Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль) - Газета "Своими Именами" №25 от 19.06.2012
Создать Совет финансовой стабильности, с включением в него развивающихся стран-членов «Большой двадцатки» и стран Африки.
Отметить в специальном коммюнике, что Совет призван содействовать стабилизации глобальной финансовой системы и заниматься разработкой правил наднационального финансового регулирования и надзора по экономическому и научно-техническому сотрудничеству в области электротехнической промышленности. Принять принципиальное решение о перераспределении квот в пользу развивающихся государств и стран с формирующимися рынками. Это необходимо для повышения их роли и влияния в мировой экономике.
Руководитель Секретариата МО «Интерэлектро»
Чтобы Россия заняла достойное место в международной политике, русскому народу необходима народная революция с избавлением от коррумпированных президента и правительства РФ, ведущих антинародную внутреннюю и разрушительную внешнюю политику.
Путина – в отставку!
Н.П. Зубков, вице-президент Фонда содействия ФСБ и МВД РФ
ЛЕВАШОВ
11 июня 2012 года при невыясненных обстоятельствах ушёл из жизни лидер Русского Общественного Движения «Возрождение. Золотой Век», писатель
Николай Викторович
ЛЕВАШОВ
Последние 20 лет он в соответствии со своими представлениями всеми силами боролся за интересы нашей Родины. Однажды сказал: «Даже моя смерть принесёт пользу, объединив людей на борьбу за своё будущее, где нет места лжи и подлости».
Выражаем глубокое соболезнование близким, соратникам и друзьям покойного.
Редакция и читатели газеты
ИСТОРИЯ
НАЧАЛО ВОЙНЫ
22.06.41
Мамочка!
Я проснулась от непонятного грохота, окна все дрожат. 4 часа 20 минут (московское время). Руки дрожат. От некоторых ударов я сильно вздрагиваю. Маир дежурит. Расстались вчера в 12 часов. Боюсь как бы от волнения не наступили роды. Хочу успокоиться, но ничего не выходит. Я вся дрожу и не в силах писать. 4.45 первый воздушный налет.
В воздухе гул самолетов. Собираюсь к отъезду.
Вчера я плакала, Маир настоятельно требовал моего отъезда в Алагир. Теперь уже поздно. Первые орешки с самолетов в 4 часа 50 мин, 5.10 уже три налёта. Недалеко разорвалась бомба. В 6.00 после полуторачасового отдыха, опять летят германские самолеты. Стреляет зенитная артиллерия совсем близко.
24.06.41 5 часов 45 минут мимо нас вели пленных человек 60 красноармейцев. Среди них впереди шел высокий черный, мне показалось, что Маир. Я, как сумасшедшая, вскочила с постели и выбежала в огород. Через заборную щель жадно впилась глазами в проходивших… но «чёрного» я не видела. Соседи сказали, что Маира там не было. Непрерывно жужжат германские самолеты, раздается приглушенная стрельба, иногда вздрагивают окна. Это относительно спокойная обстановка.
Я совсем потеряла ориентацию во времени, сегодня, вероятно, 25.06.
22.06 в 8 часов за мной пришла соседка Кира, побежали на работу. Над нашими головами летят германские самолеты, мелькают облачка от выстрелов нашей зенитной артиллерии. Не могу писать - трясутся стены … Самолетов еще не видно.
Мы бежали через парк, душа уходила в пятки. Мы, как аисты, на несколько минут прятали головы под раскидистые деревья и опять бежали дальше. На улицах ходили красноармейские патрули. Вот мы и в амбулатории. Внизу наскоро организован перевязочный пункт. Из врачей Липник с женой, Эпштейн – молодой. Главврач организовала это и убежала домой. До меня уже были тяжело раненые, с которыми орудовала Ш.
Внизу было много народа, поэтому я пошла наверх и сказала, что постараюсь заснуть, чтобы иметь силы для работы. Я поднялась в свой кабинет, легла на кушетку. Зенитная стрельба мне не давала покоя. Я тоже начала работать. Призвала наверх двух трясущихся санитарок, которым указывала, что следует убрать и куда еще можно налить воды. Пришла наша главврач. Она была бледна, нервно курила папиросу. Её четверо детей были отправлены в госпиталь и где-то застряли по дороге. В госпитале их не было. Тот район бомбили, и мать туда не пропустили. От нее я узнала, что первым эвакуировался горздрав, руководства никакого нет. I, II больницы, кожно-вен., туб. больница по телефону не отвечают. Я добилась связи только с III, которая находится у Неманcкого моста. Вдруг раздался страшный гул самолета, совсем над нами. Угрожающий звук быстрого снижения. Кто-то истерически кричал «тушите свет», все метались по темному вестибюлю. Я вбежала в регистратуру, ища выключатель. Я приближалась к окну. Успела дойти только до стола. Электрическая лампочка закачалась и погасла сама. Какая-то сила подхватила меня и понесла в обратном направлении. Я вылетела в открытую дверь и упала на лежащую на полу толпу медперсонала. Кругом было темно и ничего не видно от пыли. Обвалился потолок, все стекла были выбиты. И так мы лишились электричества… это был первый толчок. Зажигательная бомба упала на Советской улице недалеко от амбулатории. Землетрясение улеглось. К нам принесли тяжелораненых. Один с окровавленным лицом, перекошенным на сторону, – в бессознательном состоянии. Доктор Липник заявил: «Этого надо в больницу, нам с ним нечего делать». Руки и ноги у него тряслись, и он говорил, что ему плохо с сердцем. У меня очень болел живот, и я поминутно бегала наверх. Я видела, как теряются врачи, и поэтому держала себя в руках. Я подошла к больному и осмотрела его голову. Липнику стало неудобно, и он сказал: «У больного вывихнута челюсть». «Не вывихнута, а сломана», - ответила я, попрося его отойти от света, падающего из окна на лестницу. С помощью санитарки я перевязала больного, положила на бок, чтобы у него не было затёков в дыхательное горло. На кричащих легких больных я не обращала внимания, ими занимался доктор Эп. Девушки сандружины принесли раненую в голову женщину, перевязка ей уже была сделана. Смотрю на Л., а он её развязывает, спрашиваю: «Зачем?»
Он отвечает: «Больная требует!»
Так мы далеко не уйдем, если больные будут командовать нами. Я махнула на него рукой и подошла к мужчине, лежащем на носилках с раненой рукой. Он отвечал мне нехотя и тихо, жалуясь на боли в ногах. «Бесолова, что Вы будете с ним возиться, когда его надо в больницу!» - за это заявление я хотела выгнать его в шею, этого паршивого труса. Я разрезала больному брюки по шву и увидела открытый перелом голени. Нужны шины – шин нет. Они спрятаны где-то у завхоза. Безобразие. «Введите больному морфий», у раненого шоковое состояние. «Ему надо ввести камфору, посмотрите, какой у него пульс!» - кричал мне Л. В промежутке между прибытием раненых я отдаю распоряжения: принести все кушетки сверху; оборудовать второй перевязочный стол; заготовить шины, посторонним удалиться из амб. Л-ка отпустила домой с тем, что он вернется к 15 ч. Осталась я. Эп. и Лейот, которая была способна только регистрировать р-ных. У нас скопилось 4 тяжелобольных. Куда их деть, куда направить, где транспорт? Звоню в штаб ПВО города. Отвечают: «Несите в III больницу на носилках».
«С ума не сходите, пришлите машину во II амб. в распоряжение главврача”. Звоню вторично: “Куда девать легкораненых, оставшихся без крова?» «Оставляйте у себя!» Звоню в III больницу: «Готовьтесь к приему тяжелораненых». Приехала грузовая машина. Носить раненых некому. Было несколько мужчин евреев. Один мне заявил, что он своего брата поднесет, а других не будет. «Паршивец! – кричала я ему. - Как ты смеешь так рассуждать? Бери носилки или я тебя выгоню из амбулатории!» С большим трудом удалось погрузить раненых. С ними я послала санитарку Олещук. Они поехали через содрогающийся город. Шофер наблюдал сцену погрузки и обеспокоенно спросил: «Кто будет снимать больных с машины?» Какие все трусы, негодяи. Сейчас они меня боятся. Поэтому и слушаются. «Оставшихся больных перевести в соседнюю комнату!» – даю я распоряжение. Одна еврейская мамаша и папаша не желают переносить своего ребенка: «Она останется здесь!» «В таком случае вон из амбулатории!» Нехотя перешли они в другую комнату. Одну сестру тошнило, другая заявила, что она уже работает больше восьми часов. Как я их всех презираю, мне хочется их всех выгнать, остаться одной. Пришла д-р Михайлова. Опять приближается гул страшного бомбардировщика. Он сейчас с бреющего полета спустит бомбу. «Где?» «На чью голову?» Стены содрогаются, у меня начинает болеть поясница. «Как бы не разродиться?» Я ничего не ела, спала только 2 часа, т.к. в эту ночь легла после часа ночи. Уходя, М. сказал: «Везут боевые снаряды». Как целовал он меня, уходя: «Миличка, ты должна беречь себя и нашего сына».
Вдруг опять стены задрожали, я села на каменный пол, опять повалилась штукатурка, задрожал весь пол, покривились железные ставни окон. В подворотне стало темно. Было впечатление, что мы объяты дымом. «Так работать невозможно, надо уйти», - говорили все кругом. Рядом, через два дома, до основания разрушилась гостиница. «Сейчас поступят тяжелораненые, засыпанные – как уйти?» Самолеты не дают нам высунуть головы из подворотни. Я уже 5 раз снимала халат и надевала вновь. Наконец доктор М. уговорила бежать к ней в подвал. Мы бежали изо всех сил. «Как бы не родить!»
