Патрик Бернхаген - Демократизация
Однако за этим пышным разнообразием, являющимся настоящей находкой для компаративистов, скрывается ряд суровых закономерностей. Все потенциальные демократы сталкиваются с вызовом жестких структурных ограничений. В то время как в 1990‑е годы политические акторы могли влиять на развитие событий в бурный период режимных переходов, в начале XXI в. им существенно сложнее обеспечить эффективное человеческое действие для реализации более долгосрочных задач консолидации демократических институтов.
Во-первых, по сравнению с периодом после окончания холодной войны, когда США остались единственной сверхдержавой и были последовательным защитником демократии, произошли изменения в международной среде. После терактов в сентябре 2001 г. во внешней политике США возник не менее важный, чем демократизация, приоритет обеспечения национальной безопасности. Поэтому, например, была оказана поддержка недемократическому режиму в Эфиопии, борющемуся против джихаддистов. В то же самое время Китайская Народная Республика «дотянулась» до Африки в поисках нефти и сырья, необходимых для поддержания стремительного роста собственной экономики. Для авторитарных режимов в африканских странах, включая Зимбабве и Судан, легко иметь дело с таким режимом-единомышленником, который не требует осуществления демократизации в качестве условия ведения торговли или оказания помощи. Действительно, глобальное распространение демократизации, от которой выиграли все регионы мира, включая Африку, сегодня, возможно, уступает место периоду спада демократии в мире[1006].
Во-вторых, свойственная африканским государствам слабость представляет собой структурное препятствие для углубления демократии. Как отмечает ряд исследователей, демократический проект в Африке зачастую начинался еще до окончания процесса государственного строительства (state building). Центральные правительства, которые не в состоянии проецировать власть на всю территорию своих государств, как, например, в Сомали, ДРК и других «гибнущих» (failing states) или «несостоявшихся» (failed states), являются негодной основой для построения демократии. Действительно, новые демократии в Африке возникали только в самых сильных государствах континента, а не на территориях, страдающих от политической нестабильности, неэффективности правительства и бесконтрольной коррупции[1007]. Ограничение, связанное со слабыми государствами, не должно служить указанием задержать начало демократизации вплоть до создания фундамента эффективной власти. Скорее требуется такой политический порядок, который сопровождается верховенством закона, когда любые претензии на обретение политической власти будут изначально легитимными.
В-третьих, Африка остается самым бедным континентом мира. Современные демократии впервые в истории возникали только в богатых, промышленно развитых государствах мира. Однако предварительное условие достаточного уровня экономического развития, кажется, смягчилось после того, как беднейшие страны Африки, такие как Мозамбик и Либерия, осуществили переход к электоральной форме демократии[1008]. Но как долго может выжить демократия в бедных странах? Утверждается, что рано или поздно избираемые правительства будут вынуждены обеспечить обездоленным группам населения блага экономического развития. В противном случае рядовые граждане потеряют веру в демократию. Однако сегодня большинство африканцев, по-видимому, довольны возможностью распоряжаться политическими свободами, обеспечиваемыми демократическим режимами, даже если они не сопровождаются улучшением материального положения. Этот политический «медовый месяц» уже длится дольше, чем ожидали многие аналитики. Однако терпение многострадальных африканцев не безгранично.
Наконец, политическая культура изменяется медленно. В большинстве африканских стран социальные взаимоотношения, включая отношения между лидерами и их последователями, остаются чрезвычайно персонифицированными. Формальные политические правила зачастую отодвигаются на второй план, а на первый выходят культурные нормы, такие как родство, взаимность и перераспределение. В извращенном виде эти нормы порождают такие патологии, как непотизм и коррупция. Безусловно, элиты в африканских государствах, даже избранные в ходе открытых и честных выборов, всегда выступают в качестве политических патронов, чья главная цель заключается в привлечении лояльной группы клиентов. В большей мере, чем в других регионах мира, они манипулируют структурами государства и процедурами демократии для распределения благ в обмен на голоса избирателей. В условиях такого неформального обмена демократия нередко обретает новые и зачастую чужеродные формы, создающие для рядовых граждан трудности в обеспечении подотчетности их лидеров.
Вышеизложенное дает основания вернуться к вопросу о человеческом факторе. Люди, не очень хорошо знающие реалии африканской политики, часто утверждают, что африканский континент нуждается в более достойных лидерах. Хотя в этой точке зрения есть доля правды, здесь перепутаны причины и следствие. За исключением тех случаев, когда политические лидеры – это самоотверженные служители общества, политические лидеры вряд ли добровольно подчинятся власти закона, усилят формальные политические институты или направят инвестиции скорее в экономический рост, а не в политический патронаж. Короче говоря, демократические лидеры редко появляются по доброй воле. Активные граждане должны сделать их подотчетными. Именно так начинается демократия.
Вопросы
1. Насколько медленнее или быстрее развиваются процессы демократизации в Африке южнее Сахары по сравнению с другими регионами мира?
2. Насколько широко были распространены демократические транзиты в странах Африки в 1990‑е годы?
3. Определите различные типы современных политических режимов в Африке южнее Сахары, используя примеры конкретных стран.
4. Используя в качестве примеров Южную Африку и Зимбабве, сопоставьте траектории режимных трансформаций бывших белопоселенческих государств на юге Африки.
5. Используя в качестве примеров Гану и Нигерию, сопоставьте траектории режимных трансформаций бывших военных режимов в Западной Африке.
6. Какие структурные факторы способствовали демократическим транзитам 1990‑х годов в Африке? Являются ли эти факторы обязательными, достаточными или ни теми ни другими?
Посетите предназначенный для этой книги Центр онлайн-поддержки для дополнительных вопросов по каждой главе и ряда других возможностей: <www.oxfordtextbooks.co.uk/orc/haerpfer>.
Дополнительная литература
Afrobarometer. The Status of Democracy, 2005–2006: Findings from Afrobarometer Round 3 for 18 Countries // Afrobarometer Briefing Paper. 2006. Р. 40. (доступно на сайте <www.afrobarometer.org>). Краткие обзоры общественного мнения в странах Африки по вопросам демократии.
Bratton M., van de Walle N. Democratic Experiments in Africa: Regime Transitions in Comparative Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 1997. Детально изложен материал, содержащийся в данной главе.
Nugent P. Africa Since Independence. L.: Palgrave Macmillan, 2004. Вероятно, это лучший обзор современной политической истории Африки.
Posner D., Young D. The Institutionalization of Political Power in Africa // Journal of Democracy. 2007. Vol. 18. No. 3. P. 126–140. Содержится доказательство возрастающей силы формальных политических институтов.
Schedler A. (ed.). Electoral Authoritarianism: The Dynamics of Unfree Competition. Boulder (CO): Lynne Rienner, 2006. Полезная концептуальная рамка для изучения политической сферы в Африке.
Полезные веб-сайты
www.africanelections.tripod.com – Ценная электоральная статистика по странам Африки.
www.afrobarometer.org – Обзор того, что думают рядовые африканцы.
www.commissionforafrica.org – Содержатся данные, указывающие на необходимость расширения помощи африканским странам.
Глава 23. Восточная Азия
До Чулл Шин, Роллин Ф. Тусалем[1009]
Обзор главыВ главе содержится подробный обзор динамики демократизации в Восточной Азии за последние два десятилетия. Вначале прослежена история демократических транзитов, затем изучены их контуры, модели и источники в сравнительной перспективе. Далее рассмотрена степень консолидации демократий третьей волны с оценкой их функционирования. Наконец, исследованы перспективы демократической смены режимов в Китае и Сингапуре. Анализ данных Freedom House и Всемирного банка показывает, что на новую волну глобальной демократизации Восточная Азия отреагировала с задержкой в том, что касается не только трансформации авторитарных режимов в электоральные демократии, но и консолидации электоральных демократий в успешно функционирующие либеральные демократии. В то же время анализ опросов «Азиатского барометра» (Asian Barometer) свидетельствует о том, что граждане Китая и Сингапура поддерживают существующие в их странах режимы, считая их успешно функционирующими демократиями, и в целом не выступают за демократическую смену режимов в них.
