К барьеру! (запрещенная Дуэль) - К Барьеру! (запрещённая Дуэль) №10 от 08.03.2010
Вопрос. Что вам говорил Енукидзе о плане ареста XVII съезда партии? Как конкретно это предполагалось осуществить?
Ответ. Об этом говорил Рыков, когда вносил свое предложение. Он говорил, что центр правых может осуществить арест всего съезда силами гарнизона Кремля, окружив Кремль военными частями Московского гарнизона.
Вопрос. Какое участие в осуществлении ареста состава XVII съезда партии должны были принять вы?
Ответ. Предварительной договоренности со мной не было. Енукидзе мне говорил, что если б план этот был принят, то большая работа легла бы на меня, и что об этом до совещания он имел разговор с Рыковым и Томским.
Вопрос. Значит, план свержения Советской власти путем ареста состава XVII съезда партии был принят предварительно центром правых?
Ответ. Да, несомненно. От имени центра правых Рыков и вносил это предложение на совещании центра заговора.
Вопрос. И не состоялось это только потому, что Каменев «струсил», а Пятаков не имел инструкций от Троцкого?
Ответ. Не состоялось потому, что не было достигнуто единодушия по этому вопросу. Возражали троцкисты и зиновьевцы.
Вопрос. Тут что-то неясно. Вы показываете, что план ареста XVII съезда партии был принят центром правых, что Рыков, внося это предложение на совещании центра заговора, заявил, что правые могут осуществить этот план собственными силами — гарнизоном Кремля, частями Московского военного округа при участии заговорщиков из НКВД. Почему же это не было сделано?
Ответ. Я уже говорил, что троцкисты и зиновьевцы возражали против этого плана.
Вопрос. Но правые могли это сделать сами, без троцкистов и зиновьевцев?
Ответ. В среде центра правых по этому вопросу также не было полного единодушия: был против или, вернее, колебался Бухарин. Енукидзе говорил мне, что на совещании центра правых Бухарин пытался доказать, что политическая ситуация в стране не такова, что переворот может произойти без дополнительных столкновений, и выступал против плана переворота. Возможно, что в связи с этим правые без поддержки зиновьевцев и троцкистов и без внутреннего единства сами не пошли на осуществление своего плана переворота.
Вопрос. А как лично вы относились к этому плану?
Ответ. Предварительного моего мнения никто не спрашивал. Рыков, должно быть, не сомневался, что я окажу полную поддержку этому плану. Меня об этом плане информировал Енукидзе после того, как план ареста XVII съезда партии был отвергнут центром заговора.
Вопрос. Но когда вы беседовали с Енукидзе, вы высказывали ему свое отношение к этому делу?
Ответ. Енукидзе я ничего не говорил. Но разговор этот произвел на меня большое впечатление. К этому времени в самом аппарате б. ОГПУ сколько-нибудь сильной организации у меня еще не было. Я только приступил к ее созданию. Если бы план был принят и потребовалось участие в осуществлении его, то я оказался бы в дураках и реальной силы выставить не сумел бы. Поэтому меня лично удовлетворила та информация, что до дела не дошло.
Наряду с этим меня напугало, что центр заговора реально ставит вопрос о государственном перевороте и он может быть осуществлен без меня и так, что я останусь на задних ролях. Это обстоятельство и решило вопрос о необходимости форсирования организации собственной своей силы в ОГПУ—НКВД, и с этого момента начинается создание самостоятельной заговорщической организации внутри НКВД. В разговоре с Енукидзе я ему об этом, конечно, ничего не говорил. Я заявил только, что о таких делах впредь прошу договариваться со мной предварительно и не ставить меня в известность постфактум.
Вопрос. Вы показали, что знаете о двух совещаниях центра заговора. Об одном вы уже показали. Что вам известно о другом совещании?
Ответ. Второе совещание центра заговора состоялось летом 1934 года. Незадолго до этого совещания я был у Енукидзе. Он говорил, что в ближайшие дни предстоит совещание центра заговора, на котором троцкисты и зиновьевцы потребуют утвердить их план террористических актов против членов Политбюро ЦК ВКП(б).
Я самым решительным образом заявил Енукидзе, что не допущу совершения разрозненных террористических актов против членов ЦК, что не позволю играть моей головой для удовлетворения аппетита Троцкого. Я потребовал от Енукидзе, чтобы об этом моем заявлении он довел до сведения Рыкова, Бухарина и Томского. Мой категорический тон, должно быть, подействовал на Енукидзе, и он обещал мне, что правые на совещании выступят против разрозненных террористических актов.
Мы условились с Енукидзе, что немедленно после совещания он поставит меня в известность о решении центра.
Через несколько дней я по звонку Енукидзе опять заехал к нему, и он сообщил мне, что совещание уже состоялось, что Каменев и Пятаков внесли большой план совершения террористических актов, в первую очередь над Сталиным и Ворошиловым и затем над Кировым в Ленинграде.
«С большими трудностями, — говорил Енукидзе, — правым удалось отсрочить террористические акты над Сталиным и Ворошиловым и, уступая троцкистско-зиновьевской части центра, санкционировать теракт над Кировым в Ленинграде».
Енукидзе рассказал мне, что Каменев и Пятаков предъявили совещанию требование совершения терактов над Сталиным и Ворошиловым, которое получено от Троцкого. Они заявили, что их террористические организации ведут энергичную подготовку этих актов и что они вряд ли в силах приостановить их свершение. Но, памятуя договоренность со мной, Рыков, Томский и Енукидзе активно возражали, и тогда, в виде компромисса, Каменев внес предложение немедленно санкционировать террористический акт над Кировым в Ленинграде. Он заявил, что необходимо дать выход накопившейся энергии террористических групп, которые могут загнить на корню без дела. Каменев аргументировал также тем, что если центр не утвердит ни одного теракта, то неизбежны партизанские действия отдельных террористических групп организации. И это было санкционировано. Енукидзе от имени центра заговора предложил мне не чинить препятствий этому теракту, и я обещал это сделать.
Вопрос. Вы все время твердите на допросах, что вы, как отвечающий за охрану членов правительства, были против террористических актов над членами ЦК. Как же вы пошли на то, что допустили террористический акт против Кирова?
Ответ. Киров был в Ленинграде, и теракт над ним должен был быть совершен там же. Я предполагал, что, если им даже и удастся убить Кирова, отвечать будет Медведь. А от Медведя я не прочь был избавиться. Он враждовал со мной. Всем известны были мои плохие взаимоотношения с Медведем, известно было также, что я собираюсь его снять, и это, как я думал, будет служить лишним аргументом в пользу моей невиновности и вины Медведя в плохой постановке охраны Кирова.
Вопрос. Поэтому, значит, вы приняли предложение центра заговора, которое передал вам Енукидзе: «Не чинить препятствий теракту над Кировым в Ленинграде»?
Ответ. Да.
Вопрос. И обещали это сделать?
Ответ. Да. Я вынужден был это сделать.
Вопрос. Что вы конкретно сделали?
Ответ. Я вызвал из Ленинграда Запорожца (зам. ПП), сообщил ему о возможности покушения на Кирова и предложил ему не препятствовать этому.
Вопрос. Вы предложили это Запорожцу? Почему ему? Какое он имел отношение к заговору?
Ответ. Я упустил из виду, когда называл своих соучастников, назвать в их числе и Запорожца. Завербовал я его в заговор в конце 1933 года, в один из его приездов из Ленинграда в Москву. До этого мне было известно, что Запорожец, будучи за границей, был завербован немецкой разведкой. Об этом он сам мне сказал перед своим назначением в Ленинград в 1931 году. Он говорил, что несмотря на то, что после его вербовки прошло уже много лет, с ним никто еще не связывался и он никакой работы для них не ведет.
Вопрос. При каких обстоятельствах Запорожец был завербован немецкой разведкой?
Ответ. Возможно, он мне рассказывал об этом, но я сейчас об этом не помню.
Вопрос. А при каких обстоятельствах вы его вербовали в заговор?
Ответ. Запорожец всегда был правым человеком, много лет был украинским эсером. Я использовал все это плюс его связь с немецкой разведкой и без особых усилий завербовал его. Я должен сказать, что еще в 1931 году, посылая Запорожца в Ленинград, я ему говорил, что он едет туда как мой человек, так как Медведь в Ленинграде таковым не является, и что Запорожец должен подсидеть Медведя и сесть на его место.
Вопрос. Так что же вы говорили Запорожцу в связи с решением центра заговора о террористическом акте над тов. Кировым?
