Виктор Безотосный - Все сражения русской армии 1804-1814. Россия против Наполеона
За полтора года русские войска побывали в Германии, Богемии, Голландии, Швейцарии, Франции. За это время даже у простых солдат возникал опыт международного соприкосновения. Бесспорно, что при общении, например, русских с парижанами возникали языковые трудности и непонимание. Такие случаи припомнил и суммировал русский офицер И.М. Казаков: «Походы по Польше, Германии и Франции внесли путаницу в филологические познания наших солдат, так, например, научившись в Польше по-польски, когда вошли в Германию, стали требовать, что им нужно, по-польски и удивлялись, что немцы не понимали их... Прийдя во Францию, они усвоили себе некоторые немецкие слова и требуют от французов... Опять та же история: – является жалоба и объяснение...» [600] .
В то же время в рядах русских войск находилось огромное количество офицеров, хорошо знавших французский язык. В воспоминаниях артиллериста И. Радожицкого также можно прочесть: «Если мы останавливались для каких-нибудь расспросов, то французы друг перед другом предупреждали нас своими ответами, обступали, с любопытством рассматривали и едва верили, чтобы русские могли говорить с ними их языком. Милые француженки, выглядывая из окон, кивали нам головками и улыбались. Парижане, воображая русских по описанию своих патриотов, варварами, питающимися человеческим мясом, а казаков – бородатыми циклопами, чрезвычайно удивлялись, увидевши российскую гвардию, и в ней красавцев-офицеров, щеголей, не уступающих как в ловкости, так и в гибкости языка и степени образования первейшим парижским франтам» [601] . Как раз во время пребывания в Париже по распоряжению Александра I войскам было выдано очередное денежное содержание, а всей русской гвардии даже годовое содержание «не в зачет» [602] . Достаточно сказать, что знаменитому моту своего века, генералу М.А. Милорадовичу, по его личной просьбе император «выдал вперед за три года следуемое по чину жалование». Излишне говорить, что деньги были израсходованы генералом (как и многими офицерами) еще до выхода русских войск из французской столицы [603] . Нет сомнений, что это был не единичный случай. Страстные игроки, да и просто желающие испытать острые ощущения, обращались к помощи карт и спускали свои деньги в игорных домах и казино. И не только свои. В Париже можно было открыть свободно кредит, не заботясь о погашении долга. Приведем свидетельство русского офицера Н.П. Ковальского: «Офицеры, имевшие свое собственное состояние, обращались к банкирам с простым удостоверением от корпусного командира, что они люди со средствами, и получали под векселя значительные суммы. Государь впоследствии заплатил за всех, и мы вдобавок были уволены от выговоров и замечаний... Парижская жизнь так закружила меня своими удовольствиями, что вскоре я был вынужден продать за 9.000 фр. одну верховую и двух вьючных лошадей. Лошади тогда были чрезвычайно дороги» [604] . Тем не менее большинство (судя по мемуарам) вспоминало с большим удовольствием проведенное в Париже и в Европе время.
Конечно, самое сильное впечатление на Европу произвело казачество, азиатские или степные «варвары». Иррегулярное воинство, т. е. казаки, по словам известного русского генерала А.П. Ермолова, стали «удивлением Европы». Популярность среди населения разных стран они завоевали благодаря экзотическому виду и нестандартному поведению в бою и в быту, а также многочисленными стилизованными изображениями, широко растиражированными политическими лубочными изданиями союзников. Жгучий интерес подогревался и предшествующей наполеоновской пропагандой, рисовавшей казаков в виде дикой азиатской орды свирепых и косматых чудищ. Элемент любопытства заставлял обывателей Германии, Голландии, Бельгии и Франции при вступлении союзных войск в города сбегаться и специально поглазеть на поведение необычно выглядевших казаков. В Европе очень скоро «степные варвары» вошли в моду. Для художников они стали излюбленной натурой для рисования. В художественном оформлении изделий европейской промышленности (фарфор, платки и т.д.) преобладали сюжеты групповых сцен казаков во главе с их атаманом. Самые знатные дома стремились заполучить в гости казачьих начальников. Иностранные офицеры, перешедшие на службу в русскую армию, с гордостью надевали и с особым шиком носили униформу иррегулярных войск. Прусский король, в подражание русской иррегулярной коннице, решил создать в собственной армии подобные части, и форма для них шилась на казачий манер. В Англии всерьез обсуждался проект создания корпуса пикинеров по примеру казачьих полков. Во время заграничных кампаний генералы других государств особенно бывали довольны, если в состав их войск придавалась казачьи части. Рядовые казаки имели большой успех в среде простолюдинок, даже обладая минимальным запасом иностранных слов, они легко завязывали контакты с женщинами, в чем проявляли резкий контраст с поведением в подобных ситуациях русских солдат и даже офицеров.
Вокруг казачьих временных жилищ всегда толпился всякий люд, бегали дети, торговцы и особенно торговки предлагали свой товар. На два месяца иррегулярные полки стали едва ли не главной достопримечательностью для жителей Парижа. Об этом периоде оставил весьма интересные воспоминания один анонимный русский пехотный офицер. Попытавшись сравнить поведение в Париже своих солдат и представителей других европейских армий, он заметил существенную разницу и сделал не очень лестный вывод для своих подчиненных. Далеко не в их пользу оказались и сопоставления с вольными сынами степей. Вот его окончательное резюме: «Казаки, более свободные в своих движениях, в просторной своей национальной одежде, много перед ними выигрывали». Необходимо отметить, что в данный период среди нижних чинов российской армии процветало дезертирство (многие остались во Франции и затем натурализовались), таких случаев среди казаков в источниках нам найти не удалось. Несмотря на заманчивость и соблазны заграничной жизни, «дым отечества» оказался более притягательным. Французские искусы не затронули казачьи сердца, а остались лишь приятными воспоминаниями по возвращении в родные степные просторы.
Очень показательно в этом отношении творчество австрийского художника Г. Опица, создавшего в 1814 г. акварельную серию «Казаки в Париже». Вся серия дает весьма полное представление о любопытнейшей странице эпопеи войны 1812–1814 г. и воссоздает наглядную картину ее победного окончания в Париже, ознаменовавшегося вводом союзных войск в столицу, и совершенно необычной атмосферы, воцарившейся в городе. Живость наблюдений, натурные зарисовки с невероятно добросовестным вниманием к мелочам и к передаче деталей, некоторый налет ироничности, смягченный доброй улыбкой, – все это придает акварелям Опица ни с чем не сравнимое очарование. В целом акварели рождают у зрителя ощущение празднично приподнятой атмосферы, царившей в городе, и дружного единения победителей и побежденных. Это, конечно, взгляд стороннего наблюдателя, каким был художник, волей случая оказавшийся весной 1814 г. в Париже.
Во французской столице были назначены союзные коменданты города. С русской стороны должность коменданта исполнял полковник русской армии французский эмигрант граф де Рошешуар, а пост генерал-губернатора получил уважаемый в русской армии генерал барон Ф.В. Остен-Сакен. С момента вступления на территорию Франции Александр I отдал приказ по войскам, «чтобы обходиться с жителями как можно дружелюбнее, и побеждать их более великодушием, нежели мщением, отнюдь не подражая примеру французов в России» [605] . Русский генерал-губернатор Парижа Остен-Сакен также подтвердил приказом по войскам категорический запрет подвергать гонениям кого-либо из жителей за их политические пристрастия и проявление симпатий к любым политическим деятелям. Александр I очаровал парижан своим великодушием. Он оказался на вершине славы, его внешнеполитический курс достиг запланированной цели, а сдача Москвы была искуплена взятием Парижа. «Ликуй, Москва, – в Париже Росс!» Эти слова, сказанные по поводу вступления русских войск во французскую столицу, вызывали бурю восторгов по всей России.
Сразу после подписания Парижского договора русская армия оставила территорию Франции. Гвардейская пехота была посажена на русские корабли в Шербуре и отправлена морем в С.-Петербург, остальные войска пешим порядком через Германию ушли в Россию и герцогство Варшавское.
Глава 10 Венский конгресс и вторая кампания во Франции 1815 г.
Танцующий конгресс
После 1812 г. для окончательной победы над Наполеоном понадобились полуторагодовалые усилия всей Европы. Но значительные трудности возникли и с разделом наполеоновского имущества между державами-победительницами. Шомонский трактат, заключенный в марте 1814 г., наметил лишь контуры послевоенного устройства, а Парижский договор обозначил границы Франции. Союзники фактически смогли достичь соглашения лишь по вопросам, которые не вызывали у них серьезных возражений. Все остальные спорные проблемы (особенно территориальные) были отложены до окончания военных действий и конечной победы над Наполеоном. У четырех основных государств, определявших будущее Европы, имелись свои собственные интересы и устремления. Именно между ними разгорелась борьба на собравшемся в Вене конгрессе для окончательного урегулирования проблем европейского устройства. Первоначально планировалось, что конгресс уложится в шесть недель, но он затянулся на три четверти года, он проходил с сентября 1814 г. и закончил свою работу в июне 1815 г.
