Михаил Полторанин - Власть в тротиловом эквиваленте. Наследие царя Бориса
Заказчики октябрьского переворота из Америки строго контролировали своего агента. В декабре 1917-го в Госдеп поступил отчет посла в России Фрэнсиса, где говорилось, что генерал Уильям В. Джудсон нанес несогласованный визит Троцкому и обнаружил в Смольном немцев. Разгильдяйство, выходило, что «надежда» денежных мешков Америки не способен выполнить поручение. Уже в 1918-м рассерженный президент США Вудро Вильсон в записке госсекретарю Роберту Ленсингу предложил подумать «о расчленении России по крайней мере на пять частей — Финляндию, Балтийские провинции, Европейскую Россию, Сибирь и Украину».
С Троцким, видимо, поработали— он резко активизировался. Ленин разгребал кучи крупных проблем выживания государства, а Лев Давидович подминал под себя реальную власть, упрочивал свои позиции. Армия и флот в его руках, многие руководители ЧК и депутатских Советов — тоже. Повсюду Троцкий назначил людей, приехавших с ним из США или рекомендованных близкими: замы наркома армии и флота — Склянский и Гиршфельд, члены Военного совета — Петч и Шородак, руководители Военного комитета Москвы — Думнис и Штейнгард, военный комендант Петрограда — Цейгер, командующий Московским военным округом — Буткус, комиссары этого округа — Медкас и Губельман, комиссар Петроградского военного округа— Гутпис, главный комиссар по реквизициям — Зусманович, комиссары армий и фронтов — Шульман, Бруно, Спиро и многие другие.
На организованных комиссарами митингах таскали портреты Троцкого и превозносили его заслуги. (А через несколько лет, уже без комиссаров-затейников, толпы стояли темными вечерами на площадях с теми же портретами, перечеркнутыми крест накрест и, двигая факелами вверх-вниз, зловеще скандировали: «Смерть! Смерть! Смерть!»). Троцкий считал, что Ленин занимал его место на высшей ступени иерархии власти, и это у него сидело в печенках. После выстрела Фанни Каплан, бросив дела, Лев Давидович мгновенно примчался в Москву с намерением возглавить страну в случае смерти вождя. Это и скоропалительная ликвидация Фанни Каплан, спрятавшая концы в воду, вызвало подозрения в причастности подручных Троцкого к покушению. Ленин, а с ним и другие члены «его гвардии» стали всерьез опасаться «Нового Наполеона». Роптали, но у того шустряка все уже было схвачено.
В свою команду он умудрился втащить и белых генералов, наиболее отличившихся в зверствах во время Гражданской войны. В Военную Академию Генштаба, к примеру, назначил преподавателем генерала Слащева — командующего войсками в Крыме у Врангеля. Яков Александрович велел курсантам называть себя «Слащев-Крымский» и не стеснялся рассказывать, как предал своего прежнего патрона, сбежав из Константинополя и прихватив кучу ценных документов — для архивов Троцкого. А курсанты именовали его вешателем: на станции Джанкой Слащев приказал повесить на фонарных столбах всех комсомольцев — рабочих, студентов, парней и девушек. И в академии не скрывал своего подвига. Этого палача Михаил Булгаков вывел в образе генерала Хлудова. В конце концов один из слушателей Слащева не вытерпел и пристрелил его из пистолета.
Глубоко втиснулся Троцкий даже в сферу финансов. С его подачи был образован коммерческий банк для внешней торговли «Роскомбанк» во главе с комбинатором Ашбергом. С ним Троцкий сблизился в Нью-Йорке. Через банк шли крупные платежи за товары, заказанные Советской Россией за рубежом. Через несколько лет от услуг Ашберга пришлось отказаться: выяснилось, что значительную часть средств он переводил на свои личные счета и счета покровителей.
Многое передал через поколения нынешним российским вождям посланник молодого Бнай Брита. Мода вести себя как на захваченной территории и вызывающе шиковать на виду у бедной страны — тоже оттуда.
Троцкий любил жить на широкую ногу. В историю вошла его передвижная крепость под названием «Поезд Предреввоенсовета». О «поезде» писал впоследствии сам Лев Давидович, опуская шокирующие подробности.
Оборудование для крепости изготовили в США и в Россию доставили пароходами. «Поездом» назывались два больших состава с бронированными паровозами и бронированными салон-вагонами, где «руководил революцией», отдыхал или обедал, мылся в бане или связывался по радио с тринадцатью станциями западного мира «полководец». США предоставили ему самую мощную на тот момент мобильную радиостанцию. С ее помощью он получал из разведцентров данные о дислокации, численности, вооружении «русских националистических формирований» — так Бнай Брит называл отряды сопротивления засланным комиссарам, в том числе отряд восставших крестьян Ярославской губернии.
А в разведцентры точную информацию передавали внедренные в эти отряды западные советники. В «поезде» были электростанция, гаражи с двумя локомобилями, тремя «паккардами», шестью легковыми и грузовыми «фиатами», «лянчами», «непирами», а также цистерна с бензином, телеграф, типография, вагон с оружием и склад с подарками для приманки крестьян (часы, золотые и серебряные украшения, портсигары — все конфисковано у граждан или снято с убитых). Большой штат стенографисток, секретарей, команда музыкантов из 30 человек.
Но этим «полководец», не служивший в армии ни одного дня, не удовлетворился: послал секретаря по особым поручениям Барыкина организовать еще один состав. Тот доложился в Московский военный округ: «Довожу до вашего сведения, что мною сформирован экстренный поезд т.Троцкому. В состав поезда вошли следующие части: два самолета с авиаторами и механиками, при авиационном отряде имеется один полуторатонный грузовой автомобиль; шесть самокатов; три шофера — мотоциклиста; одна цистерна бензина; два грузовых автомобиля. Поезд отправлен 10-го августа в 23 часа в сопровождении команды охраны». Видимо, не везде помогали краденые часы, и самолеты предусмотрительно заготовили, если срочно придется смываться с членом реввоенсовета Смидовичем.
Главным содержанием «поезда» был отряд из тысячи бойцов-карателей в черных кожаных куртках— с маузерами и пулеметами. Основной состав карателей — латыши. Им хорошо платили.
Начальники составов Петерсон и Чикколини приравнивались к командирам дивизии, коменданты — к командирам полка, бойцы тоже получали на уровне военных начальников. В стране гуляли тиф и голод — от «поезда», от карателей веяло сытостью.
Троцкий оставлял в наркомате своего верного зама, молоденького врача Ероима Склянского (поднимать тревогу, если что-то не так!) и отправлялся в «поезде» наводить порядки в России. Нургалиевских Омоновцев у него под руками быть не могло, транспортных самолетов для их переброски в неспокойные регионы — тоже. Приходилось самому возить латышей, чтобы они принуждали русских идти брат на брата.
Крестьяне не хотели воевать против своих, но заявлялся «полководец», латыши устраивали облавы и сгоняли мужиков к «поезду». Так велась мобилизация народа на защиту власти посланцев Бнай Брита. Играл оркестр, со специальной платформы Троцкий бросал в толпу зажигательные речи: «Вы должны знать, что впереди вас может ждать смерть с почетом, а сзади —неизбежная смерть с позором!» Он напирал на необходимость жертв ради мировой революции, ради создания Соединенных Штатов Мира (стенографистки фиксировали каждое слово, машинистки печатали в трех экземплярах — один для архива, для истории). Необученных крестьян толкали в бой против таких же крестьян, а сзади латыши устраивали заградотряды с пулеметами.
Многие, побросав оружие, убегали еще до сражений. Тогда из их деревень брали заложников и помещали в концлагеря. Через определенное время расстреливали. Концлагерь— черное детище Троцкого. В сколоченных наспех полках, не выполнивших задание, выдергивали из строя каждого десятого и тоже расстреливали. Уничтожение русских было поставлено на поток. Можно представить, что стало бы со страной, окажись на вершине власти бнайбритовец Троцкий с командой.
НЭПу с его оценками в нашей стране повезло. Десятилетиями шли мы под знаменем Ленина и НЭП должны были превозносить как гениальное изобретение вождя. Потом Кремль заговорил о рыночной панацее, и НЭП подвернулся под руку в качестве положительного примера. К тому же был неплохой повод попинать память Сталина за его нежелание дать людям экономическую свободу.
Сейчас не имеет значения, что, по признаниям некоторых большевиков, не сам железный марксист Ленин придумал эту политику — ему ее порекомендовали банкиры, кружившие вокруг Троцкого. Она могла дать хороший эффект, не заложи в нее кто-то второе дно. Ильич как хозяин Кремля вынужден был защищать вроде бы инициативу Политбюро. Дело в другом. Золотой червонец, прибавка необходимых продуктов на рынках — все это так. Вопрос возникает: а сколько частники добавили этих продуктов? Через два года после введения НЭПа— в 1923-м— провели перепись всех предприятий. И выяснилось, что государственный сектор давал 92,4 процента продукции, частный — 4,9 и кооперативы — 2,7 процента. Откуда тогда в магазинах той же Москвы появились продукты, правда, лишь по карману очень немногим. (Недоступность цен всегда создает иллюзию насыщения рынка).
