В Хаустов - Лубянка Советская элита на сталинской голгофе 1937-1938
11 мая 1938 г. на собрании партактива Главного управления Гражданского воздушного флота Молотов оправдывал массовые репрессии как в ГВФ, так и в других областях. Он заявлял: «…За последний год, отчасти за последнее время, мы принуждены были сменить не только какого-то там несчастного японского шпиона Ткачева, а гораздо более крупных руководящих работников — всех наркомов, секретарей обкомов, председателей областных исполкомов. Мы сменили очень большое количество людей… У нас в настоящее время нет ни одного промышленного наркома (у нас 7 промышленных наркоматов), который работал бы больше 7 месяцев…». (Реабилитация: как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы. Т. 2. М., 2003. С. 580).
Арест председателя Центрального совета Осоавиахима комкора Р.П. Эйдема- на отразился на руководителях всех структурных подразделений этой организации.
Вслед за Эйдеманом был арестован его заместитель комкор Г. К. Васканов. Один из работников Осоавиахима в мае 1937 г. написал в НКВД донос, в котором указывал, что до 1937 г. в кабинете Васканова висел портрет Л.Д. Троцкого, которого он всячески восхвалял. Следователь Ушаков-Ушимирский написал записку своему подчиненному: «Наконец-то есть такая важная нить в ОХУ! Зайдите по поводу мероприятий».
21 февраля 1938 г. был арестован начальник управления авиации Центрального совета Осоавиахима комдив Н.М. Уваров (см. Док. № 43). К этому времени были арестованы многие местные руководители, которые в результате физических мер воздействия признавались в шпионской и диверсионной деятельности. Показания о вредительской работе в Осоавиахиме дал и главный инженер по эксплуатации Управления авиации ЦС Осоавиахима М.М. Войткевич. Он вспоминал, что Уваров был настроен крайне критично и хотел на пленуме РВС СССР осенью 1934 г. выступить, «чтобы сорвать маску с провозглашенного благополучия в РККА». Войткевич был уволен из РККА из-за своих братьев, проживавших в Польше. Уваров вызвал его в декабре 1934 г. и сказал, что соответствующие органы ставят вопрос об увольнении и он ничем помочь не может. Уваров после увольнения с должности заместителя командующего МВО по авиации и назначения на должность в Осоавиахиме предложил уволенному из РККА опытному инженеру место в отделе по эксплуатации. Стремление Уварова использовать знания кадровых офицеров обернулось для него обвинениями в сохранении заговорщиков.
Волна репрессий прокатилась по республиканским и областным управлениям Осоавиахима. Были арестованы и расстреляны начальник авиации Осоавиахима УССР майор Г.А. Хацрынов, полковой комиссар B.C. Рубцов, начальник отдела кадров ЦС Осоавиахима, Центрального аэроклуба и др.
Через два месяца после ареста Уварова не избежал этой участи и помощник начальника по политчасти Управления авиации ЦС Осоавиахима полковой комиссар К.В. Третьяков (см. Док. № 39).
Обвинения во вредительстве, по сути, были констатацией того, что государство не могло обеспечить соответствующую подготовку по линии Осоавиахима. Уваров неоднократно жаловался на неудовлетворительное снабжение. В 1937 году была поставлена задача открыть 50 аэроклубов, подготовить 12 т. учлетов. Ее удалось решить только к марту 1938 года. Отмечалась и неравномерность снабжения. Москва и Ленинград получили сверх плана по 15–20 самолетов, в то время как другие аэроклубы испытывали их недостаток.
Для обвинения руководства в шпионской и террористической деятельности были вписаны показания о связях с полковником Кавабе, военным атташе Японии.
Подготовка парашютистов была нацелена якобы на поддержку наземных отрядов заговорщиков (ЦА ФСБ России. АСД Р-10538, Р-10542).
Документ № 16Ответвлением «военно-фашистского заговора» стал и сфабрикованный в НКВД «заговор» в финансовых органах РККА Основаниями для ареста начальника финансового отдела НКО бригинтенданта, члена ВКП(б) с 1921 г. З.Д. Пер- цовского послужила предшествующая деятельность (см. Док. №№ 14, 16). После окончания Гражданской войны он с 1923 г. работал в Политуправлении Красной Армии и поддерживал взгляды Троцкого, голосовал за троцкистскую резолюцию, но затем отошел от его платформы. В конце 1920-х гг. перешел на службу в финансовые органы Наркомата обороны, а в апреле 1936 г. был назначен начальником финансового отдела НКО. В разговорах с сослуживцами высказывал негативное отношение к гонениям на бывших участников оппозиционных групп в партии после убийства С.М. Кирова.
После ареста на протяжении 6 дней он не давал показаний. Однако следователи, используя физическое насилие, заставили его признаться, что он был завербован в «военно-фашистский заговор» Гамарником. По примитивной логике следователей Гамарник дал указание Перцовскому связаться с бывшими партработниками, которые к этому времени служили в финансовых органах НКО. Ими оказались начальники финансовых отделов Белорусского военного округа интендант 1-го ранга Л.М. Гребенник, Северо-Кавказского округа Косьмин и УВВС РККА Кузьмин. Таким образом, первое направление обвинений строилось на основе их прошлой партийно-политической карьеры после Гражданской войны и связи с Гамарником, который, несмотря на самоубийство, был представлен органами НКВД Сталину как руководитель заговора в Красной Армии.
Вторым направлением стали обвинения в конкретных «преступлениях» по роду службы. Значительная часть кредитов по плану заказов вооружений и боевой техники из-за невыполнения промышленностью программы оставалась неизрасходованной. По основным видам вооружений (самолеты, корабли, моторы и др.) количественные показатели утверждались правительством, а по другим, так называемым неосновным, нарком обороны мог использовать средства из-за невыполнения планов. Главный финансист Наркомата обороны давал заключения о возможности использовать эти денежные средства. Перцовский обвинялся в том, что начинал финансирование до составления титульных списков. Когда некоторые объекты в дальнейшем не включались в титульные списки, невозможно было вернуть истраченные денежные средства.
Вряд ли можно было поставить в вину и то, что именно финансовые органы создавали напряженную обстановку среди строительных рабочих и вызывали их недовольство задержками зарплаты или неполной оплатой их труда. Перцовский опровергал эти бредовые обвинения. Он отмечал, что смета на строительство, включенное в титульный список, всегда была ниже реально затраченных сумм, и при выполнении плана на 100 % финансовые органы не могли самостоятельно обеспечить дополнительный расход средств.
Существовавшие в системе Наркомата обороны строительные батальоны должны были содержаться за счет полной самоокупаемости. Но в реальности из-за невыплаты подрядчиками зарплаты, в т. ч. и из-за невысокой производительности труда в стройбатах, их содержание происходило за счет продовольственных и вещевых фондов Наркомата обороны. Эти формы финансирования были признаны незаконными. Низкая эффективность работы стройбатов и различные формы их поддержки руководством НКО ставились в вину финансистам Наркомата обороны.
В области вложения средств в научно-исследовательскую работу Перцовский якобы стремился парализовать деятельность институтов, разрабатывавших новые образцы боевой техники и вооружений. Недофинансирование науки также нельзя ставить в вину ему лично. Он отмечал в своих показаниях, что нарком обороны Ворошилов ставил вопрос о больших расходах на научно-исследовательские и испытательные работы и низкой отдаче в выполнении планов. Отдельные недостатки в деятельности финансовых органов безусловно имелись.
В течение 1936 и 1937 финансовых годов омертвлялись порядка 300 млн рублей, которые были переданы Наркомату обороны. То есть финансирование осуществлялось на основе штатных расчетов личного состава, хотя существовал некомплект командного и начальствующего состава РККА. Но стремление получить как можно больше финансовых средств было характерно для любого ведомства.
К недостаткам относилась запутанность в вопросах выплаты денежного содержания военнослужащих. После принятия основного положения «О денежном довольствии личного состава РККА» в 1933 г. за 4 последующих года было принято более 500 дополнений в виде приказов, циркуляров, разъяснений, и часто сами финансисты не могли разобраться в этих вопросах, что вело к волоките и, соответственно, к недовольству военнослужащих.
В ОКДВА были выявлены факты, когда полученные в результате хозяйственной деятельности более миллиона рублей были истрачены на содержание аппарата армии.
В ходе следствия круг обвиняемых расширялся, туда включались начальники финотделов от западных военных округов до Дальнего Востока.
Документ № 17Обеспечение продуктами питания не являлось для советского руководства первоочередной задачей. Основные капиталовложения направлялись на строительство объектов промышленного производства, влиявших на укрепление оборонного потенциала страны. Легкая и пищевая промышленность, строительство жилья, учреждений социально-культурного назначения находились на втором плане и ни в коей мере не соответствовали потребностям населения. Эти сферы не находилось под жестким контролем правительства.
