О. Селин - Косыгин. Вызов премьера (сборник)
Много раз я обращался к Алексею Николаевичу с предложением передать из легкой промышленности в промышленность строительных материалов фарфоровое производство: сырье – у нас, наука и кадры – у нас; дело ли легкой промышленности заниматься фарфором? На это Косыгин, который неоднократно бывал на лучшем в стране Ленинградском фарфоровом заводе, неизменно отвечал, что кирпичникам и бетонщикам заниматься художественным фарфором не пристало.
А с фарфором в стране дела обстояли далеко не блестяще: купить чашку или заварной чайник – целая проблема.
Возражая Алексею Николаевичу, я приводил в пример среднеазиатские республики, для которых иметь собственные фарфоровые заводы, выпускающие традиционные национальные изделия – пиалы, чайники с орнаментом или рисунком, – мечта.
В конце концов Косыгин сдался – он поручил подготовить решение о строительстве 12 фарфоровых фабрик. Многие из них были построены достаточно быстро, и дефицит фарфора был снят.
* * *Как известно, в 1966 г. вышло совместное постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы». В основу документа, который стал поистине манифестом косыгинской реформы, легли доклад Алексея Николаевича на сентябрьском (1965 г.) Пленуме ЦК и его выступление на сессии Верховного Совета СССР.
Здесь надо заметить, что многие положения этого постановления стали действовать значительно раньше. Это, в частности, касается оценки работы большинства предприятий по нормативно-чистой продукции.
Однако административно-командные методы управления народным хозяйством были для многих руководителей куда удобней и привычней, чем коренные нововведения. Интерес к реформе стал падать, а в 70-х годах о ней вообще перестали упоминать.
В последние годы на посту Председателя Совета Министров СССР Алексей Николаевич стал постепенно утрачивать самостоятельность, уверенность в принятии решений. Рассматривая на заседаниях Президиума Совета Министров сравнительно несложные, чисто хозяйственные дела, Алексей Николаевич нередко говорил:
– Давайте внесем этот вопрос на рассмотрение в ЦК.
Все чаще на заседаниях появлялся безмолвный Кириленко. Многим было известно о резких, острых выпадах в адрес Косыгина со стороны Брежнева, Суслова, Кириленко на закрытых заседаниях Секретариата и Политбюро ЦК КПСС.
Косыгин стал много болеть. Работать ему становилось все труднее. Это чувствовалось по его поведению, это же отмечали и участники заседаний.
10 декабря 1980 г. утром я поехал в Госплан СССР и вернулся к себе в Минпромстройматериалов лишь около двенадцати дня. На пороге приемной меня встретила встревоженная секретарша:
– Вам только что по городскому телефону звонил Алексей Николаевич, – сказала она. – Он оставил номер и просил ему перезвонить.
Я вошел в кабинет и сразу же набрал номер. Трубку взял Алексей Николаевич, поздоровался, сказал, что находится в больнице – что-то забарахлило сердце. Он спросил, не смогу ли я разыскать и привезти ему статью генерал-лейтенанта Калягина, опубликованную в журнале «Вопросы истории».
Часа через два я уже был на Мичуринском проспекте, в больнице у Косыгина.
Тогда я еще не знал, что Алексей Николаевич освобожден от работы и от всех должностей, и у меня было много недоуменных вопросов: почему у Косыгина сняли «вертушку», почему такое равнодушие проявляют к его болезни члены Политбюро и Президиума Совета Министров, почему перестали присылать ему закрытые материалы, в том числе так называемый закрытый белый ТАСС. Все это я хотел выяснить, однако по ходу беседы понял, что спрашивать об этом не следует.
Алексей Николаевич говорил о непростых взаимоотношениях, сложившихся у него в последние годы с руководителями страны, потере у них интереса к реформе, о том, что важные для страны решения принимаются теперь без совета с ним.
В палату несколько раз заглядывал врач и, как мне показалось, проявлял некоторое беспокойство.
Это была моя последняя встреча с Алексеем Николаевичем. Как известно, 18 декабря его не стало.
* * *Занимая высокие посты в годы правления Сталина, Хрущева и Брежнева, Косыгин принадлежал, конечно, своему времени, командно-административной системе. Но, будучи человеком честным, относящимся с большой ответственностью к порученному ему делу, он хорошо видел недостатки этой системы и в меру своих сил пытался ее совершенствовать.
Косыгин не выделялся среди окружающих: худощавый, высокого роста, со спокойным взглядом внимательных глаз. Люди, близко знавшие Алексея Николаевича, отмечали его некоторую суховатость, а я бы сказал, сдержанность в отношениях с людьми, что отличало его от иных руководителей.
Он никогда не кричал, не стучал кулаком по столу. Разговаривал ровно, спокойно, редко смеялся. Все это не мешало ему прерывать отдельных «ораторов», которые, излагая даже простой вопрос, начинали произносить длинную речь.
Если он улыбался, то улыбка озаряла все его лицо, светлели глаза. Он искренне радовался хорошим известиям, остроумной шутке. Он был безусловно добрым, честным человеком – таким он и сохранился в моей памяти.
Владимир Новиков Единомышленники
Новиков Владимир Николаевич с июля 1941 г. являлся заместителем наркома вооружения СССР. С 1955 по 1957 г. был первым заместителем министра боеприпасов СССР. В 1957 г. – председатель Ленинградского совнархоза. С 1958 г. – первый заместитель Председателя Совета Министров РСФСР, председатель Госплана РСФСР. С 1960 г. – заместитель Председателя Совета Министров СССР, председатель Госплана СССР. В 1965–1980 гг. – заместитель Председателя Совета Министров СССР
За долгие годы мне довелось общаться с тысячами людей разных взглядов, характеров, поведения, стилей работы. С их жизнью и деятельностью бывала связана и моя судьба. Среди них, пожалуй, только несколько человек запомнились как-то особенно – одних я вспоминаю с теплотой и сердечностью, других – с неприязнью. И к числу первых я с безусловной уверенностью отношу Алексея Николаевича Косыгина.
В 1941 г. меня назначили заместителем народного комиссара вооружений СССР. Надо сказать, что хотя наркомом тогда был Д.Ф. Устинов, однако фактически оборонную промышленность в военные годы «опекал» член Государственного Комитета Обороны, нарком внутренних дел Л.П. Берия. В то время об Алексее Николаевиче Косыгине я знал только по разговорам, а также по тем делам, которые нам приходилось решать с Советом по эвакуации, в частности по перебазированию оборонных предприятий в восточные районы страны. Кроме того, первые два года войны в Москве я почти не бывал, в основном находился в Ижевске, где создавались и осваивались многие образцы стрелкового оружия и военной техники и была сосредоточена металлургическая база наркомата.
Знакомство же наше состоялось заочно, по телефону. В 1943 г. Алексей Николаевич работал Председателем Совнаркома РСФСР, и тот первый разговор был о поставках нашему наркомату специальной тары для упаковки оптических приборов. Осенью того же года вместе с министром лесной промышленности М.И. Салтыковым я был на приеме у Косыгина. Речь шла о выделении ижевским оружейным и сталеплавильным предприятиям дополнительного количества дров – основного в ту пору вида топлива, потребление которого одним заводом составляло 300 вагонов в сутки. Дело уладилось быстро, хотя и не совсем в том объеме, который устраивал предприятия. У меня в памяти отложился только внешний облик Косыгина: выше среднего роста, еще молодой (ему не было и сорока), подтянутый и с довольно суровым лицом. Он очень внимательно выслушал нас и, приняв решение, на другие темы отвлекаться не стал.
Наши последующие встречи, более близкое знакомство и совместная работа начались уже позже, при Хрущеве. Надо заметить, что после 1953 г. в руководстве народным хозяйством началась форменная «чехарда». Министерства то ликвидировались, то объединялись, то через короткое время вновь восстанавливались такими же, какими были при Сталине. Руководство Совета Министров постоянно менялось. Вначале правительство возглавлял Г.М. Маленков, затем Н.А. Булганин и, наконец, Н.С. Хрущев. К 1957 г. старые кадры были практически Хрущевым разогнаны. От руководства страной были отстранены Молотов, Каганович, Маленков, Сабуров, Шепилов и другие. Затем пошла волна реорганизации управления экономикой, и меня назначили председателем Ленинградского совнархоза, а спустя некоторое время – председателем Госплана РСФСР.
В тот «смутный» период А.Н. Косыгин занимал различные должности. В конце 50-х годов он работал первым заместителем председателя Госплана СССР. Мне, да и не только мне, но даже в республиках было известно о его напряженных отношениях с председателем Госплана И.И. Кузминым. Он постоянно и необоснованно критиковал Алексея Николаевича, выискивал несуществующие упущения в работе. Причем, по моему мнению, эти нападки были вызваны неосведомленностью в народно-хозяйственных делах и некоторым волюнтаризмом Кузмина; Иосиф Иосифович был человеком сверхактивным, но малоопытным. На первых порах он пользовался большим доверием Хрущева, но, допуская серьезные ошибки, нередко подводил его. Словом, положение Алексея Николаевича было довольно сложным. Уж не знаю, по какой причине, но, очевидно, все-таки в связи с некомпетентностью от работы в Госплане Кузмина освободили, и 20 марта 1959 г. его председателем стал А.Н. Косыгин. Но проработал он на этом посту чуть более года, затем его утвердили первым заместителем Председателя Совета Министров СССР, а меня назначили на его место.
