Максим Кустов - Наемники фюрера
В это время Александрову доложили, что венгры залегли под огнем с высоты, но накапливаются и явно готовятся к новой атаке. Александров поднялся: «Всем в траншею!» (Траншея была проложена вокруг всей высоты.) Он сам надел каску и взял автомат. Обратился ко мне: «Разрешите мне идти. Для вашей охраны остаются кроме вашего солдата мой связист и разведчик». — «Нет, я тоже в траншею. Пойдемте, Тимофей Иванович!»
Мы вышли. Кожевников уверенно повел меня. Выглядело, как будто он давно знает эту высоту. Интуиция это или он успел осмотреться, когда мы приехали, но мы с ним заняли удобнейшую позицию. Через несколько минут венгры поднялись и пошли вверх по склону.
«Ну вот, что вам делать с вашим автоматом. До противника не менее 200 метров. Только неучи и трусы стреляют из автомата на такое расстояние, а я из своей винтовки вот того офицерика сейчас сниму».
И не успел я как следует рассмотреть фигуру, на которую он указывал, как она свалилась. «А теперь вот этого… и вот этого… и еще этого…» За каждым выстрелом кто—то сваливался. Вставляя новую обойму, он как важнейший секрет сообщил мне: «Не успею дострелять эту обойму, как та часть цепи, что я обстреливаю, заляжет. Редкий винтовочный огонь без промаха нагоняет панический страх». И действительно, вторая обойма положила значительный участок цепи. Офицеры бегали вдоль нее, кричали, поднимали людей, но пошла в дело третья обойма, и начали падать эти офицеры. Весь участок цепи, находящейся в зоне обстрела винтовки Кожевникова, вжался в землю».[75]
ВОЙНА НА МОРЕ
Венгрия также участвовала не только в сухопутной, но и в морской войне против Советского Союза на Черном море, на Днепре и на Дунае.
Первого успеха в войне на воде добилась сухопутная артиллерия венгров. 15 сентября 1941 года им удалось утопить на Днепре советскую канонерскую лодку.
А первые потери венгерские моряки понесли на Черном море 9 ноября 1941 года — конвой из венгерских торговых судов «Унгвар» и «Тисса» под прикрытием четырех немецких речных катеров—тральщиков и двух румынских торпедных катеров попал в советское минное заграждение в районе Бугаза. «Унгвар» наскочил на мину. Часть экипажа успела сесть в спасательные шлюпки, но когда румынские катера попытались снять оставшихся на судне моряков, последовал взрыв второй мины, и весь корабль вместе с боеприпасами и грузом этилированного бензина взлетел на воздух. При этом погиб командир Дунайской флотилии капитан Петцель, пять офицеров и двадцать восемь матросов. Вместе с «Унгваром» погибли и румынские катера «Вифору» и «Виелия».[76]
В основном на Черном море роль венгров сводилась к выполнению транспортных задач. Есть данные, что экипажи их пароходов иногда привлекались к отражению советских морских десантов в Крыму.
Более заметную роль сыграли военные венгерские корабли в боях на Дунае во второй половине 1944–1945 гг. Во время боев в Югославии немецкие и венгерские речные корабли активно использовались для борьбы с югославскими партизанами в прибрежных районах, а в тот момент, когда Красная Армия и партизаны начали штурм Белграда, немецким и венгерским судам удалось вывезти из югославской столицы около миллиона тонн зерна, топлива, табака и военных материалов.
Во время сражения за Будапешт венгерская флотилия активно пыталась помочь своим сухопутным войскам. Так, 25 ноября 1944 г. венгерские военные корабли «РМ–1» и «Дебрецен» огнем поддерживали контратаку 1–й венгерской кавалерийской дивизии. Но при этом они попали под огонь удачно замаскированных в прибрежных кустах советских танков Т–34. Первым из боя вышел «РМ–1» — после двух попаданий танковых снарядов, потери пяти человек и выхода из строя орудия. Потом советскими танкистами попаданием в топливную цистерну был подожжен «Дебрецен».
Брошенный уцелевшей частью экипажа, он вскоре затонул. В конце декабря 1944 г., оставив для обороны столицы несколько тральщиков и моторных бронекатеров, основные силы Дунайской венгерской флотилии отошли в Австрию. Во время сражения за Вену венгерские корабли в основном привлекались для обстрела советских сухопутных частей на побережье Дуная. Сторожевому судну «Сегед» удалось сбить американский четырехмоторный бомбардировщик.[77]
Держались венгры до конца. Их уцелевшие после битвы за Будапешт сухопутные части отступили вместе с немцами в Австрию. Продолжали сопротивляться и их корабли.
Лишь 8 мая 1945 года отставшие от флотилии из—за неисправности двигателей судна «Кшобанк» и два тральщика сдались наступавшим советским войскам. Основным же силам венгерской флотилии удалось уйти в американскую зону и сдаться американцам. Сдаваться Красной Армии они решительно не хотели…
ПОЛЬША — ВЕРНЫЙ СОЮЗНИК АДОЛЬФА ГИТЛЕРА
С конца 80–х годов прошлого столетия советский человек, а затем и россиянин, читает в прессе бесконечные упреки в адрес СССР за то, что в сентябре 1939 года он «поучаствовал» в разделе Польши. Имеются в виду территории Западной Украины, Западной Белоруссии и так называемого Виленского края (Вильно — старое название нынешнего Вильнюса), в которые Красная Армия с боями вступила после 17 сентября 1939 г.
О том, что данные территории в 1919–1920 гг. Польша сама захватила силой оружия, что на Западной Украине и в Западной Белоруссии поляки организовали режим жестокой дискриминации местного населения, ни в польской, ни в либеральной русскоязычной печати обычно вспоминать не принято. Может быть, тем, кто эти земли по—прежнему называет Восточной Польшей, стоит употребить этот термин, приехав в Брест или во Львов. Дескать, ну как вы тут поживаете, жители Восточной Польши? Поймут ли их местные жители?
Отдельно стоит оговорить судьбу отобранного у Польши и переданного Советским Союзом Литве осенью 1939 г. Виленского края. Неповторимая ирония истории заключается в том, что литовцы, большие любители осуждать советскую оккупацию, в своей нынешней столице оказались благодаря штыкам Красной Армии. Именно она сделала Вильнюс литовским городом.
Но главный упрек со стороны поляков в адрес Советского Союза заключается даже не в территориальных изменениях, а в том, что происходили они по договоренности с Гитлером.
Действительно, это так, но кто в 30–е годы с Гитлером не договаривался, начиная со стран Западной Европы? Поляки обычно не знают или делают вид, что не знают о том, что их страна была соучастницей раздела Чехословакии.
«…Немцы были не единственными хищниками, терзавшими труп Чехословакии. Немедленно после заключения Мюнхенского соглашения 30 сентября польское правительство направило чешскому правительству ультиматум, на который надлежало дать ответ через 24 часа. Польское правительство потребовало немедленной передачи ему пограничного района Тешин. Не было никакой возможности оказать сопротивление этому грубому требованию.
Героические черты характера польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания. В 1919 году это была страна, которую победа союзников после многих поколений раздела и рабства превратила в независимую республику и одну из главных европейских держав.
Теперь, в 1938 году, из—за такого незначительного вопроса, как Тешин, поляки порвали со всеми своими друзьями во Франции, в Англии и в США, которые вернули их к единой национальной жизни и в помощи которых они должны были скоро так сильно нуждаться. Мы увидели, как теперь, пока на них падал отблеск могущества Германии, они поспешили захватить свою долю при разграблении и разорении Чехословакии. В момент кризиса для английского и французского послов были закрыты все двери. Их не допускали даже к польскому министру иностранных дел. Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И все же всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости…».[78]
Можно, конечно, как сейчас принято у сторонников тотального покаяния от имени СССР и Красной Армии, назвать автора этих строк «коммунистическим фальсификатором», «сталинистом», «уличить» в том, что он — «совок» с имперским мышлением и т. д. Если бы это был… не Уинстон Черчилль. Вот уж кого—кого, но этого политического деятеля трудно заподозрить в симпатиях к СССР.
