Пол Лайнбарджер - Психологическая война. Теория и практика обработки массового сознания
Очень часто, и это вполне понятно, офицеры, ведущие психологическую войну, переходят дорогу офицерам безопасности. Во время Второй мировой войны остроту этого конфликта удалось снизить путем создания специальной организации, которая занималась цензурой. Управление цензуры Соединенных Штатов под руководством Байрона Прайса проводило спокойную, умеренную и разумную цензуру всех материалов. Сотрудники этого управления верили, что американская публика совсем не глупа, и позволяли ей знакомиться с плохими новостями, за исключением тех случаев, когда в дело вмешивались службы безопасности или Белый дом. О работе этого учреждения рассказано в прекрасной книге Теодора Купа «Оружие молчания». Из этой книги явствует, что цензура существовала для того, чтобы в обществе не возникало панических и других вредных настроений.
Для сотрудников, занятых в психологической войне, особо важно соблюдать требования секретности. Штатские специалисты – политические эксперты, писатели или специалисты-аналитики – часто имеют хорошее образование и очень артистичны. Им льстит тот факт, что они имеют доступ к секретной информации, а нарушая правила секретности, они испытывают огромное удовольствие, ибо могут показать «людям, которым доверяют», как много они знают. Перед этим искушением почти невозможно устоять. (Этим грешат даже военные.) Но в атмосфере повышенной секретности легко скатиться до откровенной пошлости – многие люди не могут устоять перед желанием похвастаться тем, сколько тайн под грифом «совершенно секретно» им известно. А там, где бок о бок работают военные и штатские, эта человеческая слабость стимулируется соперничеством. Даже в немецких пропагандистских организациях времен Второй мировой войны царила атмосфера сплетен и интриг.
Способы сохранения секретностиЭти способы в условиях пропагандистской работы основаны на предосторожностях, которые диктует обычный здравый смысл, и заключаются в следующем:
1. Засекречивать следует только самый минимум информации. Гриф секретности присваивать только тем документам, которые действительно могут принести пользу врагу. Засекречиванием и рассекречиванием информации должны заниматься специально назначенные офицеры, которых учили это делать. (В годы Второй мировой войны многие штатские люди ставили гриф секретности по делу и без дела, в результате чего люди перестали обращать на него внимание. Автор этой книги однажды обнаружил секретный план союзников в столе у пожилой женщины – стенографистки в Вашингтоне. Она прятала его и другие бумаги в ящике стола, у которого не было ручки. Вытащить этот ящик можно было с помощью пилочки для ногтей – вот так охранялись важные военные секреты!)
2. Засекречивать следует полностью весь отдел, присваивая ему определенную степень секретности. Нельзя разрешать одним сотрудникам работать с секретными документами, а другим – нет, поскольку у людей, пользующихся этой привилегией, появится желание похвастаться своими знаниями, а те, кто лишен ее, будут сгорать от любопытства, которое в данной ситуации вовсе неуместно. Либо всему отделу, либо никому.
3. Нельзя засекречивать работу редактора. Цензура – это совсем другое дело. Чрезмерная секретность, давая отдельным офицерам дополнительную власть, которой они могут распоряжаться по своему усмотрению, может привести к тому, что офицер безопасности, руководствуясь своими литературными, артистическими или политическими вкусами и под предлогом сохранения тайны начнет запрещать те или иные материалы. Неизбежным следствием этого станет нарушение режима секретности и работы всего пропагандистского отдела. Местная цензура должна работать только в соответствии с политикой национальной и военной цензуры. А редактирование и оценка эффективности материалов, переданных по радио, или листовок, – это функция совсем других служб.
4. Секретность, касающуюся печатных материалов, соблюдать достаточно легко. Для проверки листовок существует служба G-2 или другие аналогичные службы. А вот соблюдение секретности на радио – это совсем другое дело. Опыт Второй мировой войны показывает, что «горячие» новости не могут ждать, пока их проверяют на содержание военных тайн, их тут же следует выпускать в эфир. Здесь надо применять два типа контроля, которые дополняют друг друга.
Связь работников радио с секретной службой должна быть круглосуточной, чтобы можно было быстро обработать новости, поступившие из районов боевых действий. Дежурный офицер безопасности должен понимать, что пропаганда имеет огромное значение для победы. Он должен также считать своим долгом защиту интересов радиостудии перед вышестоящим начальником, а не воображать себя начальником, который призван руководить работой ее сотрудников. И для этого есть весомые психологические причины. Если офицер безопасности будет относиться к работе этих людей с пониманием, то они будут охотно сотрудничать с ним. В противном случае он превратится в простого охранника официального статуса своей службы и своего собственного положения. От людей, пишущих тексты передач, требуется более высокий моральный уровень, чем от офицеров безопасности.
Надзор за соблюдением режима секретности можно осуществлять и с помощью технических средств. Офицерам безопасности вовсе не обязательно общаться с работниками радио. Они могут просто прослушивать радиопередачи. Но в этом случае персоналу секретной службы требуется иметь критический склад ума. В отличие от офицеров связи им не надо сотрудничать с пропагандистами. А поскольку им предстоит оценивать качество материалов после их выхода в эфир, они могут высказывать резкие критические замечания. (Большую часть 1942 года и весь 1943 год никто в Вашингтоне не знал, что на самом деле творится на радиостудии в Сан-Франциско. Штатские сотрудники, которые вели передачи на Японию, получали приказы сказать то-то и то-то, а политики в столице не знали, что передается в эфир. Однажды штатские пропагандисты сообщили командованию армии в Вашингтоне, что почти вся информация засекречена и радиопередачи бедны новостями. Только тогда руководство армии и флота, получив сведения от слушателей этого радио на островах Тихого океана, узнало, чем занимается УВИ.)
Таким образом, одни офицеры безопасности проверяют качество пропагандистских материалов во время их подготовки, а другие офицеры осуществляют надзор после их выхода в эфир. Обнаружив те или иные нарушения режима секретности, они передают по своим каналам рекомендации о том, кого надо наказать и что следует исправить. Ответственный за соблюдение режима руководитель лично осуществляет контроль за работой офицеров безопасности, связанных с радиопропагандой. Военный контроль за работой гражданских лиц должен находиться в руках офицера, который обладает способностью все подмечать, но мало говорить. Попытки офицеров безопасности выполнять роль пропагандистов привели к таким же крупным провалам, как и попытки пропагандистов следить за соблюдением секретности.
Ограничения, налагаемые требованиями средств массовой информацииБесполезно вести пропагандистское радиовещание на те районы, где нет радио. Не следует распространять книги среди неграмотных. Эти правила являются очевидными, но их нарушают очень часто. Люди, занимающиеся психологической войной, должны сначала с помощью достоверных разведданных убедиться в том, что их пропаганда достигнет тех групп, на которые она направлена, и только после этого начинать свои передачи новостей и проводить кампании по снижению боевого духа этих групп.
Смешно вести радиовещание на те районы, где огромные массы людей никогда не видели радио. Тем не менее в начальный период войны УВИ на коротких волнах передавало в Японию антияпонские передачи – мыльные оперы и концерты легкой музыки – и это несмотря на сообщения разведки о том, что коротковолновые радиоприемники имеются только у правительственных кругов и очень богатых людей. Таким образом, американские передачи слушали только японские военные и люди, близкие к правительству. Пропаганда оказывает влияние на людей, до которых она способна дойти, а не на тех, которые даже не знают о ее существовании, а для этого надо использовать средние волны. Тот факт, что вражеская контрпропаганда упомянула твой материал, не означает ничего, кроме дежурного обмена комплиментами. Приятно, конечно, узнать, что вражеские пропагандисты услышали твою передачу, но если тебя слушают лишь они, то это чересчур дорогое удовольствие, не приносящее пользы твоей стране.
(Тем не менее это действительно приятно. Весной 1941 года автор этой книги предложил радио Сан-Франциско подготовить передачу о том, что «американские любители искусства» надеются, что японцы вывезут из крупных городов книги и картины, которыми они дорожат. Это было намеком на то, что «воздушные налеты уничтожат ваше имущество, если вы не предпримете необходимые меры». Штатские сотрудники радио выпустили в эфир такую передачу, однако от японцев не последовало никакой реакции. Но четыре дня спустя радио Люксембурга (находившееся тогда под контролем нацистов) передало из Германии на всю Европу, что офицер «проклятого американского министерства авиации» сообщил японцам, что американцы собираются уничтожить памятники культуры их страны. Нацистский комментатор отметил, что такие действия типичны для далеких от цивилизации американцев. Эти слова привел диктор нью-йоркского радио. Автор, конечно, был польщен, узнав, что его идея обошла вокруг Земли, но усомнился, принесла ли она какую-нибудь пользу, кроме того, что потешила его самолюбие. Зато от нее был определенный вред – нацисты получили еще один повод поиздеваться над американцами.)
