Станислав Белковский - «Империя Кремль». Крепость или крепостная система?
В условиях стойкой неспособности Медведева, все более напоминающего молодого и пышущего психическим здоровьем Константина Устиновича Черненко, руководить кабинетом министров, реальным боссом окажется первый вице-премьер Игорь Шувалов. Как аппаратчик (и по физическим кондициям, sorry) он выше Медведева на 3 головы. (Я не преуменьшаю?). Медведев умеет только ставить резолюции, то есть истерически «расписывать документы», думая, что они типа будут выполняться. (О, святая простота имени вязанки хвороста!) Шувалов же знает, как на самом деле проводить решения в жизнь. Это две большие разницы, как говорят у нас в зарубежной Одессе. Примечательно, что как раз незадолго до переутверждения Шувалова в должности – термин «переутверждение» тоже не вполне корректен, ибо первый вице-премьер при главе правительства Медведеве значит много больше, чем при премьере Путине, так что чувак де-факто пошел на повышение – известный вашингтонский юрист и политбеженец Павел Ивлев обнародовал некие документы. Эти документы, всерьез опубликованные в самых влиятельных деловых газетах мира – The Wall Street Journal и Financial Times, – порождали вполне легитимное подозрение, что Шувалов, возможно, вовлечен в махровые коррупционные схемы. С участием прозрачных бизнесменов Алишера Усманова и Сулеймана Керимова. За несколько дней до объявления состава старо-нового правительства первый вице-президент «Газпромбанка» Александр Шмидт, в силу некоего странного стечения обстоятельств считающийся правой рукой Шувалова по частным и личным финансам, сбил на своем «Мерседесе» маленького ребенка и велел водителю ехать дальше, ибо нечего жалеть всяческое русское быдло, коему несть арифметического числа. В день обнародования указа о кабинете министров все тот же шуваловский Шмидт без тени иронии написал заявление о возбуждении уголовного дела против дамы-блогера, которая раскрыла тайну сбитого ребенка. Помешало все это воцарению Шувалова в качестве главной (фактически) фигуры нового правительства? Нет. Этого достаточно, чтобы понять, что это вообще за правительство.
В кабинете министров есть фигуры комические и трагические. К первым относится, например, бывший кремлевский демиург Владислав Сурков. Он всерьез полагает, что способен руководить аппаратом правительства, то есть заниматься не гламурной фигней, а бесконечным и муторным документооборотом с непредсказуемыми последствиями. Ну-ну. Надеюсь, что вскоре стены Белого дома будут украшены репродукциями картин Хуана Миро, а вместо памятника Петру Столыпину, который почему-то, вопреки путинской воле, так и не построили, возведут мемориал Борхеса. Ничего более радикального/серьезного от Суркова ожидать не приходится.
К трагическим – то есть на тему «не читки требует с актера, а…» – фигурам можно отнести нового (во всех полных смыслах слова, на этот раз) главу МВД Владимира Колокольцева. Во-первых, это один из немногих некоррумпированных (во всяком случае, все так говорят) топ-ментов. Во-вторых, он точно знает, как нейтрализовывать народные протесты – доказал это еще на Манежной площади в декабре 2010 года. В этом конкретном случае животный инстинкт страха перед собственным народом Владимира Путина не подвел. Хотя экс-министр Рашид Нургалиев делал все возможное, чтобы коллегу Колокольцева утопить.
Мой же фаворит – новый министр культуры Владимир Мединский. Дело в том, что несколько месяцев назад, стоя рядом со мною (мне есть что спеть, представ перед Всевышним!) в очереди на паспортный контроль (место действия – московский аэропорт «Домодедово», DME), он пообещал назначить меня худруком одного из важных столичных театров.
– Вы иронизируете, Станислав! – добавил тогда будущий глава Минкульта.
Нет, я не иронизирую. Все гораздо хуже.
2012 г.
Второе лицо России: мы повернемся к вам своею азиатской рожей
Мы как-то довольно быстро, со стремительной печалью привыкли к тому, что комментировать высказывания высших должностных лиц РФ, даже самые формально судьбоносные, становится совершенно бессмысленно и бесцельно. Как минимум, по двум причинам:
– то, что российские руководители говорят/пишут, имеет, как правило, мало отношения к тому, что они реально делают или собираются делать;
– веселая, жовиальная фантасмагория, занимавшая ранее до половины живого объема высоких высказываний/текстов, окончательно вытеснена невеселой, депрессивной фантасмагорией, заполоняющей их тексты уже на 90 и более процентов.
Ну как, например, всерьез обсуждать программную статью премьер-министра Дмитрия Медведева «Время простых решений прошло», опубликованную на прошлой неделе в «Ведомостях»? Что можно сказать о тексте, где:
– ключевым экспертом по современному инвестиционному климату объявлен Ф. М. Достоевский (при всем к нему гигантском уважении);
– доказательствами эффективности текущего кабинета министров объявлены многочисленные бесполезные фантомы – от «Открытого правительства» до «Национальной предпринимательской инициативы» (без кавычек эти псевдосущности упоминать было бы неприлично);
– в заслугу своему правительству Медведев ставит соблюдение бюджетного правила, к незапамятному изобретению которого нынешний премьер не имеет ни малейшего отношения – напротив, отец родной бюджетного правила Алексей Кудрин указывает на стойкую потенциальную неспособность правительства оное соблюдать;
– в 2013-й раз за новейшую историю РФ обещана поддержка малого бизнеса и мифические кредиты малосредним предпринимателем от ВЭБа; разве кто-нибудь может поверить, что в стране с такими транзакционными, прежде всего – коррупционными издержками малый бизнес в традиционном понимании этого термина вообще возможен? Реален только крупный бизнес, местами и временами тщательно вуалируемый под малый;
– в 1446-й раз говорится о системной стратегической несостоятельности нашей экономики, но не предлагается, как и прежде, ни одной (!) идеи коррекции экономической модели;
– проигнорирована тотальная коррупция как источник большинства экономических вообще (и финансовых в частности) проблем государства?
И т. п.
Можно было бы опять посмеяться, но, честное слово, смех в горло уже не лезет. Фактически месседж псевдопрограммного выступления Дмитрия Медведева такой:
– это правительство до сих пор существует, не сомневайтесь;
– сохраняется вероятность, что в 2018 году я, Медведев, снова займу президентский трон – надейтесь.
Для трансляции этих двух тезисов разумнее было бы выкупить в тех же «Ведомостях» рекламную полосу на четыре с половиной года вперед и публиковать двухфразное правительственное послание каждую неделю. Эффект был бы сильнее. Но, несмотря на все вышесказанное, давешнее интервью руководителя кремлевской администрации Сергея Иванова четырем изданиям сразу все же заслуживает некоторого обсуждения. Попытаюсь сейчас оправдать это утверждение по пунктам.
Интервью можно считать своего рода ответом на статью г-на Медведева. Г-н Иванов решил продемонстрировать практическое воплощение известного слогана Алексея Навального «Мы здесь власть!». Мы, а не какое-то там правительство. Неслучайно он несколько раз в раздраженном контексте упомянул блогеров как класс. А кто у нас самый высокопоставленный блогер, известно. Главное же по пункту А: шеф путинской администрации отказался признать действие в полном объеме глав 4 и 6 Конституции РФ, из которых вытекает, что в политической системе России есть формальное второе лицо – председатель правительства. Иванов же утверждает обратное: второго лица нет. Личные сантименты С. Б. в отношении Д. А. хорошо понятны: в конце концов, именно Медведев в 2007 году перешел Иванову дорогу к вожделенному президентскому посту. Но это все же не значит, что высокопоставленный кремлевский персонаж вправе так явно и открыто пренебрегать Основным законом страны. Это – прецедент. Наша власть, разумеется, привыкла напропалую нарушать Конституцию де-факто, но чтобы девственно отрицать ее в принципе?!
Сергей Иванов официально объявил, что низкая явка на выборах – это хорошо, ибо отражает здоровое состояние общества. Европейская же политическая традиция безусловно предполагает, что степень легитимности избранной власти пропорциональна явке, а не наоборот. Так что главный администратор Путина прямо дал понять, что Россия Европой становиться никогда не собирается. «Мы – Азия-с». (Слово «Азия» приводится здесь не в сугубо географическом значении, пусть никто не волнуется.)
Г-н Иванов с некоторым тихим упорством отрицал политическое значение г-на Навального. Дескать, он никто, и звать его никак. Опять же, исходя из европейских политических представлений, человек, который получил на выборах мэра огромной столицы огромной страны почти 30 % голосов, впервые в жизни участвуя в электоральной кампании, не может считаться пустым местом. Как бы к Навальному ни относиться, его теперь нельзя не признать серьезным политиком. Однако же С. Б. ссылается на то, что из-за низкой явки абсолютное число голосов, поданных за оппозиционера в Москве (около 600 тысяч), невелико, а потому нечего и обсуждать. Здесь администратор противоречит уже не только европейскому образу мышления, но и самому себе из п. Б: если низкая явка – это хорошо, то политик, выгодоприобретающий на таком уровне явки, – молодец. Разве нет? В общем, с формальной логикой у проинтервьюированного получается как-то не блестяще. Хотя само намерение объявить г-на Навального никем и ничем в преддверии возможного сурового решения по «делу “Кировлеса”» 9 октября тоже вполне объяснимо.
