Владимир Лисичкин - Глобальная империя Зла
Сопоставление традиционного и современного общества. Побочные явления, обусловленные принципом Ле Шателье и связанные с быстрым изменением условий жизни, проявляются и в духовной сфере. На передний план выходят чисто личностные интересы, ближние индивидуальные цели, погоня за материальными благами и новыми ощущениями. Разрываются связи между людьми, определяющие относительно далекую перспективу. Сущность происходящих изменений наглядно видна из сопоставления современного общества с традиционным.
До начала нового, времени жизнь людей направлялась традиционным обществом. Это общество обладало высокой степенью устойчивости, было скреплено множеством взаимосвязей между людьми. На переднем плане были общественные интересы, а личные имели подчиненное значение. О природе традиционного общества подробно говорится в книге М. Альбедиль /7/, посвященной Древней Индии:
“Носителю традиционной культуры глубоко чуждо восприятие и осознание себя как единственной и неповторимой личности, независимой от других и противоставляющих себя обществу. Представления о своем “я” еще не имели для него того самодовлеющего значения и той исключительной ценности, как у человека современной западной цивилизации. В социальном плане он осознавал себя как часть органического целого – родственной, плановой, конфессиональной сообщности, в которой он был интегрирован. Понятие индивида, столь близкое западному уму, для индийца, скорее, тождественно его социальной роли.
Вследствие этого в традиционной индийской культуре социально-психологические установки и поведенческие модели отличались от привычных нам. Понятие долга, одно из центральных в системе социально-этических индуистских ценностей, было символом и эталоном освященной веками традиции. Долг перед семьей, общиной руководил социальным поведением индивида и с детства направлял его в нужное, т. е. социально потребное русло. Долг призывал строить свое социальное поведение в соответствии с принятыми нормами. Именно соответствие нормативам, провозглашенным обществом, а не более понятное европейскому уму всестороннее развитие индивидуальности было идеалом и образцом для подражания. Возможным отклонениям от фиксированных норм противодействовала вся система официально санкционированной индуистской идеологии. Самым действенным средством контроля был неформальный – общественное мнение, резко осуждавшее неправедность и активно одобрявшее праведность, т. е. следование утвердившемуся обычаю".
Альбедиль описала обычаи и структуру древнего традиционного общества. Многое в нем очень далеко от современности, но некоторые черты, включая приоритет общественных интересов, сохранились и в настоящее время. Прежде всего, это относится к жителям сельских общин и небольших городов.
В древнем традиционном обществе существовали жесткие рамки, ограничивающие деятельность человека. Их ослабление способствовало прогрессу, в частности развитию науки. В современный период развивается процесс атомизации и разобщения людей. Один из крупнейших ученых ХХ века Норберт Винер провел сравнительный анализ традиционного и современного общества (цит. по /8/):
“В небольшой сельской общине, существующей достаточно долго, чтобы в ней сложились более или менее одинаковые уровни понимания и поведения, существуют вполне достойные уважения нормы попечения об обездоленных, управления дорогами и другими общественными средствами, терпимости к тем, кто лишь один-два раза нарушил общественные законы. Как бы то ни было, нарушители находятся здесь, и остальная община должна и впредь жить с ними, с другой стороны, в такой общине человеку не годится быть выше своих соседей. Всегда есть средства заставить его почувствовать силу общественного мнения. С течением времени он обнаружит, что оно является столь вездесущим, непререкаемым, ограничивающим и давящим, что он вынужден будет оставить общину, чтобы защитить себя.
Лишь в большом сообществе, где “господа действительного положения вещей” предохраняют себя от голода своим богатством, от общественного мнения – тайной и анонимностью, от частной критики – законами против клеветы и тем, что средства связи находятся в их распоряжении, – лишь в таком сообществе беззастенчивость может достигнуть высшего уровня”.
Как подчеркивает Винер, из всех упомянутых факторов управление средствами связи – наиболее действенный и важный. В современном обществе наступает изменение социальной психологии. Идет распад взаимосвязей, атомизация людей, мерилом всех ценностей становятся нажива и деньги. Общественная сторона, идеи справедливости отходят на задний план. Происходят коренные изменения в вопросах веры.
Кризис веры. Действия человека во многом определяются двумя факторами – разумом и верой, которые неразрывно связаны между собой как части общественного сознания. Совокупность фиксируемых и накапливающихся знаний – наука – задает рациональный подход к внешнему миру. Вместе с тем, основную сумму своих знаний человек получает от общества, принимает “на веру”. Вера носит надличностный характер. Она как бы связывает человека и общество. Есть и другой аспект слова “вера”, который предполагает существование высших духовных ценностей, стоящих над человеком: человек живет и действует не только для себя, но и для других. Вера связана со смыслом жизни, с понятиями добра и зла. Именно на ее основе человек внутренне регламентирует свои поступки.
Другими словами, вера есть форма отражения общественной стороны человеческого бытия. Человек не может жить сам по себе, он входит в общество, он – его составная часть. Следовательно, вера противостоит индивидуализму, согласно которому разрешено все, что не запрещено, или другими словами – можно делать все, лишь бы не нести ответственности. Вера в значительной степени регулировала общественные взаимоотношения. Особенно это относилось к традиционным религиям. Традиции хранили жители малых городов и сел. Приблизительно такую же роль относительно общественных ценностей играла вера в коммунизм.
Таким образом, если говорить о лучшем будущем человечества, об установлении царства справедливости, то существует преемственность между религией и коммунизмом. Здесь следует отметить работы B. C. Соловьева и русского философа конца XIX века Н. Ф. Федорова, впервые проследившего близость христианских и коммунистических идей. Особый интерес представляет книга настоятеля Кентерберийского собора Хьюлетта Джонсона “Христианство и коммунизм” /9/, где он отметил моменты, в которых христианство и коммунизм вступают в удивительно тесное соприкосновение.
1. “Иисус призывал к всеобщему братству и стремился к нему”.
2. “Иисус возлагал все свои надежды на простой народ и был отвергнут богачами и высшими классами”.
3. Проводится параллель наступления царства Божия с установлением социализма.
4. “Иисус полностью отвергал всякие расовые барьеры”.
5. “Иисус бросил вызов классу как таковому, коммунизм строит бесклассовое общество”.
6. “Для Иисуса характерно то, что он сочетал веру с действием”.
7. Проводится параллель между Христом, пожертвовавшим жизнью ради идеалов, и самоотверженностью людей, начавших строить новое общество.
Рассмотренное сходство было одним из факторов, способствовавших быстрому усвоению широкими народными массами в России идеологии социализма. Коммунизм как одна из форм религии особого рода заключался в вере в человечество, в его светлое будущее, а предназначение людей заключалось в служении человечеству. Однако в последние десятилетия вера в него была подорвана действиями ангажированных Западом идеологов КПСС/10/.
В современном обществе произошло резкое изменение духовной сферы. Общество атомизировалось, доминантой стала личностная сторона жизни людей. Особенно ярко разрушение традиционного общества и традиционных духовных ценностей проявилось в развитых странах и, прежде всего, в США. Во второй половине XX века религия, которая выступала носителем традиций, превращается в чистую формальность. Образно говоря, от нее осталась одна оболочка. Все большее место в религиозной жизни занимают секты. И в Европе и в США происходит фактический отказ от Бога. В приведенном ниже отрывке из лекции Элиезера Воронель-Дацевича, профессора университета Бар Илан в Израиле, наглядно видно состояние христианства в Европе /11/:
“Европа вступает в эпоху постхристианства и перестает быть христианским обществом. В чем это выражается? В том, что интерес к традиционным формам религии постоянно падает. Казалось бы' Вот погиб коммунизм, люди получили доступ к нормальным возможностям исповедания своей веры – и, что мы видим в результате? В Западной Германии с 1991 по 1998 гг. число людей, регулярно посещающих церкви, уменьшилось (да просто-таки упало!) более, чем в 2 раза: с 14,7% до 7%. Менее серьезно, но неуклонно этот процесс происходил в Италии (сокращение почти на треть), не говоря уже о Франции, где о церкви и кюре вспоминают только при регистрации браков и конфирмации. Нотр-Дам превратился в большой музей-ресторан, куда приходят толпы, жующие гамбургеры и "стиморол", чтобы поглазеть на древние ритуалы. Думается, для этих людей воскресная месса стоит в одном ряду с гаданием на картах и показательным выступлением колдунов вуду. И это подтверждают опросы, опыт общения авторов с представителями католической церкви. Один кюре из Нотр-Дама считает, что его храм превратился в бензоколонку, на которой вечно топчется народ, пришедший "подзаправиться". Шведы ходят в кирку по инерции – мол, это единственное место, где можно отдохнуть от повседневности. Британские методисты всерьез обсуждают вопрос, можно ли принимать в свою общину тех, кто и в Богато не верит. И приходят к выводу – можно. Мы все гуманисты. Главное близость к человеку, а не какое-то там запредельное “дело Господне”. Церкви в Западной Европе все больше напоминают почтовые отделения: зашел человек, потолкался от кассы к кассе, записочку написал Творцу Вселенной – и побежал дальше. Бизнес. Проводить в церкви значительную часть свободного времени? Да вы что! Это не то место, где можно чего-то добиться.
