Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 01-11
Шушкевич: Я абсолютно в этом убежден. Но, понимаете, кое-кто хочет, чтобы пошло на такую пользу, что дальше некуда! Вот посмотрите, что происходит в Европе. Хорошо демократизировали Грецию. Но греки хотят работать по-гречески, а жить по-немецки. Немцы говорят: работайте так, как немцы, — будете жить так, как немцы. Для этого нужно время, и нам нужно время. Мы хорошо работаем в Белоруссии, но мы столько потеряли, когда 55 % нашей промышленности работало на войну, что мы еще это не наверстали.
Сванидзе: Время истекло.
Млечин: Благодарю Вас.
Сванидзе: Спасибо.
Сторона обвинения, Сергей Ервандович, — ваши вопросы.
Кургинян: Скажите, пожалуйста, считаете ли Вы, что Уганда является полноценным геополитическим игроком?
Млечин: Ваша честь, Уганда не входит в состав Советского Союза, не входит в состав СНГ, почему мы должны рассматривать этот вопрос?
Сванидзе: Сергей Ервандович, объясните.
Кургинян: Я говорю и спрашиваю: вот, Уганда, любое малое государство, входящее в ООН, является полноценным геополитическим игроком?
Шушкевич: Отвечаю на Ваш вопрос. Исландия меньше Уганды, но играет гораздо большую роль. Давайте не будем другие брать факторы, есть уважение принципов демократии и правового государства — в этом смысле Уганде далеко даже до Белоруссии.
Кургинян: Значит, геополитическим игроком является, например, и княжество Монако, да? Я так понимаю?
Млечин: Ваша честь, мы теперь рассматриваем судьбу Монако, да?
Кургинян: Я объясняю вам, что речь идет все время вокруг подмены понятий, вводимых в вопрос. Геополитическим игроком является держава, которая проводит самостоятельную политику, является самодостаточной, может образовать центр сил вокруг себя, и так далее. Я подчеркиваю, что никто из этих государств не стал и не мог стать таким игроком. Это исторический рок. Исторический рок всегда…
Сванидзе: Сергей Ервандович, перед Вами сидят два бывших руководителя республик Беларусь и Украина. Они подписали Беловежские соглашения. У Вас осталась минута на вопросы к ним. Прошу Вас.
Кургинян: Я спрашиваю этих руководителей, хотят ли они, чтобы их страны вошли в Европу? Да или нет? Односложно.
Шушкевич: Я лично хочу, но считаю, что еще долго нужно работать для того, чтобы пойти в Европу.
Кургинян: Спасибо. А Вы, Леонид Макарович?
Кравчук: Я хочу. Я реалист и знаю, что Украина станет членом Европы.
Кургинян: Европа является фактически демократической империей нового типа — с орденом Карла Великого, единой армией и всем прочим. Если Украина и Белоруссия войдут в новый демократический союз, который образуют Россия и другие государства, и этот союз будет демократическим, таким же, как Европа, с единым русским языком, с единым орденом, и он восстановит СССР на новых принципах, — будете ли Вы «за» или «против»? Вы и вы.
Шушкевич: Я отвечу сразу. Ну во-первых, так фантазировать…
Сванидзе: Если можно, очень коротко, потому что почти не осталось времени.
Шушкевич: …фантазировать — это просто грех, такого не будет. Во-вторых, есть не черно-белое решение вопросов. У нас очень хорошо был…
Кургинян: Да или нет?
Шушкевич: …проработан вопрос о том, чтобы Беларусь была нейтральным государством, потому что у нас будет тектонический слом либо на востоке, либо на западе в ином случае. И этот вопрос достаточно хорошо проработал и может быть новой структура в Европе…
Сванидзе: Спасибо. Леонид Макарович…
Шушкевич: …в свое время такой этап прошла Финляндия, Австрия.
Сванидзе: …я могу Вам дать 15 секунд буквально на ответ.
Кравчук: Когда такой вопрос возникнет, мы поставим этот вопрос на референдум, и если украинский народ проголосует за объединение и восстановление бывшего Советского Союза, значит, народ этого хочет.
Сванидзе: Спасибо.
Сторона обвинения задает вопросы своим свидетелям. Сергей Ервандович, прошу Вас.
Кургинян: Я обращаю внимание на то, что все малые государства рано или… входят в большие — конгломераты, федерации или во что-нибудь… это в закон Европы, это сейчас формируется во многих других частях… Но, казалось бы, почему бы не создать заново некоторое справедливое демократическое государство, в котором бы мы все вместе жили так, как завещали нам наши предки. Но это вызывает совсем другую реакцию. Теперь я хотел бы спросить господина Игрунова. Скажите, пожалуйста, как Вы считаете, эти государства стали независимыми игроками или нет — в том смысле, который применяется во всей геополитике?
Игрунов: Геополитика предполагает, что игрок геополитический формирует исторический курс, формирует мировую политику. Другие субъекты геополитическими игроками не являются. То, что случилось с Советским Союзом — разрушение Советского Союза — привело к глобальной геополитической катастрофе. Каким бы плохим ни был Советский Союз, он тем не менее был балансиром для другой системы — прежде всего, для Соединенных Штатов. С падением Советского Союза воцарилась на некоторое время однополярная система, в которой Соединенным Штатам было позволено все, что угодно. Масса крови пролилось, потому что эта страна, а отчасти Запад в целом совершил, на мой взгляд, недопустимые шаги, которые не были бы совершены, если бы был Советский Союз. Это кровь в Югославии, это кровь в Ираке, это бессмысленная война в Афганистане и так далее. Так вот, а распавшийся же Советский Союз предстает маленькими государствами, которые становятся клиентами либо России, либо Запада, но ни в коем случае не являются самостоятельными игроками. Немногие из них пытаются вести слабую политику, но подвергаются то «казахгейту», то запрещению въезда в Европе, то санкциям ООН и так далее. Только Россия, некоторое время побыв клиентом Соединенных Штатов, пытается вести самостоятельную политику.
Кургинян: Прости, я хочу просто для себя понять, вот просто для себя — так кто же что же получил, черт возьми? Кто что получил, скажи?
Игрунов: Я думаю, что все мы, распавшиеся в Советском Союзе, только проиграли, уступив свое место на арене старым и новым игрокам, которые формируют эту политическую площадку под свои эгоистические интересы.
Кургинян: Так, значит, все проиграли? Спасибо.
Сванидзе: Спасибо. Сторона защиты имеет возможность задать вопрос.
Млечин: Вы сказали о небольших государствах, если я Вас правильно понял, что их судьба — быть клиентами больших государств. Нет ли в этом обидного? И как Вам кажется, не потому ли государства-то вот небольшие небольшие и убежали из Советского Союза, что слышали вот это вот — что «вы можете быть только нашими клиентами»?
Игрунов: Я могу сказать так, что до распада Советского Союза они не были ничьими клиентами. Права украинца были такими же, как права россиян, права белорусов — такими же, как права армян. Только после распада Советского Союза сами захотели быть клиентами Запада и проводниками их интересов литовцы, латыши и так далее. Борьба против России стала их валютой, за которую они продавались. А другие стали просто ареной борьбы. Даже огромная Украина — самое большое европейское государство, не считая России, стало полем раздела. То «оранжевая революция», когда американцы втягивают в свою геополитическую сферу Украину, то реванш, а самостоятельной роли у Украины нет, ее многовекторная политика — совершенно вялая и бессмысленная: то поклон Западу, то обращение к России. Это не геополитический игрок, это слабый, унижающий сам себя игрок.
Млечин: Позвольте, я задам другой вопрос. Когда Вы так отзываетесь об этих государствах, как Вы думаете… и они это слышат, как Вы думаете, захотят они вступить в новый Советский Союз?
Игрунов: Я могу сказать, что Украина — моя родина…
Млечин: После того, как Вы так о них отозвались…
Игрунов: …моя родина, моя боль, и не я о них отзываюсь, а я по-прежнему один из них как советский человек. И я знаю, что правда, даже когда она обидная, но признана, является путем к выздоровлению. А если начинается политкорректность, тогда унижение будет продолжено.
Сванидзе: Спасибо, время истекло. Я объявляю небольшой перерыв, после чего мы завершаем наши слушания.
Сванидзе: В эфире «Суд времени». Последний вопрос наших слушаний, посвященных «Беловежским соглашениям» 1991 года: оправданно ли «Беловежское соглашение» с морально-политической точки зрения?
Пожалуйста, слово стороне обвинения — тезис, свидетель.
