Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №18 от 30.04.2013
Для советских людей послевоенной поры было характерно стремление иметь как можно больший денежный запас. Они хорошо помнили, что в годы войны деньги могли спасти жизнь. В самый трудный период жизни блокадного Ленинграда функционировал рынок, где можно было купить или обменять на вещи любое продовольствие. В ленинградских записках моего отца, датированных декабрем 1941 года, указывались такие цены и вещевые эквиваленты на этом рынке: 1 кг муки = 500 рублей = валенки, 2 кг муки = каракулевая шуба, 3 кг муки = золотые часы. Однако похожая ситуация с продовольствием была не только в Ленинграде. Зимой 1941-1942 годов небольшие провинциальные города, где не было военной промышленности, вообще не снабжались продовольствием. Население этих городов выживало лишь за счет обмена бытовых товаров на продукты с жителями окрестных деревень. Моя мама в это время работала учителем младших классов в старинном русском городе Белозерск, на своей родине. Как впоследствии она рассказывала, к февралю 1942 года умерло от голода более половины ее учеников. Мы с мамой выжили только потому, что в нашем доме еще с дореволюционных времен было довольно много вещей, которые ценились на селе. Но бабушка моей мамы умерла от голода в феврале 1942 года, поскольку оставляла свою еду для внучки и четырехлетнего правнука. Единственное моё яркое воспоминание той поры – новогодний подарок от мамы. Это был кусок черного хлеба, слегка посыпанный сахарным песком, который мама называла пирожным. Настоящее пирожное я попробовал лишь в декабре 1947, когда неожиданно стал «богатеньким Буратино». В моей детской копилке оказалось более 20 рублей мелочи, а монеты сохранялись и после денежной реформы. Лишь с февраля 1944 года, когда после снятия блокады мы вернулись в Ленинград, я перестал испытывать непрерывное чувство голода. К середине 60-х годов сгладилась память об ужасах войны, в жизнь вступило новое поколение, не стремившееся откладывать деньги про запас, и автомашины, к тому времени подорожавшие в 3 раза, стали дефицитом, как и многие другие товары.
Назову некоторые цены в 1955 году: ржаной хлеб – 1 руб./кг, булка – 1,5 руб./0,5 кг, мясо – 12,5-18 руб./кг, живая рыба (карп) – 5 руб./кг, осетровая икра – 180 руб./кг, обед в столовой - 2-3 рубля, ужин в ресторане с вином на двоих – 25 руб., кожаные туфли – 150-250 руб., 3-скоростной велосипед Турист – 900 руб., мотоцикл ИЖ-49 с двигателем 350 куб. см – 2500 руб., билет в кино – 0,5–1 руб., билет в театр или на концерт - 3-10 руб.
В.А. ТОРГАШЕВ
(Продолжение следует)
ПОД ВИТЕБСКОМ
Вот один из эпизодов Великой Отечественной войны, рассказанный ветераном-артиллеристом Иваном Петровичем Зековым — командиром дивизиона 152-мм пушек-гаубиц 28-й Гвардейской краснознаменной пушечной артиллерийской бригады.
…Витебская наступательная операция, как составная часть операции «Багратион» готовилась в глубокой тайне, и командиры подразделений могли только догадываться, что скоро начнется большой «сабантуй».
Наша 28-я гвардейская бригада вошла в состав 43-й армии, которой командовал генерал А.П. Белобородов. 28-я бригада уже не раз показывала свое мастерство в контрбатарейной борьбе, поражении крупномасштабных целей в глубине обороны противника и уничтожении танков прямой наводкой.
Вообще-то орудия крупного и среднего калибра когда-то считалось нецелесообразным ставить на прямую наводку из-за громоздкости. Большую пушку на переднем крае враг сразу же обнаружит. Но война внесла свои коррективы.
На одном из участков под Витебском немцы поставили в специально отрытые окопы около 20 тяжелых танков. Это такая огромная огневая сила, что о наступлении здесь и думать было нельзя. Пробовали выковырнуть эти танки снарядами противотанковых пушек – не вышло. Болванки отскакивали от мощной брони башен, как горох от стенки. Посылали на них штурмовики Ил-2 – и тоже без успеха.
И тогда было принято решение выдвинуть на прямую наводку наши 152-мм пушки-гаубицы. Сперва произвели рекогносцировку местности, выбрали позиции для пушек на переднем крае, показали командирам орудий и наводчикам танки, которые предстоит уничтожить. На каждое орудие приходилось по два-три танка.
На вторую ночь огневые взвода откопали окопы под пушки и ровики для обслуги. Затем притащили орудия и поставили их на места. Чтобы заглушить рокот моторов и лязг гусениц тракторов организовали артиллерийско-минометный огонь по переднему краю фашистов. Стрельбу по торчащим из окопов башням танков должны были начать в восемь часов утра, но к рассвету вся местность оказалась затопленной густым неподвижным туманом. Только к 11 часам пелена тумана под жаркими лучами солнца и начавшимся ветерком стала рассеиваться. Ветер постепенно усилился и вымел последние клочья тумана из всех закоулков. До танков было 500-600 метров. Наводчики взяли на прицел один из назначенных им танков. С волнением ждали общую команду. Все очень волновались. Ведь видна только башня, так что цель невелика и, чтобы попасть, нужна идеальная точность. Не зря же и наводчиков подбирали самых опытных — настоящих снайперов.
Наконец взвились одна за другой три красные ракеты. И почти одновременно рявкнули наши пушки, изрыгнув болванки весом в полцентнера. И тут началось зрелище, которому по эмоциональному воздействию на солдатскую душу нет равных. Башни огромных танков срывались со своих гнезд и летели в сторону от танка на 10-15 метров. В течение нескольких минут все боевые машины врага остались без бронеколпаков. Если бы в это время немецкие танкисты находились в машинах, то некоторым из них, возможно, и удалось бы их вывести в безопасное место или дать отпор нашим артиллеристам из своих пушек. Но гитлеровцы не ждали такого “подвоха”. Лишь спустя минут пять фашисты опомнились и открыли ураганный огонь по нашим орудиям из артиллерии и минометов. Так что были потери и с нашей стороны, правда, незначительные: ранило троих, повредило осколками противооткатные устройства двух орудий. (Из книги: «Огневой вал: «Молись богам войны - артиллеристам!». – М., Яуза)
Прислал superviser
ВЫПИСКА
15 октября 1997 г.
Председательствующий. Добавьте, пожалуйста, время.
Шохин А.Н. < >
Есть, видимо, ещё одна причина, которая заставляет ставить вопрос о вотуме недоверия. Это слабая надежда проникнуть во власть. При этом многие забывают, что мы уже и сейчас власть и должны быть ответственной властью.
Кстати сказать, я хотел бы процитировать известного российского религиозного философа – любит Геннадий Андреевич о православии и соборности говорить – Владимира Соловьёва, что всё напоминает драку людей за место в трамвае, рельсы которого обрываются в пропасть.
И хотелось бы в заключение дать несколько советов лидерам фракций, которые поставили вопрос о вотуме недоверия Правительству. Геннадию Андреевичу Зюганову хотелось бы дать совет.
Геннадий Андреевич! В начале 1996 года мы с вами сидели, кстати, вместе с Григорием Алексеевичем, за одним столом в Давосе и вели дискуссию о судьбах России. И тогда вы на всех западных участников произвели впечатление цивилизованного социал–демократа. Но это впечатление было недолгим. Не успели вы вернуться на Родину, как стали классическим большевиком. И результат известен.
Геннадий Андреевич, не бойтесь во второй раз предпринять попытку и стать цивилизованным социал–демократом, тем более сейчас: мы отмечаем столетие российской социал–демократии. Это будет гораздо лучше, чем следование советам депутата Авалиани, который, как известно, призывает к топору, к бунту и революции.
ИСТОРИЯ
РОЖДЕНИЕ БУРИ
В сентябре (августе по ст.ст.) на Петроград двинулся генерал Корнилов, чтобы провозгласить себя военным диктатором России. За его спиной неожиданно обнаружился бронированный кулак буржуазии, дерзко попытавшейся сокрушить революцию. В заговоре Корнилова были замешаны некоторые министры-социалисты. Сам Керенский был под подозрением. Савинков, от которого Центральный комитет его партии, социалистов-революционеров, потребовал объяснений, ответил отказом и был исключен из партии. Корнилова арестовали солдатские комитеты. Многие генералы были уволены в отставку, некоторые министры лишились портфелей, и кабинет пал.
Керенский попытался сформировать новое правительство при участии представителей партии буржуазии - кадетов. Партия социалистов-революционеров, к которой он принадлежал, приказала ему кадетов исключить. Керенский не послушался и пригрозил, что, если социалисты будут настаивать на своем, он подаст в отставку. Однако настроение народа было настолько резко и определенно, что в это время он не посмел бороться с ним. Была образована временная директория из пяти министров (во временную директорию входили: Керенский, Никитин, Терещенко, Верховский и Вердеревский) с Керенским во главе, которая и взяла на себя власть впредь до окончательного разрешения вопроса о составе правительства.
