Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №25 от 18.07.2013
ПРОТОКОЛ ДОПРОСА
арестованного Сидоры Александра Федосеевича от 29 ноября 1940 годаСидора А.Ф., 1901 года рождения, уроженец села Даре-Салын, Крымской АССР, украинец, бывший член ВКП(б) с 1939 года. До ареста – член Технического совета Наркомата боеприпасов СССР.
Вопрос: На предыдущих допросах вы признались в том, что в 1932 году были вовлечены во вредительскую группу, существовавшую на Харьковском тракторном заводе, бывшим директором того же завода Свистуном.
Эти показания вы подтверждаете?
Ответ: Да, подтверждаю.
Вопрос: Покажите подробно – при каких обстоятельствах вы были привлечены к вражеской работе?
Ответ: Со Свистуном Пантелеймоном Ивановичем я познакомился в 1930 году на Харьковском тракторном заводе, где работал в должности начальника кузнечно-прессового цеха. В том же 1930 году я дважды был направлен Свистуном в служебную командировку в Америку и пробыл за границей около восьми месяцев.
Пребывание и внешняя сторона жизни в Америке сказались на моих политических настроениях. Я ещё не стал окончательно оформившимся врагом Советской власти, но при случае, делясь своими впечатлениями о пребывании в Америке, высказывал недовольство по поводу жизни в СССР, затруднений в продовольственном снабжении и недостатка товаров широкого потребления. Мои антисоветские настроения систематически подогревались Свистуном, который охотно выслушивал мои рассказы об Америке и от себя добавлял антисоветскую критику положения в СССР.
Убедившись в том, что я разделяю его враждебное отношение к существующему строю, Свистун стал приглашать меня к себе на дом. С 1931 года я уже постоянно посещал квартиру Свистуна вместе с другими руководящими работниками завода.
Вопрос: Назовите их.
Ответ: Кроме меня Свистуна на дому посещали: его заместитель Шнеерсон Борис Маркович, главный инженер завода Брускин Александр Давидович, начальник инструментального цеха Альбов Павел Александрович и начальник литейного цеха Хохуля Владимир Иванович.
Все они составляли окружение Свистуна и пользовались его поддержкой.
Во время сборищ, происходивших на квартире у Свистуна и сопровождавшихся постоянными выпивками, разговоры велись не только вокруг дел завода, но и в целом - положения в промышленности, при этом раздавались антипартийные выпады против руководства ЦК ВКП(б).
Свистун заявлял, что политика коллективизации ему не по душе, что колхозы себя не оправдали и приводят якобы к упадку сельского хозяйства. Он говорил, что нажимать нам на выпуск тракторов не следует, что крестьяне на них работать не сумеют, так как до трактора не доросли.
Свистун не стеснялся в моём присутствии высказывать своё враждебное отношение к партии, но в существо практической вражеской работы, проводившейся на Харьковском тракторном заводе, посвятил меня только в 1932 году, когда убедился, что я до конца разделяю его антисоветские взгляды.
В конце сентября или в первых числах октября 1932 года Свистун пригласил меня для беседы к себе на квартиру. Оставшись со мной наедине, он заявил, что положение становится катастрофическим и «надо спасать отечество». Эту фразу я воспроизвожу дословно, так как она особенно запомнилась мне из продолжительной беседы, которую я имел тогда со Свистуном. Он много говорил о невозможности якобы освоить множество новых предприятий, построенных за последнее время, о нежизненности колхозов, недостатке одежды, обуви, продуктов питания, о том, что политика индустриализации и коллективизации встречает якобы враждебное отношение к себе со стороны населения. В заключение беседы Свистун сказал: «Люди, одинаково с нами мыслящие, должны восстать против существующих в стране несправедливостей».
На мой вопрос – а имеются ли люди, способные это сделать, – Свистун ответил, что с политикой партии не согласен ряд руководящих работников на Украине, но фамилий, вероятно, из осторожности, не назвал, ограничившись лишь указанием, что тайно от партии эти люди ведут свою работу, и предложил мне примкнуть к ним.
Свистун при этом сказал, что мне уже пора от сочувствия его взглядам перейти к делу, а я заверил Свистуна, что готов действовать по его указаниям. На этом наша беседа закончилась.
При встрече, состоявшейся через несколько дней, Свистун в развитие прежнего разговора сообщил мне, что на ХТЗ им объединена группа лиц, несогласных с политикой партии и стоящих за практическую поддержку правых. Далее Свистун назвал Брускина, Шнеерсона, Альбова и Хохулю, которые на заводе, каждый на своем участке, проводят вредительскую работу.
В этой же беседе Свистуном передо мной была поставлена конкретная задача проведения вредительской работы: при изготовлении деталей к тракторам применять недоброкачественный материал.
Вопрос: вы это задание выполнили?
Ответ: Да, в своей дальнейшей работе, я руководствовался указанием Свистуна. Так, коленчатые валы и распределительные валики для тракторов выпускались мною из недоброкачественного металла с трещинами; тяги – из пленистового металла, а шпоры – из металла с повышенным содержанием фосфора.
В результате проведенной мною вредительской работы только в июле 1933 года до 80% изготовленных коленчатых валов и 30% распределительных валиков были забракованы.
Будучи в конце 1933 года назначенным на ХТЗ начальником производства, я систематически задерживал подачу деталей из литейного и кузнечного в механосборочный цех.
Мною систематически задерживался осмотр и ремонт оборудования: транспортёров и сушильной печи в литейном цехе и станков «уникум» − в механическом цехе; всё это сказывалось на выполнении программы и качестве выпускаемой продукции.
Наряду с этим мною задерживалась подача инструментов в производственные цеха завода, что также нарушало их нормальную работу.
Вредительскую работу на Харьковском тракторном заводе я проводил с 1933 по 1936 гг.
В июле 1936 года при содействии Свистуна я был назначен директором авиационного завода №1 (г. Москва).
Перед уходом с ХТЗ я имел беседу с Свистуном у него на даче, в предместье Харькова.
Вопрос: Воспроизведите содержание этой беседы.
Ответ: Свистун в начале беседы поставил меня в известность, что директором завода я назначен по его рекомендации. Он сказал, что хотя мы и расстаёмся, но в Москве на авиационном заводе я должен буду придерживаться той же линии, что и на тракторном заводе в Харькове.
Затем Свистун предложил мне по приезде в Москву явиться к начальнику Секретариата Наркомтяжпрома Семушкину, от которого получить необходимые связи по дальнейшей антисоветской работе в Москве.
Вопрос: С Семушкиным вы связались?
Ответ: В августе 1936 года я посетил Семушкина в Наркомтяжпроме, сказав, что имею к нему поручение от Свистуна.
Семушкин на это ответил, что предупреждён обо мне Свистуном, и предложил все необходимые указания получить от Туполева, работавшего в то время главным инженером авиационного Главка Наркомтяжпрома.
Семушкин предупредил, что Туполев сам меня вызовет, когда в этом скажется необходимость.
Вопрос: Ваша встреча с Туполевым состоялась?
Ответ: Да, в ноябре или декабре 1936 года я был вызван Туполевым к нему в кабинет.
Туполев предложил от его имени связаться с главным инженером завода №1 Шикуновым Евграфом Порфировичем, заявив, что последний будет предупреждён о необходимости контактировать со мной всю работу на заводе.
В конце того же 1936 года я установил связь с Шикуновым, совместно с которым на заводе №1 мною была проведена вредительская работа, направленная к срыву снабжения Красной Армии современными типами боевых самолётов.
Вопрос: В чем заключалась ваша вредительская работа на заводе №1?
Ответ: Я и Шикунов отстаивали перед директивными инстанциями выпуск устаревшей конструкции самолёта «Эрзет» и саботировали освоение производства новых типов боевых машин.
Скорость самолета «Эрзет» была на пределе и не удовлетворяла требованиям, предъявлявшимся в авиации в 1936 году. Кроме того, этот самолёт (по типу «Р-5») был деревянным и быстро подвергался износу. Зная всё это, я и Шикунов всё же отстаивали необходимость выпуска «Эрзета», однако решением правительства этот самолёт с производства был снят и заводу было предложено перейти на выпуск металлических самолетов «Вулти» и истребителей «И-15» (модифицированных).
Получив новое правительственное задание, но продолжая ещё выпускать негодный «Эрзет», я и Шикунов одновременно тормозили освоение производства самолета «И-15» путем задержки организации проектирования и изготовления опытных образцов. Мы игнорировали требования, предъявленные заводу конструктором самолёта «И-15» Поликарповым, несвоевременно предоставили ему помещение и конструкторов, а также задерживали выдачу в производство чертежей.
