Иосиф Сталин - Том 3
Недостаток припасов, вызванный войной, становится все более угрожающим. Дороговизна душит городскую бедноту. А цены все растут во имя прихотей мародеров-спекулянтов.
Зловещий призрак голода и разорения носится над нами…
В то же время надвигаются черные тучи контрреволюции.
Третьеиюньская Дума, помогавшая царю угнетать народ, требует теперь немедленного наступления на фронте, — для чего? Для того, чтобы потопить в крови добытую свободу в угоду “союзным” и русским грабителям.
Государственный совет, поставлявший царю министров-вешателей, плетет в тиши предательскую петлю, — для чего? Для того, чтобы в удобную минуту накинуть ее на шею народу в угоду “союзным” и русским угнетателям.
А Временное правительство, поставленное между царской Думой и Советом депутатов, с 10 буржуа в своем составе, явно подпадает под влияние помещиков и капиталистов.
Вместо обеспечения прав солдат — “декларация” Керенского, нарушающая эти права.
Вместо закрепления вольностей, добытых солдатами в дни революции, — новые “приказы”, грозящие каторгой и расформированием.
Вместо обеспечения свободы, добытой гражданами России, — установление политического сыска в казарме, аресты без суда и следствия, новые предположения о 129-й ст., грозящей каторгой.
Вместо вооружения народа, — угрозы разоружения рабочих и солдат.
Вместо освобождения угнетенных народов, — придирки к Финляндии и к Украине, боязнь дать им свободу.
Вместо решительной борьбы с контрреволюцией, — попустительство разгулу контрреволюционеров, открыто вооружающихся для борьбы с революцией…
А война все идет, и — никаких действительных, серьезных мер для ее прекращения, для предложения всем народам справедливого мира не принимается.
А разруха все растет, и — никаких мер против нее.
А голод все надвигается, и — никаких действительных мер против него.
Можно ли удивляться, что контрреволюционеры все наглеют, подбивая правительство на новые репрессии против рабочих и крестьян, солдат и матросов.
Товарищи! Молча терпеть дальше такие порядки нельзя! Молчать после всего этого преступно!
Вы — свободные граждане, вы имеете право протестовать, и вы должны воспользоваться этим своим правом, пока не поздно.
Пусть завтрашний день (18 июня), день мирной манифестации, превратится в день грозного протеста революционного Петрограда против возрождающегося гнета и произвола!
Пусть взовьются завтра победные знамена на страх врагам свободы и социализма!
Пусть ваш клич, клич борцов революции, облетает весь мир на радость всем угнетенным и порабощенным!
Там, на Западе, в воюющих странах, уже занимается заря новой жизни, заря великой рабочей революции. Пусть узнают завтра ваши братья на Западе, что вы несете им на ваших знаменах не войну, — а мир, не порабощение, — а освобождение!
Рабочие! Солдаты! Подайте друг другу братскую руку и — вперед под знамя социализма!
Все на улицу, товарищи!
Тесным кольцом смыкайтесь вокруг ваших знамен!
Стройными рядами шествуйте по улицам столицы!
Спокойно и уверенно заявляйте о своих желаниях:
Долой контрреволюцию!
Долой царскую Думу!
Долой Государственный совет!
Долой десять министров-капиталистов!
Вся власть Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов!
Пересмотреть “декларацию прав солдата”!
Отменить “приказы” против солдат и матросов!
Долой разоружение революционных рабочих!
Да здравствует народная милиция!
Долой анархию в промышленности и локаутчиков-каппталистов!
Да здравствует контроль и организация производства и распределения!
Против политики наступления!
Пора кончить войну! Пусть Совет депутатов объявляет справедливые условия мира!
Ни сепаратного мира с Вильгельмом, ни тайных договоров с французскими и английскими капиталистами!
Хлеба! Мира! Свободы!
Центральный Комитет РСДРП
Петербургский комитет РСДРП
Военная организация при Центральном Комитете РСДРП
Центр. совет фабр. — завод. комитетов г. Петрограда
Фракция большевиков в Петроградском С.Р. и С.Д.
Редакция “Правды”
Редакция “Солдатской Правды”
“Правда” № 84 17 июня 1917 г.
На демонстрации
Ясный, солнечный день. Бесконечная лента демонстрантов. Шествие идет к Марсову полю с утра до вечера. Бесконечный лес знамен. Закрыты все предприятия и заведения. Движение приостановлено. Мимо могил демонстранты проходят с наклоненными знаменами. “Марсельезу” и “Интернационал” сменяют “Вы жертвою пали”. От возгласов в воздухе стоит гул. То и дело раздаются: “Долой десять министров-капиталистов!”, “Вся власть Совету рабочих и солдатских депутатов!”. В ответ со всех сторон несется громкое одобрительное “ура!”.
Что бросается в глаза при обзоре демонстрации, — так это отсутствие буржуазии и попутчиков. В отличие от манифестации в день похорон, когда рабочие терялись в море обывателей и мелких буржуа, демонстрация 18 июня была демонстрацией чисто пролетарской, ибо главными ее участниками были рабочие и солдаты. Кадеты еще накануне демонстрации объявили бойкот, заявив через свой ЦК о необходимости “воздержаться” от участия в демонстрации. И, действительно, буржуа не только не участвовали, — они буквально спрятались. Невский, обычно многолюдный и шумливый, в этот день был абсолютно чист от буржуазных завсегдатаев.
Короче. Это была действительно пролетарская демонстрация революционных рабочих, ведущих за собой революционных солдат.
Союз рабочих и солдат против сбежавших буржуа при нейтралитете обывателя — таков внешний вид шествия 18 июня.
Не манифестация, а демонстрацияШествие 18 июня не было простой прогулкой, манифестацией-парадом, чем безусловно являлась манифестация в день похорон. Это была демонстрация протеста, демонстрация живых сил революции, рассчитанная на перемену в соотношении сил. Крайне характерно, что демонстранты не ограничились одним лишь провозглашением своей воли, а потребовали немедленного освобождения т. Хаустова,[34] бывшего сотрудника “Окопной Правды”.[35] Мы говорим о Всероссийской конференции военных организаций нашей партии, участнице демонстрации, потребовавшей от Исполнительного комитета, в лице Чхеидзе, освобождения т. Хаустова, причем Чхеидзе обещал принять все меры к освобождению “сегодня же”.
Весь характер лозунгов, выражающих протест против “приказов” Временного правительства, против всей его политики, с несомненностью говорит о том, что “мирная манифестация”, из которой хотели сделать невинную прогулку, превратилась в могучую демонстрацию давления на правительство.
Недоверие Временному правительствуБьющая в глаза особенность: ни один завод, ни одна фабрика, ни один полк не выставили лозунга “Доверие Временному правительству”. Даже меньшевики и эсеры забыли (скорее не решились!) выставить этот лозунг. Было у них все, что угодно: “Долой раскол”, “За единство”, “Поддержка Совету”, “За всеобщее обучение” (не любо, не слушай) — не было только главного — не было доверия Временному правительству, хотя бы с хитрой оговорочкой “постольку-поскольку”. Только три группы решились выставить лозунг доверия, но и те должны были раскаяться. Это группа казаков, группа Бунда и группа плехановского “Единства”. “Святая троица”,— острили рабочие на Марсовом попе. Двух из них рабочие и солдаты заставили свернуть знамя (Бунд и “Единство”) при криках “долой”. У казаков, не согласившихся свернуть знамя, изорвали последнее. А одно безымянное знамя с “доверием”, протянутое “на воздухе” поперек входа на Марсово поле, было уничтожено группой солдат и рабочих при одобрительных замечаниях публики: “Доверие Временному правительству повисло в воздухе”.
Короче. Недоверие правительству со стороны громадного большинства демонстрантов, при явной трусости меньшевиков и эсеров выступить “против течения” — таков общий тон демонстрации.
Крах политики соглашенияИз всех лозунгов наиболее популярными были: “Вся власть Совету”, “Долой десять министров-капиталистов”, “Ни сепаратного мира с Вильгельмом, ни тайных договоров с англо-французскими капиталистами”, “Да здравствует контроль и организация производства”, “Долой Думу и Государственный совет”, “Отменить приказы против солдат”, “Объявите справедливые условия мира” и проч. Громадное большинство демонстрантов оказалось солидарным с нашей партией. Даже такие полки, как Волынский, Кексгольмский, вышли под лозунгом: “Вся власть Совету рабочих и солдатских депутатов!”. Члены большинства Исполнительного комитета, имеющие дело не с массой солдат, а с полковыми комитетами, были искренно поражены этой “неожиданностью”.
