Дмитрий Зыкин - Большая игра
Точный огонь русской артиллерии производил всесокрушающее действие, а тут еще подоспел Корнилов на пароходе-фрегате «Одесса», за ним шли еще пароходы — «Крым» и «Херсонес». Навалившись общими силами, русские довершили разгром турецкой эскадры и благополучно вернулись в Севастополь. За столь славную победу Нахимов получил орден Святого Георгия 2-го класса.
Война складывалась для России благополучно. Победы на суше при Ахалцыхе и на море у Синопа ясно показали, что без помощи Англии и Франции Турция обречена на быстрое поражение. Как и следовало ожидать, англо-французский флот поспешил в Черное море.
А на Кавказе, узнав о победе при Ахалцыхе, другие наши части решили доказать, что ничуть не хуже своих товарищей, и рвались в бой. Зимой 1853 года Александропольский отряд добился ошеломляющего успеха при Баш-Кадыкляре. Николай I потребовал от Воронцова продолжить наступление, однако сложные погодные условия и нехватка людей не позволили реализовать смелый план царя. Воронцов указывал на объективную невозможность наступления, Паскевич его поддержал, и кампанию решили открыть весной 1854 года.
То же самое относилось и к балканскому фронту. Активные боевые действия там начались в марте 1854 года, когда наши успешно переправились через Дунай сразу в трех пунктах. Турки пытались сопротивляться, но ничего не могли поделать с русскими. Пали города Гирсов и Баба-даг, открывался пусть на Силистрию — важную крепость в Болгарии. Пока что все шло для нас как по маслу, и Николай I очень щедро наградил всех отличившихся и в первую очередь командующего, то есть Горчакова.
Весной 1854 года в Финский залив вошли английские корабли, ожидая прибытия французского флота. Царь требовал решительных шагов от наших военачальников, но тут и в Черном море появились английские и французские эскадры. 20 апреля 1854 года девятнадцать линейных кораблей и девять пароходофрегатов приблизились к Одессе.
Обстрелом и последующим десантом противник намеревался принудить защитников города к сдаче. 22 апреля восемь фрегатов, в совокупности вооруженных 350 пушками, начали обстреливать нашу батарею № 6. У русского командира — прапорщика Щеголева было четыре орудия и двадцать восемь человек. Шесть часов шел непрерывный бой, две русские пушки вышли из строя, но Щеголев не сдавался. Наши солдаты раскалили на огне ядро и выстрелили им по вражескому кораблю «Вобан». «Вобан» загорелся и вышел из боя. Англичане попытались высадить пехоту, но тут заговорила резервная батарея № 14, и неприятель, понеся потери, поспешил убраться.
С русской стороны в сражении участвовали не только военные, но и сугубо штатские лицеисты. Учащиеся Скоробогатов и Деминистр под обстрелом доставляли командующему одесским гарнизоном сообщения от Щеголева. Настоящим героем показал себя студент Пуль. Увидев, что крестьянин, везший боеприпасы, испугался и сбежал, Пуль прыгнул в повозку и под шквальным огнем доставил заряды на батарею.
Небольшой отряд Щеголева сопротивлялся до тех пор, пока рядом не вспыхнул пожар, грозивший взорвать зарядные ящики. Щеголев приказал уходить, и едва наши солдаты отошли, как раздался взрыв. Никто из русских не пострадал. Батарея № 6 замолчала, и все же это не принесло англичанам и французам победы. Все остальные одесские батареи сохранили боеспособность, а у врага уже четыре фрегата были сильно повреждены. Понимая полную бесперспективность дальнейшей канонады, союзный флот ретировался в Варну.
Николай I по итогам сражения произвел Щеголева в штабс-капитаны. Кроме того, отважный командир получил орден Святого Георгия 4-й степени. Студенты Скоробогатов, Пуль и Деминистр были приняты на службу подпрапорщиками и награждены знаками отличия Военного ордена[36].
А что же наша Дунайская армия? Предсказания Паскевича относительно войны на нескольких фронтах начали сбываться, и он, как в свое время Кутузов, стремился измотать противника. Фельдмаршал действовал «медленно», и его, опять же, как и Кутузова, критиковали за «нерешительность». Паскевич никогда не забывал, что чем дальше Россия оторвется от своих баз снабжения, тем проще будет Австрии перерезать коммуникации. Дунайская армия окажется зажатой между турецкими и австрийскими войсками, оставшись без подвоза продовольствия и боеприпасов. И все же, получив сведения о том, что Австрии требуется целых 5–6 недель на мобилизацию, Паскевич начал движение в сторону Силистрии.
В мае наша артиллерия начала обстрел Силистрийской крепости. Отметим, что в осаде принимали участие и так называемые «штуцерные», то есть стрелки с нарезными ружьями. Меткий огонь русских штуцерных наносил серьезный урон туркам.
Между прочим, один из центральных антироссийских мифов Крымской войны связан с «отсутствием» у России нарезного оружия. Из чего вытекало и второе обвинение: мол, «косный» царь не понимал значения новых технологий, а страна была отсталой. К разбору и опровержению этой пропагандистской выдумки мы еще вернемся, а сейчас возвратимся к событиям вокруг Силистрии.
Турки сосредоточили в крепости значительный гарнизон и артиллерию. Укрепления также были внушительны, причем инженерными работами руководил итальянский специалист Гавоне. Русские встретили ожесточенное сопротивление, и штурм, предпринятый в конце мая 1854 года, несмотря на первоначальные успехи, окончился неудачей. Беда не приходит одна: когда Паскевич отправился лично осмотреть турецкие укрепления, его контузило ядром. Старый фельдмаршал слег.
«Любезный Отец-командир! — писал Паскевичу царь. — Сдав армию Горчакову, молю тебя не оставаться в Яссах, а поезжай в наши границы лечиться, где тебе удобнее, в Киеве или в Гомеле»[37].
Паскевич покинул армию. Командовать под Силистрией остался Горчаков, который сразу же столкнулся с необходимостью отражать опасные вылазки турок. Осада затягивалась. Тем временем австрийцы сосредоточили свои войска не только в Трансильвании к северу от нашей Дунайской армии, но и в Галиции и Буковине, то есть на границах с Россией.
К счастью, Паскевич оправился от контузии и включился в работу. Его заметно тревожили недвусмысленные приготовления австрийцев. Лучшую часть нашей армии — гвардию — пришлось отправлять в царство Польское. На Балтике к англичанам присоединились французские корабли, вместе они подошли к Кронштадту. На южном театре неподалеку от Стамбула наращивалась англо-французская сухопутная группировка. Уже в мае 1854 года она достигла 36 тысяч человек, и подкрепления всё прибывали.
А тут еще и Пруссия заключила с Австрией военное соглашение, в котором оговаривалась возможность совместной войны против России. Оценив общее стратегическое положение, Паскевич убедил Николая I в необходимости оставить Молдавию и Валахию.
Отход производился организованно, никакого бегства или паники. Спокойно эвакуировали раненых, забрали всю артиллерию, и только в конце августа турки смогли войти в покинутый русскими Бухарест. Почти сразу же в османские пределы вошла австрийская армия, которая и заняла Дунайские княжества. Вена, формально не объявлявшая войны Петербургу, действовала как явный враг. Ради сдерживания Австрии пришлось оставить значительные силы, которые очень бы пригодились нам в Севастополе. У русского командования уже не было сомнений, что в Крым последует десант трех держав (Турция, Англия и Франция). И действительно, в сентябре 1854 года противник высадился в Крыму.
Крымская война: битва в окружении
Ранее мы говорили о предположениях русских военачальников относительно планов противника. Но это были только догадки, основанные на разведданных и универсальных принципах ведения войны. А как представляли себе войну с Россией западные стратеги? На какие козыри рассчитывали, что собирались делать?
Этот вопрос хорошо исследован в европейской историографии, вот и давайте воспользуемся классической работой Эмиля Даниэльса, который завершил многотомный труд своего учителя Ганса Дельбрюка «История военного искусства».
Лондон и Париж тщательно готовили против России так называемый поход «цивилизованных стран против московитов». По мысли англичан и французов, в коалицию следовало вовлечь не только Австрию, но и Пруссию, а также Швецию и германские княжества. Активные дипломатические консультации шли по всей Европе. Так, например, шведский король Оскар I согласился выставить шестидесятитысячную армию, потребовав себе Финляндию, всю Прибалтику и Петербург. Эта комбинация встретила понимание у французов, но Швеция сделала оговорку: вступить в войну она согласна лишь при условии, что и Австрия нападет на Россию.
Вена демонстративно бряцала оружием у наших границ, но переходить их не решалась. «Ястребы» в австрийской элите давили на своего императора, но он колебался. Неуверенность Вены заставила и шведов повременить с выступлением и подождать, как будут развиваться дальнейшие события. Подобным образом рассуждали и в Пруссии, которой Париж тоже предлагал территории за счет нашей страны. Угроза всеобщей войны против России сохранялась, и все зависело от того, добьются ли англичане и французы крупных побед.
