Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №16 от 15.04.2014
"К 8-30 22-го июня начальник штаба дивизии восстановил связь по линии Ковель – Любомль и вызвал меня к телефону. На мой первый вопрос "Каковы распоряжения свыше на действия дивизии", я получил распоряжение командира 15 СК: "Провокация, частям дивизии быть в гарнизонах в полной готовности, категорически запретить пограничному отряду ведение огня, ждать дополнительных распоряжений". (ЦАМО, ф.15, оп.881474, д.12, с.161.)
Откуда бы командиру корпуса знать, что это провокация? Это командование 5-й армии и округа даже через 4 часа после начала войны мешало выводить войска из лагерей. Начальник штаба 15-го ск, командир которого не давал Шерстюку выводить войска, заставляя их сидеть в гарнизонах, генерал-майор Рогозный:
"Как оценивалась обстановка на границе в этот период, свидетельствуют выводы, сделанные командующим 5-й армией после получения информации 20 июня от одного из работников разведывательного управления штаба округа о явных приготовлениях противника к боевым действиям. Эти выводы сводились к следующему:
1. Немцы воевать с нами не будут, т.к. между СССР и Германией существует договор о ненападении
2. Германия испытывает недостаток в продовольствии и других средствах и начать войну не может…
22 июня в 3 часа 20 минут командующий 5 А генерал-майор Потапов М. И. позвонил мне на квартиру и передал следующее: "Немцы кое-где начали вести бой с нашими погранзаставами. Это очередная провокация. На провокации не идти. Войска поднять по тревоге, но патронов не выдавать". (ЦАМО, ф.15, оп.881474, д.12, с.164, 168.)
Тем же, кто занял свои позиции, в иных местах препятствовали вести по врагу артогонь аж до 10 часов утра.
Важный момент – а когда войска официально были извещены правительством, что завязавшиеся бои – уже никакая не провокация, а война со стороны Германии? Это произошло довольно быстро. Уже в 4 часа 50 минут штаб Балтийского флота получил телеграмму из Москвы, что это не провокации, а нападение Германии – началась война:
«4 часа 50 минут. Быстрыми шагами входит к своему столу В.Ф. Трибуц… Я молча протягиваю ему бланк телеграммы. Вице-адмирал медленно читает вслух:
- «Германия начала нападение на наши базы и порты. Силою оружия отражать противника».
Вздохнув, он ставит свою размашистую подпись. Офицер Кашин берет телеграмму. Вскоре она понеслась по проводам и эфиру в Ханко, Ригу и на остров Эзель, в Кронштадт соединениям, частям и кораблям. Странное дело, мы облегченно вздохнули, будто с плеч спала тяжесть. Кончилась неизвестность. Все встало на свое место. Теперь оставалось действовать». (Пантелеев Ю.А. Морской фронт. М.: воениздат, 1965, с.34-35.)
До соединений сухопутных войск извещение дошло чуть позже, но все равно довольно быстро. К примеру, в 5-ю стрелковую дивизию СЗФ оно попало в 6 часов утра:
«Помню, это было около шести часов, потому что именно в шесть часов еще раз позвонили из штаба корпуса и сообщили, что началась война. Эта новость нас уже не поразила. Гораздо сильнее поразило нас известие, что германская авиация бомбила Киев, Одессу, Минск, Каунас». (Севастьянов П.В. Неман – Волга – Дунай. М.: воениздат, с.16.)
Молчание ягнятВозможны возражения, что это не военачальники, включая Тимошенко с Жуковым, 20-го, 21-го и в ночь на 22 июня мешали выводить войска на позиции и приводить их в боеготовность, а сам Сталин и потом замещавший его Молотов. Мол, директивы-то они как бы давали, но потом тайком названивали и запрещали занимать огневые точки на границе.
Выше мы рассмотрели множество событий за период с 18 по 21 июня. Давайте по пунктам отметим узловые моменты.
1. Выход приграничных дивизий 18 июня на боевые позиции во всех западных округах.
2. Последующий отвод их 20 июня в Киевском и Западном округах назад.
3. Предупреждение в ночь с 20 на 21 июня командного состава округов о точных дате и времени немецкого нападения.
4. Повторное, в связи с этим, приведение войск в боеготовность в ночь с 20 на 21 июня.
5. Отвод войск и фактическая отмена их боеготовности днем 21 июня во многих местах с массовым "загоном" в некоторых округах и флотах командного состава вечером 21 июня на развлекательные мероприятия.
6. Саботирование рядом высших военачальников, включая наркома обороны с начальником Генштаба, выполнения даже ущербной "Директивы №1" в ночь на 22 июня и утром, и даже директивы №2 об отражении и уничтожении врага там. Где он вторгся на нашу територию.
Предположим, что пункты 1, 3, 4 - это заслуга наших военных и политиков-хрущевцев, делавших это, преодолевая сопротивление Сталина. А пункты 2, 5, и 6 – целиком на совести Сталина.
Можно не сомневаться – будь Сталин инициатором действий отмены боеготовности хоть по одному пункту, то хрущевцы вдоволь поплясали бы на них, не преминув раструбить малейшую свою заслугу и раздуть любое возражение Сталина. А что мы видим? Что рассказали о тех четырех днях по всем 6 пунктам главные действующие лица – те, кто принимал решения или входил в высшее военное руководство?
Главный из них, нарком обороны Тимошенко, мемуаров не оставил вообще. А если что и написал, то оно до сих пор лежит где-нибудь в архиве на очень «секретном хранении». Тимошенко, безусловно, честный и волевой человек, и, несмотря на ошибки, вполне мог сказать всё как было. Но его правда шла бы вразрез с линией, согласно которой всю вину за ошибки и неудачи 41-го нес один Сталин, и потому воспоминания Тимошенко на свет не появились. Можно только пожалеть об этом. А врать в угоду ЦК КПСС и валить свою вину на Сталина, как это сделал Жуков – даже предположение об этом для Тимошенко просто оскорбительно.
Заместитель командующего ЗапОВО И.В. Болдин. Кроме нарушения границы немецкими самолетами за сутки до войны и концерта вечером 21 июня из всех событий он упомянул только факт назначения его в сентябре 1940 г. на должность первого заместителя командующего войсками округа. Больше ничего примечательного перед войной Иван Васильевич не отметил.
В противовес ему довольно подробно рассказал о предвоенных событиях в своем округе начальник оперотдела штаба КОВО И.Х Баграмян. Но из перечисленных выше 6 принципиальных пунктов он мельком коснулся только отвода войск 20 июня, да и этот единственный острый момент, чтоб обойти цензуру, вложил в уста младшего лейтенанта Куликова. Мол, его об этом и спрашивайте.
А вот маршал А.М. Василевский о тех днях в своих солидных мемуарах:
«27 мая Генштаб дал западным приграничным округам указания о строительстве в срочном порядке полевых фронтовых командных пунктов, а 19 июня — вывести на них фронтовые управления Прибалтийского, Западного и Киевского особых военных округов. Управление Одесского округа по ходатайству окружного командования добилось такого разрешения ранее. 12—15 июня этим округам было приказано вывести дивизии, расположенные в глубине округа, ближе к государственной границе. 19 июня эти округа получили приказ маскировать аэродромы, воинские части, парки, склады и базы и рассредоточить самолеты на аэродромах». (Василевский А.М. Дело всей жизни. — М.: Политиздат, 1978, с.105.)
Уже набивший оскомину приказ НКО от 19 июня – не оперативный, а всего лишь приказ о способах маскировки войск. Такие приказы регулярно выходили раз в полгода, и этот был вызван тем, что в войсках халатно отнеслись к выполнению предыдущих. По шести пунктам у Василевского – практически ноль.
Г.К. Жуков говорил и писал еще больше, но о событиях 18-21 июня в его знаменитой книге еще меньше, чем у Василевского, точнее – ничего. Академику истории Анфилову, которого Ю. Мухин справедливо назвал «подонком от истории», конечно, верить трудно. Тем не менее вот что он рассказал о своем интервью с Жуковым:
«Более того, на мой вопрос: «Как же все-таки вы с Тимошенко, имея данные, что противник сосредоточился и занимает исходные данные для наступления, не смогли убедить Сталина в необходимости хотя бы за 2-3 дня до вторжения привести войска в полную боевую готовность и занять позиции согласно плану прикрытия государственной границы?» Жуков ответил так: «Да, видели, что вот-вот война. Испытывали страшную тревогу. Ежедневно просили его дать такое разрешение. И вместе с тем так верили в Сталина, что полагали: он найдет выход из положения и отодвинет войну». (Анфилов В. А. Грозное лето 41 года. М., Анкил-воин, 1995, с.107.)
Надо же, как оба вешают лапшу на уши читателей. Видите ли, каждый день Жуков просил Сталина – и 18-го, и 20-го, и 21-го просил, да не допросился. А ведь какие авторитеты - Маршал Победы с целым академиком! Простому читателю в голову не придет, что тут ровно наоборот – это Жукову чуть ли не ежедневно ставили задачу привести войска в боеготовность – и 18-го, и 20-го, и 21 июня. Результат выполнения тех приказов мы уже видели.
