Maйкл Брукс - Нефть и внешняя политика
Англо-персидская нефтяная компания под тем предлогом, что она не давала согласия на обследование своей отчетности, в течение многих лет игнорировала или всячески затягивала ответ на требование об обсуждении изменений условий концессионного договора. В то же время компания продолжала поддерживать тесные связи со многими независимыми шейхами на юге, а также с обанкротившимися столичными политиканами. Иногда эти отношения закреплялись путем предоставления официальных займов или при помощи крупных денежных взяток.
Наглядным доказательством зависимости не только различных групп, но и большинства членов правительства Ирана от Англо-персидской нефтяной компании явилась деятельность сэра Арнолда Вилсона, о котором Кук и Девенпорт сказали следующее: «Сэр А. Вилсон, до того как он стал расходовать деньги в Мохаммере, выплачивал большие суммы из английских фондов в бытность свою гражданским комиссаром в Ираке». С восстаниями на юге и попытками свергнуть правительство Реза-хана в Тегеране странным образом перекликалось следующее заявление сэра А. Вилсона, в то время руководителя Англо-персидской нефтяной компании, в газете «Эдинбург ревью»: «Без этих денег {проценты, вносившиеся в иранское казначейство в размере 500 тыс. ф. ст. в год} задача сохранения порядка и поддержания государственного аппарата в течение трудных лет, последовавших за войной, была бы неосуществимой. И если такая страна, как Персия, не может балансировать свой бюджет, она должна либо стать зависимой от иностранных займов, либо в ней воцарится анархия. В обоих случаях она теряет свободу действий».
Это заявление заслуживает внимательного изучения, так как оно дает прекрасное представление о тактике империализма: как только военные силы отступили, их сменило экономическое и финансовое господство концессий, сопряженное с правом вмешательства во внутренние дела страны и другими привилегиями. Все, что Вилсон пытался провести при помощи, господствующих классов Ирана, несомненно, обусловливалось выгодами, которые обе стороны извлекали из Англо-персидской нефтяной компании. Он пытался убедить эти классы в том, что они в финансовом отношении связаны с компанией, что они никогда не могли бы управлять страной без ее помощи, что государственный бюджет, проводимый ими в соответствии со своим собственным карманом, был гарантирован компанией, что она положит конец их зависимости от любого иностранного государства, помимо британского, и защищает их от «анархии», которая означала бы конец их господству. Короче говоря, Вилсон с полным основанием предупреждал их о том, что, если Англо-персидская нефтяная компания прекратит свою «филантропическую» деятельность, они потеряют «свободу действий».
Однако люди, к которым были обращены эти увещевания, либо потеряли власть, либо чувствовали, что они могут и должны добиться возможности извлекать большую выгоду из этой наиболее доходной отрасли промышленности страны. Многие из независимых шейхов, так охотно соглашавшиеся на предоставление концессий или заключение других договоров с иностранцами, и в первую очередь с англичанами, должны были подчиниться центральному правительству. Мелкие враждующие между собой партии, которые раньше были так полезны англичанам, теперь не могли уже оказывать им прежние услуги.
Наиболее прочной опорой Англо-персидской нефтяной компании на юге был шейх Мохаммеры, который управлял территорией, расположенной против Басры на расстоянии нескольких километров от Абадана. Поднятое им осенью 1924 г. неудавшееся восстание, имевшее целью оторвать нефтяную провинцию от Ирана и присоединить ее к Ираку, явилось кульминационным пунктом и в то же время крахом всей этой политики.
В дальнейшем позиция, занятая англичанами, основывалась на признании, что центральное правительство стабилизировалось и что Реза-хана, ставшего премьер-министром в апреле 1923 г. и шахом через два года, нужно скорее задобрить, чем становиться в оппозицию к нему.
В своем выступлении в палате общин в июле 1927 г. сэр Остин Чемберлен должен был признать перемену фронта. Он заявил:
«Южная Персия, безусловно, находится под властью тегеранского правительства, и племена бахтиаров, на территории которых находится нефть, разбиты. Власть шейха Мохаммеры, через территорию которого проходили нефтепроводы, уничтожена. Я не стану останавливаться на истории шейха Мохаммеры Хазаля — человека, которому была обещана поддержка Великобритании как официально, так и неофициально, человека, добросовестно поддерживавшего и защищавшего интересы Великобритании во время войны в Месопотамии и рассчитывавшего на наше обещание о защите. Это — история, которую ни один англичанин, знающий факты, не может вспомнить без стыда. Англия нарушила слово, данное шейху Хазалю, ссылаясь на более высокие интересы персидского правительства. Британское правительство, поскольку шейх являлся пленником в Тегеране, положилось на «категорические заверения» персидского правительства...».
Однако, возможно, виновато в этом было не одно только британское правительство. Ибо Англо-персидская нефтяная компания, сохранившая свои позиции в Южном Иране и в районе Персидского залива, при помощи тщательно разработанных мероприятий следовала за английским правительством в его политике предательства. Компания была непосредственно связана с тегеранским правительством.
Начиная с 1925 г. Англо-персидская нефтяная компания и английское правительство начали вести переговоры непосредственно с шахом Пехлеви, известным ранее под именем Реза-хана, «на прочной и дружественной основе». С одной стороны, Великобритания уступала под давлением неблагоприятных обстоятельств, с другой стороны — двуличная политика шаха возбуждала в ней известные надежды. Реза-хан определенно взял курс на достижение большей политической самостоятельности Ирана путем внутреннего накопления сил и использования разногласий между Великобританией и СССР, с учетом позиции Соединенных Штатов — потенциального партнера, держащегося в тени. С другой стороны, он был полон решимости сохранить, насколько возможно, старинные привилегии землевладельцев и других имущих классов. Министры и 30 членов верхней палаты были назначены им лично, так же как и высшие чиновники провинций. Кабинет министров состоял, главным образом, из людей, которые играли роль мальчиков на побегушках. Все политические партии были запрещены. Все коммунисты, а также сторонники демократии были объявлены вне закона.
Полуфеодальный характер политики Реза-хана и систематическое культивирование антирусских настроений создали к 1930 г. базу для англо-иранских отношений. Первый фактор гарантировал должное отношение к концессиям Англо-персидской нефтяной компании, а второй создавал возможность опереться в области внешней политики на мощную державу. Но, несмотря на пылкость чувств по отношению к шаху, проявляемых особенно рьяно сэром Перси Коксом, давнишние требования Ирана о заключении нового соглашения с Англо-персидской нефтяной компанией становились все настойчивее.
Компания по-прежнему прибегала к тактике затягивания переговоров, как оружию своей политики. Переписка и дискуссия о пересмотре соглашения 1901 г. тормозились, и когда министр иранского двора жаловался в письме от 12 августа 1928 г. на безрезультатность переговоров, лорд Кэдмен, главный заправила Англо-персидской нефтяной компании, также обращался в Тегеран; его цель, однако, заключалась не в том, чтобы согласиться на пересмотр соглашения, а в том, чтобы добиться пролонгации первоначального договора.
Год спустя шах снова перешел в наступление. В 1930 и 1931 гг. он послал министра двора в Лондон для возобновления переговоров. Но эта поездка иранского министра имела иную цель. Когда доходы Англо-персидской нефтяной компании в 1930 г. упали до 4 млн. фунтов стерлингов, а в 1931 г. — до 2 миллионов и платежи шаху сократились с 1341 тыс. фунтов стерлингов в 1929 г. до 1288 тысяч в 1930 г. и до 307 тысяч в 1931 г., иранское правительство сочло эти платежи оскорблением и отказалось принимать их. Трудно было убедить Реза-хана в том, что сокращение его доходов явилось результатом кризиса в нефтяной промышленности, — он считал, что добыча нефти в Иране сокращается преднамеренно, с тем чтобы сократить его собственные доходы. Положение еще больше ухудшилось, когда Англия отошла от золотого стандарта, в результате чего отчисления, выражавшиеся в сумме 4 млн. фунтов стерлингов, сократились на одну треть.
Если верно то, что кризис нефтяной промышленности Ирана явился следствием общего кризиса 1929 г., то также верно и то, что сокращение добычи нефти в Иране и установление определенной зависимости между размером добычи нефти Англо-персидской нефтяной компанией в Латинской Америке и на Среднем Востоке было проведено без предварительной консультации и без согласия Ирана. Более того, существует предположение, что всякие решения по вопросу об иранской нефти были поставлены в зависимость от секретного картельного соглашения, заключенного между Англо-персидской нефтяной компанией и «Ройал датч-Шелл». Когда спустя некоторое время, в январе 1933 г., сэр А. Вилсон снова затронул вопрос о компании, он подтвердил подозрение иранского правительства. Указав на то, что рост добычи нефти в Иране с 1 млн. тонн в 1919 г. поднялся до 6 с лишним млн. тонн в 1931 г., он добавил: «Добыча нефти могла бы быть легко удвоена, но компания в интересах ее акционеров и получателей аренды, а также в интересах всего мира, решила не создавать оргии перепроизводства»[15].
