Николай Яковлев - Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс!
Летом 1915 года американская морская пехота высадилась на Гаити. Хотя в стране сохранились президент и правительство, она была низведена до уровня протектората США. Всем правило из Вашингтона морское министерство, на заседаниях кабинета Дэниелса шутливо-серьезно приветствовали: «Слава королю Гаити!» Оккупация породила массу проблем, которые было трудно решить из Вашингтона, и в январе 1917 года Рузвельт выехал туда с инспекционной поездкой.
По пути он остановился на Кубе, где в Гаване встретился с президентом М. Менокалом. Местный руководитель произвел на проезжего американца глубокое впечатление. «Он, очевидно, джентльмен, бизнесмен прогрессивного типа, и не один противник не поставит под сомнение его честность… Кубе, на мой взгляд, необходимо продолжение «упорядоченного прогресса», а не радикализм». Удовлетворенный, Рузвельт продолжил свой путь, а на Кубе через несколько дней разразилась революция. Обвинив германских агентов и в интересах спасения «упорядоченного прогресса», США направили на Кубу морскую пехоту, которая оккупировала остров до 1922 года.
На Гаити Рузвельт завоевал популярность правящей верхушки острова. Он упорно именовал свое посещение «визитом вежливости», хотя в заливе Порт-о-Пренс стояло около 50 американских военных кораблей, и старательно поддерживал фикцию «суверенитета» президента Дартиженава. Американские военные власти на острове получили урок от молодого заместителя морского министра. Президент и он должны были сесть в автомобиль для поездки по острову. Дартиженав первый ступил на подножку. Командующий американскими войсками на острове генерал-майор С. Батлер схватил его за шиворот и оттащил, чтобы дать дорогу Рузвельту. Он, однако, остановил старательного вояку, освободил дрожавшего президента и пропустил его вперед.
На острове Рузвельт интересовался главным образом «прогрессом», достигнутым под водительством морской пехоты. Он, как должное, выслушал сообщения о кровавых расправах американской солдатни над местным населением, принял петиции об освобождении, но не освободил заключенных, а по возвращении в Вашингтон принял активное участие в составлении конституции для Гаити. Ее основной чертой было разрешение иностранцам владеть землей. Впоследствии поразительный документ прозвали «конституцией Рузвельта». Правда, ФДР всегда отрицал, что это положение было внесено по настоянию «Нэшнл сити бэнк».
Морская пехота успешно провела «плебисцит» на Гаити: в пользу конституции – 69 377, против – 355.
V
1 февраля 1917 г. Германия объявила неограниченную подводную войну. Искомый повод для вступления Соединенных Штатов в войну был под рукой. Ф. Рузвельт полагал, что время выжидания прошло. В 1939 году он рассказывал: «Была первая неделя марта… Я явился к президенту и сказал: «Президент Вильсон, разрешите вернуть флот из Гуантанамо, направить корабли в доки Нью-Йорка, с тем чтобы подготовить их к участию в войне после нашего вступления в нее». Президент ответил: «Мне очень жаль, мистер Рузвельт, но я не могу разрешить этого». Я продолжал настаивать, он без объяснения причин отказал, заявив: «Нет, я не хочу, чтобы флот переводился на Север». Я служил во флоте, поэтому отчеканил: «Так точно, сэр» – и направился к двери. В дверях он вернул меня, заявив: «Я хочу объяснить вам то, что не желаю говорить публично. Я не хочу чего-либо… в области военной подготовки, что было бы определенно истолковано будущими историками как недружественный акт в отношении центральных держав»8.
Впоследствии Рузвельт неоднократно подчеркивал, что в последние месяцы перед объявлением войны Германии (с 3 февраля 1917 г., когда США разорвали дипломатические отношения с ней) он готовил американский флот только на свой страх и риск. Однако он не делал ничего без санкций президента и морского министра. Битва с администрацией была выдумана самим Рузвельтом много лет спустя. Заявления Рузвельта такого типа: «С 6 февраля по 4 марта мы на флоте совершили такие поступки, за которые нас можно было и все еще можно заключить на 999 лет в тюрьму» – нельзя принимать всерьез. Серьезно другое – ФДР совещался в то время с критиками правительства Дж П. Морганом, Т. Рузвельтом и др., обсуждая, как бы подтолкнуть его к решительным действиям, а эти люди могли многое.
18 марта 1917 г. пришли сообщения о потоплении германскими подводными лодками еще трех американских судов. 20 марта кабинет решил вступить в войну с Германией. 6 апреля конгресс объявил о том, что Соединенные Штаты находятся в состоянии войны с Германией.
Объем работы морского министерства решительно возрос – личный состав флота во много раз увеличился, достигнув к концу войны 497 тыс. человек. ФДР оказался среди военных руководителей громадного ведомства, что позволило ему неизмеримо пополнить опыт администратора. Хотя он и не избегал ответственности, а был только рад расширению функций министерства, Франклин попытался заговорить о вступлении в действующую армию. Вильсон и Дэниелс наотрез отказали: частично потому, что он был нужен на своем посту, а главным образом не желая способствовать дальнейшему росту популярности ФДР. С его речами, рассчитанными на завоевание национальной известности, администрация уже примирилась, в конечном счете, афишируя себя, он поднимал и престиж демократической партии. Но допустить повторения карьеры Теодора Рузвельта, который во время американо-испанской войны был в действующей армии, они не хотели. Военная слава в свое время прямо вывела Теодора Рузвельта в президенты.
У Франклина хватило здравого смысла отклонить предложение Морской лиги – открыть кампанию за смещение Дэниелса и назначение его морским министром. В то же время Рузвельт подстрекнул близкого к Вильсону журналиста У. Черчилля довести до сведения Белого дома о бюрократизме морского министерства. У. Черчилль выполнил поручение, присовокупив: если дела в министерстве не будут делаться быстрее, им займутся газеты и республиканцы. Это возымело действие: Вильсон приказал Дэниелсу быть энергичнее.
Своим величайшим достижением в годы Первой мировой войны Рузвельт считал установку минного заграждения через Северное море – от Англии до Норвегии, преграждавшего выход германским подводным лодкам в Атлантику. Полмиллиона мин, стоимость – 500 млн. долл. Рузвельту пришлось преодолеть многочисленные препятствия не только специалистов-моряков. Английский министр иностранных дел Бальфур указал, что вторжение в норвежские территориальные воды поднимет деликатные вопросы, регулируемые международным правом. Рузвельт возразил: «Если Норвегия не может выполнять свои обязанности по предотвращению прохода германских лодок через узкую полосу вдоль своего побережья, тогда представляется совершенно справедливым выполнить этот долг за нее». Несомненно, очень вольная трактовка международного права.
Работа началась лишь в августе 1918 года; до конца войны было установлено 70 тыс. мин, что обошлось в 80 млн. долл. Заграждение не успело сыграть сколько-нибудь значительной роли; скорее, введение системы конвоирования, улучшение приборов обнаружения подводных лодок и конструкций глубинных бомб имели куда большее значение, чем экстравагантный план заместителя морского министра. ФДР придерживался иной точки зрения. Много лет спустя с высоты трехэтажного Белого дома он считал, что «недовольство в германском подводном флоте стало возникать в начале октября 1918 года, оно перешло на крейсеры и линкоры и оказало громадное воздействие на мятеж всего германского флота. Не будет преувеличением поэтому заявить, что заграждение в Северном море, начатое установкой мин американским флотом и буквально навязанное британскому флоту, внесло определенный вклад в мятеж германского флота, затем в восстание в германский армии и, наконец, в окончание мировой войны»9. Историки иначе объясняют эти события.
В военные годы Рузвельту пришлось много заниматься трудовыми конфликтами. Он был в составе правительственного комитета, решившего не повышать заработную плату более чем на 10 процентов. АФТ приняла обязательство придерживаться «открытого цеха» на время войны. Но профсоюз плотников, работавших на предприятиях, выполнявших заказы флота, выступил за «закрытый цех». Рузвельт пригрозил, что в таком случае он обратится к лицам, занятым на гражданской службе. Рузвельт вообще считал, что на время войны следует принять чрезвычайные меры. «Всеобщая повинность должна применяться ко всем мужчинам и женщинам, а не только к мобилизованным в армию и флот. Чем скорее поймут этот принцип, тем лучше», – писал он в 1917 году. Сам Рузвельт, как видно, не понимал, что означало бы претворение в жизнь указанного «принципа».
В апреле 1917 года журнал «Эра» писал, имея в виду его многочисленные выступления на этот счет: «Когда я читаю глупые и претенциозные суждения мистера Такого-то, который с гипертрофированным патриотическим пылом требует обязательной воинской службы для всех американских юношей, я вижу вдохновляющую наивность! Какой прекрасной проверкой тезиса было бы, если бы мистер Такой-то со своими пятью сыновьями вскарабкались по грязным ступенькам вербовочного пункта… и завербовались в армию. После года службы пусть они придут и скажут, что за преимущества они приобрели». ФДР немедленно направил статью помощнику генерального прокурора с пожеланием «запереть писаку и всю его банду в тюрьму в Атланте до конца их дней». Министерство юстиции официально ответило: нет закона, по которому можно привлечь к ответственности за подобного рода статьи.
