Газета Завтра - Газета Завтра 762
ИДЕОЛОГИ ПОТРЕБИТЕЛЬСТВА
с помощью и западных, и государственных СМИ сумели добиться культурной гегемонии над большинством городского населения и эффективно использовали массовую культуру как привлекательную упаковку для внедрения мелких ценностей обывателя. Что мы видим в образах, которые внедряли людям как стандарт? Удивительное равнодушие к жизни ближних и к судьбе страны. Это не просто эгоизм, а сильная философия, которая переделывает человека. Особенно это проявляется в моменты национальных катастроф — отсюда у нас столько дезертиров и прислужников врага.
Но Смердяков начала ХХI века — столь страшное явление, что его не мог предвидеть и Достоевский. У всех его героев где-то в глубине еще шевелилась вроде бы умерщвленная совесть, у всех них Бог еще не вполне "умер". Достоевский еще был оптимистом — Смердяков повесился! Но, похоже, этот луч надежды сейчас погас, надо искать новые источники света.
Вот Чубайс, тоже эксперимент Истории. Активный организатор нашего национального бедствия, разрушитель промышленности России, интеллектуальный автор преступных действий, повлекших за собой потерю около 20 миллионов жизней (не считая страданий и убыли населения на всем постсоветском пространстве). Он, соединивший в себе Смердякова и Раскольникова, философ. Ему нравилось влиять на судьбы миллионов, стирать их с лица земли. Это не старуху-процентщицу зарубить, но полет мысли в том же направлении. Краткосрочный преемник Чубайса на посту председателя Госкомимущества Владимир Полеванов рассказывает: "Когда я пришел в Госкомимущество и попытался изменить стратегию приватизации, Чубайс заявил мне открытым текстом: "Что вы волнуетесь за этих людей? Ну, вымрет тридцать миллионов. Они не вписались в рынок. Не думайте об этом — новые вырастут".
Так Чубайс бравировал, будучи уже почти на вершине власти (а может, уже и на вершине — в теневой иерархии "хозяев мира"). А будучи молодым интеллектуалом "неолиберальной революции", он говорил то же самое, но корректно. В своем трактате о реформе, написанном в марте 1990 года, он изъясняется, как какой-нибудь генерал в конгрессе США перед бомбардировками Ирака: "К числу ближайших социальных последствий ускоренной рыночной реформы относятся: общее снижение уровня жизни; рост дифференциации цен и доходов населения; возникновение массовой безработицы". А дальше — рецепты эффективного подавления всяких попыток населения протестовать.
Сейчас, когда все всем ясно и преступный, заведомо разрушительный смысл действий Чубайса в реформе 90-х годов зафиксирован и в российской, и в западной экономической науке, он не уходит, как Смердяков, куда-то в тень и не раскаивается, как Раскольников. Он лезет на трибуну, надежно защищенный охраной всякого рода.
Он демонстрирует небывало аморальное пренебрежение к горю и отчаянию сотни миллионов обманутых людей, чувства которых ему известны: "Я знаю, что занесен в расстрельный список!" Мол, плевать я на вас хотел, руки у вас коротки меня достать. Вот судьба ему предоставила шанс достойно склониться перед этой сотней миллионов — суд оправдал обвиняемых по "покушению" на него в 2005 году. Было ли такое покушение или это провокация, здесь даже несущественно. Оправданы личности — если кто и покушался, то не они.
Любой человек с каплей совести и разума, с обычной этикой, сказал бы: какое счастье, что эти люди оправданы, как бы я жил с грузом вины, окажись приговор неправедным. А дальше — объяснение тех тяжелых ошибок "молодых реформаторов", за которые он лично заслужил ненависть миллионов людей. Так и так, вот их истоки и причины, это урок, я по мере сил стараюсь поправить содеянное. Ведь эта ненависть вполне реальна, и основания у нее очень веские, и он о ней знает.
Такое объяснение напрашивалось, ведь этот повод для Чубайса был просто подарком судьбы — покажи, что Бог для тебя "не вполне умер". Он отвел эту руку с поразительной наглостью. Заговорил что-то о "судебной ошибке", об "экстремизме", о том, что "всякий протест потушим во младенчестве". Вот она — метафизика этой ползучей контрреволюции.
Да ведь и не в Чубайсе дело. Важен голос всей его "социокультурной базы", ее критерии жизненного выбора. Актриса Фатеева (*?) заявила, что "ей нравится Чубайс, потому что он эффективный менеджер". Тут и видна та катастрофа системы ценностей, которая и есть корень нашего национального бедствия. Слишком многим людям стала важна эффективность, независимо от цели и совести. Гиммлер — эффективный менеджер? Его надо любить и уважать. Чубайс эффективно провел приватизацию, уничтожил промышленность нашей "неправильной" страны — Фатеевой он нравится. Она как будто себя играла в фильме "Место встречи изменить нельзя" — там ее героине нравился бандит Фокс, такой эффективный. Вот и пришли, шаг за шагом, к контрреволюции обывателя.
Конечно, после волны любой большой революции наступает отлив, который часто принимает форму контрреволюции. Но во многих случаях революционное движение, даже отступая, находит способ направить и контрреволюцию в такой коридор, что она даже на волне регресса продолжает решать большие задачи, поставленные революцией. Это мы наблюдали, например, в ходе Великой французской революции — Наполеон восстановил монархию, но, по большому счету, продолжал строить новое, буржуазное общество, науку, школу и право, продолжал расширять горизонты развития для Франции. Такие приливы и отливы Франция переживала весь ХIХ век.
Похоже, что в ХХ веке "черви слепые" научились блокировать и такие способы продолжения нового строительства. Они контрреволюцию теперь представляют продолжением революции, да еще и радикальным. Вспомним лозунги Горбачева: "Больше демократии! Больше социализма!" Все это — под знаменем Ленина, с Марксом на устах. Это и есть важная сторона постмодерна, явление общего порядка, всемирно-историческое.
Вот революция в сфере культуры, в индустриальных обществах — научно-техническая (НТР). От нее ждали очень многого, был большой подъем, расцвет науки, молодежь повалила в университеты на научные и технические специальности, ученые не слезали с экранов телевидения, были кумирами публики. Мы пережили этот подъем в "эпоху Сталина", и это было ее проявлением и символом. НТР в России пропитала все стороны жизни, преобразовала основную массу молодежи и придала совершенно новое качество нашей армии, неожиданное для всего мира. Если бы тогда нашим молодым исследователям, конструкторам или летчикам кто-то предложил очень выгодное место на рынке — ларек, крыша, "свой" налоговый инспектор — это показалось бы бредом.
Один летчик пишет в воспоминаниях, как ему выпал счастливый случай — он, лейтенант, ехал в поезде с Чкаловым. Дело было зимой, они оделись, вышли в тамбур покурить, открыли дверь и беседовали. У Чкалова были замечательные меховые летные перчатки, и одна из них выпала в открытую дверь. Лейтенант кинулся было к тормозу, а Чкалов, держась за поручень, перегнулся и с силой бросил другую перчатку назад по ходу поезда. Не думая ни секунды! Удивленному парню он объяснил: найдет кто-то одну перчатку — к чему она ему. А так, неподалеку лежит и другая. Так вот, "эпоха Сталина" сделала в большой массе людей такой взгляд на вещи почти инстинктивным. Сейчас трудно поверить, а это было именно так — во множестве проявлений. И над этим надо подумать, это не просто духовная роскошь, но и источник большой силы.
Но вернемся к НТР. Как шла ползучая контрреволюция обывателей? Обманом, подкупом, промыванием мозгов разделили знание и опутали его кусочки паутиной "интеллектуальной собственности". Сделали знание источником ренты, а ученых и конструкторов превратили в рантье, со всеми комплексами и низостями этого типа. А ведь ученый знает, что любое открытие — это целое здание, и неважно, кто положил в него последний камень. Это, как сказал Эйнштейн, по большому счету почти всегда случайность. Более того, наука — всеобщий труд, учесть его невозможно в принципе. Делать все здание собственностью того, кто положил этот последний камень, — такая же диверсия, как сделать Каху Бендукидзе собственником "Уралмаша". А сегодня уже стали патентовать культурные растения, созданные трудом десятков поколений крестьян всего мира. Чтобы крестьяне исправно платили ренту, встраивают в растение ген-"терминатор", это нынешним ученым нетрудно. И теперь семена каждый год надо покупать у собственника-монополиста, свои не взойдут.
Трудно посчитать, сколько потеряло человечество оттого, что так изуродовали всю систему знания тупым сапогом собственности. Но нельзя не видеть, как увяла за последние 20-30 лет наука как сфера духовного труда. Рантье — он и есть рантье. Мы уже не слышим голоса ученых, как слышали голос Эйнштейна, Бертрана Рассела, Жолио-Кюри или Вернадского. Теперь Смердяков выпускает ученых на экран и указывает, что им говорить, а чего не говорить. Все на наших глазах. С каким демонстративным унижением удушали доставшуюся нам от СССР науку — ведь это не из-за жалких грошей, которые у нее отняли. Это была ритуальная казнь прекрасного порождения "эпохи Сталина".
