Владимир Соловьев - Империя коррупции. Территория русской национальной игры
Ах да, конечно, мы не должны забывать, что по действующему законодательству компании передаются в доверительное управление. Яркий пример – деятельность депутатов Государственной думы, которые, конечно, идут в Думу совсем не за тем, чтобы защищать свой бизнес. Правда, потом возникают вопросы: а как же, допустим, громкое дело депутата Госдумы господина Егиазаряна, когда некий государственный чиновник якобы передал господину Егиазаряну чемодан денег, на которые этот депутат Госдумы стал проворачивать некую аферу и не довернул? Это что, дурной анекдот? Каждый раз, когда открываешь газету и читаешь, как депутаты Госдумы и члены Совета Федерации, даже особо не стесняясь, рассказывают о своих бизнесах, испытываешь некоторое чувство неловкости за себя, если до сих пор наивно полагаешь, будто принимаемые ими законы могут хоть в какой-то степени поставить под удар тот самый бизнес, который их кормит. В конце концов, они же депутаты, а не идиоты. В чем в чем, а уж в идиотизме их обвинить точно нельзя.
Кроме того, чисто по-человечески – кто будет спорить с тем, что они поступают абсолютно правильно? Ведь они действительно трудятся и даже не берут у государства денег за свой труд, ни в коем случае. Они просто по прошествии некоторого времени получают в том или ином виде выгоду за счет роста стоимости активов принадлежащей им компании.
Происходит взаимное делегирование полномочий. И примеры депутатов Госдумы или членов Совета Федерации, которые ведут свой бизнес, забрасывая все необходимые, ведомые и неведомые существующие инстанции депутатскими запросами, демонстрируют нам не только попытки отбить деньги, которые эти люди вынуждены платить за место, но и, кроме всего прочего, искреннее желание поддержать родственный бизнес. К примеру, я неоднократно наблюдал, как на моих передачах Владимир Вольфович Жириновский гневно проклинал, скажем, губернатора Краснодарского края Александра Николаевича Ткачева, а вскоре выяснялось, что гнев его не случаен – оказывается, в какой-то момент времени не были учтены некоторые пожелания Владимира Вольфовича, которые лучше было бы все-таки учесть.
Да, лоббирование. Да, сложная система отношений. Но как иначе? В начале книги мы уже рассматривали пример того, как человек становится тихим и скромным работником больницы. На эти деньги, как мы успели выяснить, он прожить не может, значит, надо как-то дальше крутиться. Поэтому он на своем месте будет немножко принимать благодарность пациентов – скажем так, не только в форме теплых слов. Причем он ведь даже ничего не вымогает, ничего не просит. Сами приносят! И здесь нет ничьей вины – так получилось! И сами приносят, и сами благодарят каждый раз, и это проявляется на всех уровнях, и чем дальше, тем больше наша жизнь начинает напоминать ту гипотетическую площадь в гипотетическом среднеазиатском городке – со столом, стулом, красным телефоном и людьми, выстроившимися в очередь давать деньги: не потому что надо, а потому что так принято, так заведено, так будет лучше.
* * *Пойдем дальше. Давайте представим себе самую страшную ситуацию: ваш близкий знакомый становится начальником. Вы приходите к нему и говорите: «Старичок, слушай, вот ты тут как раз стал начальником, а у меня, не поверишь, ну до смешного, вот прямо в точности в этом бизнесе есть компания. Можешь помочь с заказом?» И он вам отвечает: «Конечно… нет». Что вы о нем скажете? Да вы вообще не поверите, что такое возможно. Он что, с ума сошел? Да какая ему разница, кому помогать? Вы же столько лет учились вместе! Это же совершенно нормально. Вы ему говорите: «Ты же меня знаешь, я все сделаю хорошо».
И точно так же все это работает в обратную сторону. Вот, к примеру, берем любого из вас, читающих эту книгу, и назначаем на государственную должность. Вы садитесь и начинаете думать: «Так. Буду честным. Налажу работу, выясню, что в отрасли происходит. Кто у меня в этом разбирается? О, знаю замечательных ребят, занимаются бизнесом как раз в этой сфере, талантливые, толковые, подтяну их!» И подтягиваете. Долго разговариваете с ними, обсуждаете все тонкости и нюансы, они говорят: «Старик, ты же должен быть уверен, что все нормально. Давай мы твою жену на работу возьмем?» Вы, конечно, с радостью соглашаетесь – ну ей же там действительно будет лучше работать, и зарплата другая, и условия не сравнить. А еще у вас сын подрастает, только что институт закончил, совсем пока бестолковый пацан, куда его? «А давай, – предлагают вам эти ваши знакомые, – мы его в смежную компанию устроим, пусть растет парень?» Ну просто отлично, замечательно.
Конечно, замечательно. И дальше выясняется: так как вы уверены, что вокруг все воруют, то направляете деньги абсолютно честно по конкурсу, но тем структурам, к которым испытываете чувство доверия, вот этим самым своим знакомым. И неважно, что их компания зарегистрирована вчера или позавчера, – людей-то, которые за ней стоят, вы знаете и абсолютно уверены, что уж они-то ни в коем случае ничего не украдут. И искренне пытаетесь сделать все возможное, чтобы компания получила заказ. Потому что в крайнем случае вы, как это заведено в России, можете напрямую позвонить директору и сказать: «Старичок, ну мы же договаривались!» И ни о каких взятках даже речи нет. Ну вдруг случайно «мерседес» образуется. Или передадут переходящий российский приз – швейцарские часы. Никто даже не будет говорить, сколько они стоят, – неприлично ведь человеку на такой должности дарить какие-нибудь плохонькие часы. Поэтому с ростом должности растут и подношения. Никто не вымогает, что вы! Просто все умеют дружить. И так услуга цепляется за услугу, а потом как-то неожиданно само собой получается, что глядь – они уже на рынке монополисты. И вы себя неплохо чувствуете. А потом вас вдруг с должности снимают, и компании хлоп! – и нету.
Ну и как в таком случае можно говорить о каком-то засилье коррупции и воровства? Кто ворует? Все же работают, все же этим живут. Да, фирмы-прокладки. Но это же для того, чтобы другие не украли! Просто чтобы быть уверенным, что никто не скроется и все будут работать. Тут же все знакомые, уважаемые люди. И это происходит на всех уровнях, просто при повторе на более высоком уровне речь идет о другом размере цен. Но мы же знаем, с кем работаем, – это прекрасные, порядочные люди. И они действительно прекрасные, порядочные люди. Они приходят и говорят: «Старик, ты не поверишь! Тут все вокруг воруют!» Кто ворует? Эти? Боже мой! Конечно, этого допускать нельзя. Уж с чем с чем, а с воровством мы боремся всеми возможными методами. Ведь что такое воровство? Воровство – это когда деньги уходят мимо семьи. А когда они неэффективно тратятся внутри семьи – ну, что поделать, никто не совершенен.
* * *Говоря о традициях борьбы с мздоимством и казнокрадством в России, невозможно обойти вниманием коррупционные скандалы времен Петра I – воровали бешено. А кто был главным коррупционером? Александр Данилович Меншиков, сподвижник императора, выдающийся государственный деятель и самозабвенный корыстолюбец. Почему же ему позволялось столько? Так ведь друг! Мог в ноги пасть, рассмешить государя, покаяться, коленце выкинуть – и, глядишь, все хорошо. При Екатерине II тоже дикая коррупция была. Спросите, среди кого? Так фавориты же! Почему за свои потемкинские деревни светлейший князь Таврический не лишился головы, свободы или хотя бы места при дворе? Неужели сумел ввести императрицу в заблуждение? Нет, Екатерина была мудрой правительницей и прекрасно понимала, что это откровенный обман, но – что можно было Потемкину, не дозволялось никому иному. И почему-то сразу куда-то делась коррупция, когда пришел к власти Павел – да потому что друзей у него не было! Не умел дружить и не хотел. Привело это, правда, к неспособности противостоять английскому заговору, результатом которого стало, выражаясь современным языком, физическое устранение Павла группой офицеров.
Конечно, существует распространенное представление о мировом опыте работы понятных и прозрачных государственных систем, при которых коррупция невозможна. Это опыт стран, которые принято называть демократическими. Но представление это неверно, потому что при более внимательном рассмотрении обобщение сделать не удастся. В демократиях различного уровня может присутствовать низкий уровень коррупции, но вероятность того, что этот социальный недуг расцветет в полной мере, отнюдь не равна нулю. Такие страны, как Китай или Индия, показывают в разные периоды своей истории разные примеры – когда коррупция есть, когда ее нет. Безусловно, смертная казнь играет сдерживающую роль, но необходимо четко понимать: для того чтобы привести в исполнение смертный приговор для казнокрада, сначала придется получить разрешение от партийных бонз отдать на заклание того или иного из проворовавшихся деятелей.
Мы видим, что властные структуры в России всегда были достаточно коррумпированными, но суть коррупции отличалась от того, что есть сейчас. В наши дни под коррупцией в основном подразумевают нелегальное обогащение, но ведь в России всегда коррумпировало государство, и коррумпировало целые социальные группы, вплоть до классов. Если вдуматься, система советского распределения, при которой классово близкие категории работников получали улучшенные пайки, а секретари обкомов имели право закупаться в закрытых секциях универмагов, по большому счету воспроизводила если не коррупцию, то уж точно весьма далекую от справедливости схему общественного устройства, при которой никто ни при каких обстоятельствах не мог быть равен перед законом, а сам уровень жизни зависел не только и не столько от наличия денежных средств, сколько от того, на какой иерархической ступени ты находился. И ведь это происходит до сих пор. Классическая российская формулировка «брать не по чину» работает и поныне, и сдают именно тех, кто не по чину и не по рангу взял. Всем остальным брать можно. А для того чтобы нельзя было брать не по чину и не по рангу, надо сначала четко осознать, в чем суть этого ранга, о чем идет речь и кому по чину, а кому не по чину.
