Рифат Шайхутдинов - Современный политик: охота на власть
То же самое относится и к самой власти: не участвуя в мировой игре по высшим ставкам, невозможно начать действовать как власть и организовываться как власть.
Самоопределение конкурентной власти в современном мире
БАЗОВАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА современной власти, которая, собственно, и делает ее властью, — это способность конкурировать здесь и сейчас. Иначе говоря: если власть не понимает, в чем смысл конкуренции в современном мире, в чем можно конкурировать, то она выкидывается из современного мира, а страна теряет суверенность, начиная участвовать в разнообразных проектах, пришедших извне.
Мы не хотим такой судьбы для России, поэтому первый пункт в проблеме модернизации власти — это ее самоопределение как суверенной власти. Это означает следующее.
1. Нельзя принимать состояние России в ситуации внешнего управления и реализации чужих внешних проектов как самоценность или само собой разумеющееся состояние.
Сегодня Россия находится в чужом проекте построения демократии и рынка, в который она попала не в силу злого умысла «зловещих геополитиков» и врагов, а в силу отсутствия ее собственного проекта.
В этих условиях невозможно конкурировать в современном мире. Россия движется по уже заданному ей направлению. Трудно выиграть в игре, в которой соперник заведомо сильнее. Тем более невозможно выиграть у соперника, который либо меняет правила, по которым ты играешь, либо сам их нарушает — поскольку он обладает властью и над трансценденцией демократии, и над трансценденцией рынка. То же самое относится и к праву, и к правам человека.
Россия сегодня вынуждена опираться на оценки извне, находясь в положении ученика или подчиненного, зависящего от расположения духа учителя или шефа.
Власти нельзя рассматривать внешние проекты, в реализации которых мы сейчас находимся, как некоторую ценность. Она может их рассматривать либо как временные подпорки для заимствования, освоения тех или иных технологий, либо как внешние условия — чтобы в результате выйти за рамки этих проектов. Функция реальной власти — задавать перспективу для своего народа через собственные мегапроекты, которые и создают основу для будущей конкуренции, и дают возможность конкурировать прямо сейчас. Именно в таких проектах и происходит становление власти.
Так, по отношению к «западным ценностям» эффективная стратегия состоит не в заимствовании этих трансценденций, не в том, чтобы перенимать их, а в освоении указанных ценностей на основании трансценденций, выработанных в России и соответствующих духу народа[25]. Пока же в стране происходит выстраивание множественных фальшпанелей для того, чтобы обмануть и наблюдателей международных организаций, и, главное, самих себя. Введение собственных стандартов демократии, рынка, права и т. п. в рамках стратегии освоения сразу выведет конкурентоспособность России на новый уровень.
2. Современная власть ощущает себя в ситуации постоянной конкуренции.
В США политические деятели не выдвигают лозунгов типа «догоним», «вольемся в цивилизационное пространство», «займем там свою нишу» — и тем более лозунгов, связанных со стабилизацией. Стабильность означает, что тут же в конкуренции победят другие страны.
Идет постоянное изменение мира. Президент Сингапура написал книгу о том, как его страна попала из третьего мира в первый. Тут же встал вопрос: как долго Сингапур там продержится.
В современном мире не занимают свое место, а постоянно удерживают ситуацию конкуренции, не останавливаясь на достигнутом. Так как мировая конкуренция стала бесконечной, она требует от игроков постоянного переопределения себя в мире и переориентации, все нового движения, постоянной смены альянсов, определения врагов и друзей.
Технология самоопределения в мировой политике становится не просто словом, а реальной технологией работы страны. Если российский МИД этого не понимает, то страна обречена.
То же относится к технологии постоянного нарастания конкурентоспособности, технологической и организационной мощи, даже к технологии перманентной модификации власти для достижения ею максимальной эффективности.
3. Конкуренция сегодня ведется не на материальном уровне.
Конкурируют формы организации, в том числе формы организации власти, результатом которой являются тот или иной материальный уровень страны или качество жизни.
Мировая конкуренция сейчас ведется на уровне нематериальных вещей — борьба идет не за прирост ВВП, экономический рост и т. д., а за создание новых смыслов и стандартов, тем и угроз, новых трансценденций, создание мировой глобальной коммуникации и участие в ней. Тот, кто не участвует в мировой коммуникации, не влияет на нее, не привносит новых смыслов, — тот не существует в глобальном мире[26]. Поле конкуренции меняется от индустриальных технологий к нематериальным — рекламные технологии, технологии моды, управление смыслами, стандартами, социальные технологии, технологии СМИ, власти.
То, что аналитики и экономисты увлеченно обсуждают годовые проценты роста ВВП, значит лишь одно: что этот рост ВВП (и другие показатели) отражает уровень эффективности организации власти и хозяйства в стране. Но нельзя ориентироваться на отражение и конкурировать в зеркале! Конкурировать можно в реальности, а она сегодня определяется прежде всего идеальными сущностями и работой с ними: смыслами, перспективами, оценками. Правильно построенная композиция власти, работоспособные элиты, народ, видящий перспективу, развитые собственные проекты, самоопределение как конкурента даст прирост ВВП автоматически.
В качестве примера вспомним, почему СССР проиграл США в холодной войне. СССР думал, что будет конкурировать в сфере ядерных вооружений, а конкуренция развернулась на другом фронте, к которому он оказался не готов. СССР проиграл в отношении к собственному общественному строю: всем вдруг стало очевидно, что так, как жили в СССР, — «так жить нельзя». США сделали все возможное для развития этого отношения (через идеологию и иные методы), и СССР ничего не смог этому противопоставить. СССР был индустриальной державой, но победила другая схема организации жизни — потребительское общество. Сменив в СССР и России форму организации общественной жизни, США выиграли конкуренцию и на материальном уровне.
4. Изменился объект конкуренции.
Конкурируют сейчас не государства, не материальные объекты, а формы организации общества и власти. Роль государства в мировой конкуренции постоянно уменьшается. Бизнес и организационные технологии становятся транснациональными. Страны, которые не могут конкурировать в одиночку, объединяются в конгломераты — даже ценой отказа от суверенитета. Европейский союз сейчас готов принимать на иждивение страны Прибалтики, только бы накопить массу, сопоставимую с США. Страны Европы перешли на общую валюту, несмотря на то, что отказ от национальной валюты — это удар по суверенитету страны.
Ставки мировой конкуренции высоки настолько, что на кон ставятся и общественные устройства, и прежние исторические связи. Если цена конкуренции — тип общества, значит, надо изменить общество. Если цена конкуренции — люди, надо ассимилироваться и жить с людьми чужих наций и культур, даже если они несовместимы. Ради конкуренции страны готовы, если надо, строить альянсы со своими злейшими врагами и жертвовать историческими союзниками.
В мировой политике изменились объекты и технологии, но основные цели остались прежними: устройство мирового порядка, участие в мировом господстве, контроль над ключевыми типами ресурсов. Если Европа определилась в том, что она проводит глобализацию у себя и занимается собой, то Америка участвует в формировании мирового порядка, продолжает свой проект колонизации. Конкурент России — именно США.
5. Изменился механизм замены форм организации общества и власти.
Если раньше модернизации проходили через социальные катаклизмы, революции или взрывы народного недовольства, гражданские войны, через конституционные или финансовые кризисы и тому подобные экстраординарные обстоятельства, которые в любом случае вызывали потерю темпа, то сегодня создана технология модернизации.
Это механизм замещения. Если у элиты страны есть представление о многофокусной организации власти и такая композиция власти в стране создана, то появляется возможность построения новых инстанций власти и частичного смещения власти в эти новые инстанции. Например, изменяют народ за счет трансформации коммуникации и системы смыслов — и вся композиция власти начинает смещаться в нужную сторону. Игра идет на смещении, на замещении. Власть, которая не может построить альтернативных инстанций, разваливается.
