели он «создавался», как этакий страшный «безбашенный боевик».
А пока, посетители фешенебельнейших московских клубов и ресторанов из самых известных в Москве «бригад», эти супер-«крутые бандиты» инстинктивно втягивали головы в плечи, ошеломленно кубатуря в мозгах: «По чью душу они сюда явились?», с мольбой и надеждой, чтобы беда прошла мимо, когда в этих заведениях появлялись Адлан с «Максом» и неизменно со «стечкиными» подмышкой, либо кто-то другой из «Хановских», и даже тогда, когда Хан уже находился за тысячи километров от Москвы. Особенно боялись Адлана и Макса после широко известного расстрела ими Бауманской преступной группировки, к которой принадлежал и Отари Квантаришвили, в самом центре Москвы, на Калининском проспекте около ресторана «Лабиринт», и после расстрела «таганковских» у ресторана «На Разгуляе», и множества подобных акций.
